«К тому, что сказано в этих докладах, — продолжил Сталин, — я прибавить ничего не имею. Если у вас нет этих документов, я могу достать их для вас».
Делегация сообщила, что этими документами располагает (еще бы — они публиковались в газетах как материалы ЦК!), но один из делегатов сказал, что у них нет, мол, «платформы 83-х» («Заявление 83-х» было в тот момент основным программным документом троцкистской оппозиции и официально не публиковалось).
Ответ Сталина был великолепен:
«Я этой «платформы» не подписывал. Я не имею права распоряжаться чужими документами. (С м е х.)…»
Сегодня, через многие десятилетия, непросто уловить весь блеск этих сталинских пассажей…
Ведь в чем тут была соль!
С одной стороны, Сталин без околичностей показал, что он, хотя он и вождь партии, после того, как позиция партии обнародована, обязан ссылаться на нее, а не начинать прилюдно мусолить все заново и на свой лад.
Все это разительно отличалось от будущих безответственных, ни с кем не согласованных, публичных экспромтов Хрущева в 50-е годы! Экспромтов бездарных, неподготовленных и политически вредоносных, вроде заявления в 1957 году о том, что к 1960 году СССР перегонит США по производству мяса и молока, да еще и на душу населения*…
С другой стороны, Сталин заранее ставил в дурацкое положение троцкистов, Не забудем, что они хотя и составляли оппозицию, но оппозицию-то внутри партии! И свое «Заявление 83-х» они направляли не в газеты, а в ЦК ВКП (б) — в закрытом партийном порядке.
Передав текст своей «платформы» кому-то вне партии, они грубо нарушили бы партийную дисциплину. Вот Сталин их тонко и поддел — мол, я чужим документом не распоряжаюсь! Обращайтесь, мол, к его авторам, и пусть они, если считают это допустимым, вам его и передают.
А передать-то и нельзя! Тем более что уже факт того, что о закрытом внутрипартийном документе знают посторонние, объективно дискредитировал авторов «Заявления 83-х»…
Умницей был все же товарищ Сталин!
Беседу Сталина с американцами (их было 24 человека, в том числе 5 женщин) опубликовала 15 сентября 1927 года «Правда», и в этот день от меткой «шпильки» Сталина в адрес оппозиции хохотала вся партия!
Интересным был 11-й вопрос делегации и ответ Сталина на него.
Американцы поинтересовались: «Мы знаем, что некоторые хорошие коммунисты не совсем согласны с требованием компартии, чтобы все новые члены были атеистами… Могла бы компартия в будущем быть нейтральной по отношению к религии, которая бы поддерживала науку в целом и не противостояла бы коммунизму?»
Сталин ответил:
«В этом вопросе несколько неточностей, Во-первых, я не знаю таких «хороших коммунистов», о которых толкует здесь делегация. Едва ли вообще такие коммунисты существуют в природе.
Во-вторых, я должен заявить, что, говоря формально, у нас нет таких условий приема, которые требовали бы от кандидата в члены партии обязательного атеизма. Наши условия приема в партию: признание программы и устава партии, безусловное подчинение решениям партии и ее органов, членские взносы, вхождение в одну из организаций партии… Значит ли это, что партия нейтральна в отношении религии? Нет, не значит. Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство нашей страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедовать любую религию. Это дело совести каждого… Но… мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации, против… всякой религии. Партия не может быть нейтральна в отношении религии…»
Пройдет ровно 16 лет, и 5 сентября 1943 года Сталин в том же кремлевском кабинете, где он беседовал с американскими профсоюзными активистами, примет митрополита Московского и Коломенского Сергия, митрополита Ленинградского и Новгородского Алексея и экзарха Украины митрополита Галицкого Николая…
В сентябре 1943 года будет образован Совет по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР.
Однако этот шаг Сталина не означал изменения его принципиальной позиции. Изменился не Сталин — изменилась позиция церкви. В отличие от времен Гражданской войны, церковь в тяжелую пору Отечественной войны поддержала советскую власть, и это ее устранение от реакционной антисоветской линии было Сталиным оценено.
Фактически церковь тогда окончательно деполитизировалась — хотя бы формально, не пытаясь играть роль политического фактора в обществе, Больше Сталину от церкви ничего и не требовалось.
