— Все идет хорошо. Я завершил четвертую курсовую работу, а мое последнее эссе на вольную тему заинтересовало ректора.
— И какова его тема?
— Исследование семантики паонитского ключевого слова «настоящее» в характерном для Брейкнесса образе мышления.
— Ты считаешь, что способен анализировать образ мысли Брейкнесса? — резко спросил Палафокс.
Беран удивился его неодобрению, но не сдавал позиций.
— Я уже не паонит и еще не человек Брейкнесса — я где-то посередке. Со стороны мне легче анализировать и сравнивать особенности Пао и Брейкнесса.
— Может, тебе это сделать легче, чем, скажем, мне?
— У меня не было причин думать подобным образом, — осторожно ответил Беран.
Палафокс посмотрел на него и неожиданно рассмеялся.
— Я затребую твое эссе и внимательно с ним ознакомлюсь. Ты уже думал, что станет основным направлением твоей научной деятельности?
Беран задумчиво покачал головой.
— Здесь столько возможностей. Сейчас, например, меня увлекла история человечества, возможная общность в модели развития или, наоборот, отсутствие этой общности. Но мне еще очень многое неясно, хочется получить консультацию у специалистов. Может быть, после этого все прояснится.
— Кажется, на тебя произвели впечатление гипотезы Магистра Арбурссона, Теолога.
— Да, я внимательно изучал его работы.
— Разве они тебя не заинтересовали?
— Лорд Арбурссон — Магистр Брейкнесса, а я — паонит, — уклончиво ответил Беран.
Палафокс усмехнулся.
— Опять все сначала!.. Ладно, оставим это, — все еще с раздражением произнес Палафокс. — Надеюсь, твои изыскания будут успешными. — Он подозрительно посмотрел на Берана. — Последнее время ты часто бываешь на космодроме.
Беран почувствовал, что краснеет.
— Бываю.
— Думаю, тебя уже просветили, что настает время продолжить свой род?
— Это волнует всех студентов. Они постоянно говорят об этом. А сегодня в космопорте я...
— Так вот что тебя волнует! Как ее имя?
— Гитан Нецко, — чуть слышно прошептал Беран.
— Подожди меня, — сказал Палафокс и скрылся.
Вернулся он минут через двадцать и позвал Берана. Около дома стоял летательный аппарат, а внутри, сжавшись, сидела девушка.
— По нашим обычаям отец должен дать сыну знания, первую женщину и необходимые житейские советы. Можешь садиться в корабль и лететь домой с этой девушкой. Только не давай воли своей паонитской сентиментальности и склонности к мистике — они грозят разрушить твои устои. — Палафокс характерным для Брейкнесса движением вскинул руку. — Отныне я не несу ответственности за твое будущее. Пусть твоя карьера будет успешной, а сыновья здоровы и многочисленны. Пусть они будут достойны и прославят тебя среди равных. — Он церемонно склонил голову.
— Благодарю вас, — с достоинством ответил Беран и направился к кораблю.
Гитан Нецко едва посмотрела на него, и взгляд ее снова приковала великая Река Ветров. Беран молчал, пытаясь совладать с охватившим его волнением. Наконец он осторожно коснулся мягкой и прохладной руки девушки. Она повернула к нему спокойное, задумчивое лицо.
— Я не дам тебя в обиду, ведь я тоже паонит.
— Лорд Палафокс приказал подчиняться тебе, — бесстрастно ответила она.
Беран почувствовал себя несчастным. Он был растерян и подумал, что в этом, видимо, и проявляются паонитские сентиментальность и склонность к мистике.
Корабль плавно скользил по ветру, и вскоре они опустились у дома Берана. Он провел девушку в свою комнату, и какое-то время они, испытывая неловкость, молча изучали друг друга.
— Завтра я приготовлю для тебя более удобную комнату, — тихо сказал Беран.
Девушка смотрела вокруг широко открытыми глазами и вдруг опустилась на кушетку и горько заплакала — ее переполняли горе, страх и унижение. Беран присел рядом, почему-то чувствуя себя глубоко виноватым. Он говорил ей какие-то ласковые, утешительные слова, гладил ее руку, но она, казалось, ничего не ощущала. Берана потрясла глубина ее горя, раньше он ни с чем подобным не сталкивался.
Девушка стала рассказывать тихим, монотонным голосом:
— Мой отец за всю свою жизнь никому не причинил зла, он был очень хорошим человеком. Мы жили около озера Мерван в старинном доме, которому почти тысяча лет. За озером была голубая гора со сливовым садом на склоне, у ее подножия расстилались луга тысячелистника. Однажды пришли чиновники и заявили, что мы должны уехать. Отец никак не мог взять в толк, как можно уехать, оставить наш старый дом. После разговора с этими людьми он был бледен от ярости, но уезжать никуда не собирался. А потом они пришли снова... — ее голос прервался, и слезы хлынули с новой силой.
— Это пройдет, все изменится... — начал было Беран.
— Ничего не может измениться! Я знаю, что тоже скоро умру.
— Никогда так не говори! — горячо воскликнул Беран. Стараясь успокоить девушку, он целовал ее мокрые от слез щеки, глаза, гладил волосы. Но ее близость волновала, и ласки Берана становились все более пылкими. Девушка не сопротивлялась.
... Когда они проснулись, было раннее утро — небо свинцово-серое, угольно-черный склон горы, в сумраке ревела Река Ветров. Чуть помедлив, Беран заговорил:
— Ты обо мне почти ничего не знаешь — тебе неинтересно?
Гитан Нецко промолчала. Берана задело ее безразличие, и он сам стал рассказывать:
— Мне пятнадцать лет. Я родился на Пао в Эйльянре. На время мне пришлось поселиться на Брейкнессе. — Беран ждал, что девушка что-то спросит, но она глядела в узкое окно на небо. — Сейчас я учусь в Институте, — продолжал Беран. — До вчерашнего дня я не мог выбрать тему дальнейшей научной деятельности, но теперь знаю — я стану Магистром Лингвистики!
Гитан перевела на него взгляд, лишенный каких бы то ни было чувств. Глаза у нее были большие, ярко зеленые, они резко выделялись на бледном лице. Девушка была на год младше Берана, но под ее взглядом он чувствовал себя ребенком.
— О чем ты задумалась? — тихо спросил он.
Гитан пожала плечами:
— Да, в общем, ни о чем.
— Иди ко мне. — Беран склонился над ней, целуя ее губы, шею, руки. Она по-прежнему не сопротивлялась, но оставалась совершенно равнодушной. — Я тебе неприятен? — взволнованно спросил Беран.
— Как это может быть? — удивленно спросила девушка. — В условиях моего контракта сказано, что мои чувства здесь не имеют значения.
Беран резко вскочил.
— Я же объяснил тебе, что я паонит! Я — не человек Брейкнесса!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
