– Словом, мужской уют. А где вы бреетесь? Алексей достал зеркало. Галя взяла его в руки:
– Полгода не смотрелась! Ужас как лицо обветрено!..
– Ну садись, будем чай пить, – суетился Алеша, спешно прибирая на столе.
– Ты не про чай, про мол расскажи.
– Что ж мол! Пока – только идея. До чего же я глуп был, помнишь, тогда… в клубе?
– Нет, почему же! Если бы еще и кострище перед тобой горел да огоньки по воде плыли…
– Вот именно! – подхватил Алексей. – Доклад о морском метрополитене у костра гайдаровцев. – Он вздохнул. – И теперь естественно, что меня все поправляют. Знаешь, даже Женя…
– Женя?
Алексей заметил, что Галя поджала губы.
– Решила трубы для мола делать прямо из струи металла.
– Очень интересно, – с легкой иронией сказала Галя, потом добавила: – Но первая работа все-таки будет разведчикам. Не так ли?
– Да что я тебя технологическим процессом потчую?
– Ничего, ничего. Я ведь разведчица. И к тебе в разведку приехала. Узнать, чем живешь.
– Я тебе все покажу: и нашу портовую стройку, и поселок Дальнего Берега.
– Нет, спасибо. Ты уж прости меня. Разведка дело спешное. Я пойду.
– Куда же ты? А стройка?
– Стройка твоя начнется после утверждения проекта. А проект ты начнешь только после получения данных разведки.
– И ты не задержишься здесь хоть на один день? – Нет, Алеша. Я не задержусь. Работа ждет. Может быть, проводишь немного? Тундра хороша!..
И Алексей отправился провожать Галю, сидя на ее нартах, так и не поняв, зачем она приезжала.
Полярной ночью, при свете звезд, трудно было разглядеть ее лицо. Когда они прощались, она отворачивалась и все звала свою Рексу, а потом, к удивлению Алексея, спросила, передать ли привет инженеру Ходову. Нарты скрылись в темноте. Некоторое время долетал лай Гексы.
Потом вспомнилось Алексею, как вскоре неожиданно приехал Ходов. Оказывается, он решил обсудить с Алексеем методы предстоящего строительства, о котором уже говорили в печати как об одной из задач недалекого будущего. Сутулясь, он расхаживал по комнате. Алексей наблюдал за его худым лицом с провалившимися щеками, с запавшими серыми глазами и глубокими энергичными складками у губ. Ходов говорил о том, что мол можно построить только усилиями всей страны, которая взялась бы не только послать на Север строителей, но и построить для них множество новых машин, способных заменить в работе на льду тысячи и тысячи людей.
Алексей молчал, радостно соглашаясь со всем этим в душе. Ему было приятно слышать именно от Ходова повторение своих собственных мыслей.
Алексей скромно умалчивал о том, что самостоятельно пришел к этим выводам, и у Ходова могло сложиться впечатление, что он убедил молодого инженера. Но молчание Алексея отнюдь не было робостью. Оно было скорее сознанием своей правоты, подтвержденной недавним противником. Да и не только недавним. Едва Ходов касался самой конструкции мола, молчаливость Алексея исчезала, глаза его загорались, он уже перебивал сухую, размеренную речь Ходова, не соглашался с ним.
Ходов считал, что сейчас невозможно учесть вое те условия, в которых должен строиться и существовать мол. Какова будет сила дрейфующих льдов, напирающих на мол? Какие будут наметаться сугробы у радиаторов, поднимающихся надо льдом? Каким способом удастся прорезать во льду отверстия для опускания труб?
Ходов предлагал не начинать проектирования, пока не будет накоплен опыт в специально созданной лаборатории. Карцев горячо восстал против этого. В лаборатории можно изучать только частности, но нельзя построить модель мола и создать для нее условия, как в полярном море. Если уж ставить опыты, то ставить смелее и шире. Алексей предложил построить опытный мол в Карском море.
Ходову понравилась эта мысль, но в назначении мола будущие соратники и уже противники сразу же разошлись.
Ходов считал, что опытный мол понадобится лишь для того, чтобы разрешить с его помощью вопросы, встающие перед инженерами. Он хотел строить опытный мол самых малых, ничтожных размеров с затратой минимального количества труб, радиаторов, энергии. Пусть он будет заведомо ненадежен, пусть льды поломают его, пусть природа сама внесет коррективы в проектирование. Это даст возможность построить главное сооружение наиболее экономично. Выгода будет огромной.
Алексей спорил, возражал. Нельзя задерживать начало строительства. Нужно проходить учебу в Арктике, покорять, преобразовывая ее! Нужно сразу строить мол, который мог бы выдержать тяжелое испытание в природных условиях и повлиять на эти условия, на самую природу. Нельзя отказаться от быстрейшего появления магистрали. Ведь она могла бы заменить сто железных дорог!
Ходов уехал. Они с Алексеем так и не договорились о размерах мола. Но одно решено было твердо: при проектировании и на строительстве главных сооружений они будут работать вместе.
…Алексей подошел к окну и настежь распахнул его створку. Город покрыт был предрассветной дымкой.
В Институте холода у академика Омулева начинались исследовательские работы, которые должны были в скором времени послужить основой для будущего проектирования. Замысел ледяного мола был уже широко известен. Он интересовал многих.
Шло соревнование между двумя вариантами: вариантом Алексея, стремившегося доказать целесообразность широкого фронта работ на строительстве ледяного мола сразу в нескольких морях, и вариантом Ходов а, проектировавшего небольшой ледяной мол только у Карских ворот, чуть прикрывающий пролив от холодного течения.
Было принято окончательное решение, объединившее оба варианта. Алексей и Ходов стали проектировать вместе опытный мол через все Карское море. Он должен был и выяснить условия существования сооружения, и вместе с тем создать в Карском море незамерзающую полынью, на которой удастся проверить возможность зимнего судоходства, по крайней мере в этом море, и изучить метеорологические и климатические изменения.
Споры Ходова с Алексеем стали еще ожесточеннее. Спорили из-за всего, из-за любого размера. Какую принять ширину мола, чтобы он выдержал напор льдов? Ведь никто не знал силы, с которой будут давить льды. На какой высоте от поверхности льда расположить радиаторы, чтобы их не заносило снегом? Каждый лишний сантиметр был связан с огромным расходом металла, затратой лишнего труда, дополнительной стоимостью. Ходов упрямо экономил, рассматривая сооружение прежде всего как опытное, ссылаясь на коррективы, которые должна внести природа. Именно природа, по мысли Ходова, вооружит проектировщиков новыми знаниями, опытом, цифрами, данными. Алексей же прежде всего видел в этом моле сооружение, преобразовывающее часть Арктики. Он не мог допустить, чтобы сооружение оказалось бы поврежденным стихией, чтобы Арктика оставалась не преобразованной и покорение полярных морей отодвигалось на будущие годы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