Жаль, что в новые — вторые после нашествия Гитлера — антисоветские времена Русская православная церковь вновь заняла антисоветскую, то есть антихристианскую и реакционную, позицию в обществе.
К тому же еще и антисталинскую позицию.
Ну, да уж черт с ними!
Возвращаясь же в день 9 сентября 1927 года, скажу, что Сталин, ответив на вопросы гостей, попросил разрешения задать, в свою очередь, несколько вопросов им.
Что же интересовало Сталина?
Например, вот что: «Чем объясняется малый процент профессиональной организованности рабочих в Америке?»… «Чем объяснить отсутствие массовой рабочей партии в США?»… «Есть ли система государственного страхования рабочих в Америке и государственное страхование от безработицы?»
Выслушав не очень-то оптимистичные ответы, Сталин сказал: «Я думаю, что товарищам будет интересно, если я сообщу, что у нас в СССР на страхование рабочих за счет государства идет более 800 миллионов рублей ежегодно».
Конечно, жизненные уровни среднего американского и среднего советского рабочего были тогда несравнимы, но советский рабочий имел принципиально иное социальное положение. Достаточно сказать, что лишь единицы из числа молодых рабочих парней в Америке могли пробиться к высшему образованию, а в СССР система рабфаков открывала путь в вузы любому способному человеку.
Под конец Сталин задал вопрос: «Чем объяснить, что в вопросе признания СССР лидеры Американской Федерации труда являются более реакционными, чем многие из буржуа?»
Один из американцев — Брофи — дал любопытный ответ: «Разница заключается в особой философии американских рабочих и в экономической разнице, существующей между американскими и европейскими рабочими»…
Что ж, с одной стороны, уже тогда высокий заработок рабочих США частично объяснялся недоплатами рабочим Европы, в то время как сами европейские рабочие уже частично жили за счет повышенной эксплуатации хозяевами этих рабочих «цветных» колоний и полуколоний…
С другой стороны, по «особой философии американских рабочих» вскоре будет нанесен серьезный удар — до «черной пятницы» 25 октября 1929 года, когда рухнула нью-йоркская биржа, оставалось два года и один месяц…
А 2 ДЕКАБРЯ 1927 года в Москве открылся XV съезд ВКП (б)… И теперь приходилось говорить уже не о разногласиях, а о противостоянии. И «оппозиция» была намерена дать Сталину на этом съезде если не последний, то вполне решительный бой.
И она дала бой…
Троцкий и его присные готовились к нему не один год, но особенно — последний перед съездом 1927 год. Много было в тот год истрепано языков, много исписано бумаги и испорчено перьев…
Вот передо мной четырехтомник «Коммунистическая оппозиция в СССР, 1923–1927», где собраны практически все материалы оппозиции, касающиеся внутрипартийной борьбы, так называемый «Архив Троцкого».
Архив был вывезен из СССР с разрешения правительства и в 1940 году продан Троцким Гарвардскому университету, который уже становился одним из ведущих центров изучения Советского Союза в целях ликвидации Советского Союза… Так что якобы коммунист-ленинец Троцкий (он именовал, ничтоже сумняшеся, свою оппозицию «ленинской») сделал профессиональным антикоммунистам весьма ценный подарок.
Я ушел бы от темы очень далеко, если бы стал подробно цитировать документы и работы Троцкого из его архива, К тому же чтение работ Троцкого — нелегкий моральный труд.
Читая Сталина, всегда испытываешь редкое удовольствие от ясности постановки вопроса, от четкости и логичности изложения, от простого, однако не упрощенного языка и хода мысли. Главное же — в голове остается все то основное, что хотел довести до своей аудитории Сталин.
Читая Троцкого, испытываешь, в общем-то, то же самое, но всегда — со знаком «минус»…
Если бы мне надо было охарактеризовать стиль Сталина и стиль Троцкого двумя словами, то о Сталине я сказал бы: «Сила мысли», а о Троцком: «Сварливость мысли». Одна из записок Троцкого в ЦК, относящаяся к 21 апреля 1927 года, имеет заголовок «Не надо мусору!», но как раз Троцкий-то раз за разом обнаруживал крайнюю интеллектуальную неряшливость и аргументационную нечистоплотность.
