Я не могу выкинуть его ни из головы, ни из сердца… Только когда мы вместе, я по-настоящему живу. Я могу представить себе, как он заставляет меня чувствовать все новое и интересное, как я рассказываю ему все…
Он целует меня глубже, пока слеза катится по моей щеке… Я чувствую, что задыхаюсь, но не могу оттолкнуть его. Я хочу, чтобы он был еще ближе.
ЛюкВсе, что я могу чувствовать, — это ее тело рядом с моим. Все, что есть в этом мире — ее тело рядом с моим. Остальная вселенная, Рай, Ад превратились в ничто.
Плевать на все. Я не остановлюсь, пока она не будет моей… в Бездне… которой она не принадлежит…
Я отгоняю эти мысли, сосредотачиваясь на Фрэнни. Ее глаза закрыты, и она прижимается еще ближе ко мне, целуя. Я чувствую ее руки на моем теле… на всем моем теле.
— Не останавливайся, — шепчет она, посылая горячее дыхание мне в ухо. Но она понятия не имеет, о чем просит. Потому что, что бы она ни думала, она наивна. Я знаю, что скрывается в сердцах людей, в моем собственном серном сердце.
Все, что нужно сделать, — исполнить ее желание. И это первый шаг на ее пути в Ад. Она хочет этого, я хочу этого… О, как я этого хочу!
Я вдыхаю ее шоколадно-имбирный запах… смешивающийся со смородиной и гвоздикой ее души.
Я чувствую, как ее руки теребят ремень на моих джинсах. Ее поцелуи становятся более глубокими и более настойчивыми.
Я не могу больше ждать. Я нуждаюсь в ней. Сейчас.
Я почти готов заставить нашу оставшуюся одежду исчезнуть. Воображаю, как ее кожа будет касаться моей, представляю нас вместе, когда она откидывается назад и встречается со мной глазами. Она поднимает руку, обводя контур моих губ дрожащими пальчиками, и меня накрывает запахом теплого шоколада.
Шоколад?
Может быть… любовь? Любит ли она меня?
Когда ее глаза вновь встречаются с моими, все становится предельно ясно. Я собираюсь остановиться, потому что где-то я заразился человеческой совестью, и эта совесть говорит мне, что независимо от того, как сильно я хочу, чтобы она вечно была со мной, это неправильно. Она должна знать, кто я на самом деле, чтобы иметь выбор. Я целую ее снова, последний раз, словно моя жизнь зависит от этого… Хотя так и есть, потому что на этом пути следующей моей остановкой будет Огненная Бездна.
— Мы не можем сделать этого, Фрэнни. — Она смотрит в сторону, пока я, опершись на локоть, нависаю над ней. — Посмотри на меня, — говорю я твердо. — Я не тот, кто ты думаешь.
И тогда я делаю это.
Я чувствую, как съеживаюсь, готовясь к ее реакции, когда отпускаю свою человеческую оболочку, и предстаю перед ней во всей своей Адской красе: с пестрой медной кожей, спутанными черными волосами, свисающими с моей головы, кровавыми кошачьими глазами и красной глубокой раной рта на плоском лице… ну, и черными рожками, конечно. Я могу чувствовать огонь, бегущий под кожей, поэтому начинаю отодвигаться, опасаясь, что сожгу Фрэнни в этой форме.
Не знаю почему, но мне казалось, что я не буду испытывать все эти сильные чувства к ней, когда потеряю свою человеческую форму.
Оказывается, в таком виде они еще сильнее, потому что я ужасно боюсь ее отвращения и ненавижу самого себя.
И серный запах, обычно столь приятный, сейчас заставляет меня испытывать слабость.
Я сам себя делаю слабым.
Я ожидаю криков и, возможно, обморока, когда она отползает от меня на кровати. Апельсиновый запах… стойкий запах ее страха наполняет комнату. Я боюсь даже смотреть на нее, боюсь увидеть свое собственное отвращение, отражающееся в ее глазах.
Но когда я все же поднимаю на нее глаза, мне кажется, что она не видит меня. Точнее не так… Под тонкой завесой шока виднеется любопытство. Ее глаза широко распахнуты, а дыхание неправдоподобно частое. Она пытается говорить…
— Так… что… я имею в виду…
— Я демон, Фрэнни, — говорю я. Злость в моем голосе направлена на меня самого. — Из Ада.
Она просто смотрит на меня, пока я по ее голубым глазам вижу, как сотни различных мыслей пролетают в ее голове.
— Из ада, — повторяет она, ее голос дрожит.
— Из Ада, — говорю я мягче, понимая, что совершил ужасную ошибку. О чем я думал? Что она все равно будет меня любить? Дурак ты, Люк.
Скрип пружин раздается, когда она обнимает подушку и садится. В ее глазах сомнение, слезы катятся по щекам, пока она пытается осознать то, что видит.
— Демон…
В ответ я издаю стон и зарываюсь лицом в подушку. Потому что знаю, она может сбежать в любой момент. Когда ужас накроет ее… когда она поймет, зачем я здесь… Она с воплями вылетит из моей квартиры. Я не смогу на это смотреть. Я встаю с кровати и подхожу к окну, переводя невидящий взгляд на парковку.
Она всхлипывает, и я поворачиваюсь к ней лицом.
Она просто смотрит на меня большими испуганными глазами, и я ненавижу себя за то, что пугаю ее.
Я чувствую, как желание утешить ее тянет меня обратно к кровати.
Но я не могу вернуться.
Теперь, когда она знает, я никогда не смогу вернуться. Я потерял ее.
Отвращение к самому себе переполняет меня, и я начинаю надеяться, что невидимый кулак, сжимающий мое сердце, надавит сильнее и убьет меня.
Но вместо того, чтобы направить свой гнев на себя, я повышаю голос, набрасываясь на нее.
— Что, Черт возьми, с тобой такое? Ты должна быть в ужасе! Беги!
На мгновение мне кажется, что она так и сделает. И я действительно этого хочу. Я хочу, чтобы она бежала… быстро… и никогда не оглядывалась назад.
Но, Сатана помоги, в то же время, я хочу, чтобы она осталась со мной…
Хорошо, что мне не обязательно дышать, потому что я совершенно уверен, что сейчас не смог бы. Я прислоняюсь к стене, съезжая на пол, и смотрю в потолок, касаясь своих рожек, и целую вечность жду, когда она сделает хоть что-то.
Наконец, неспособный справиться с собой, я бросаю на нее пристальный взгляд.
Ее лицо задумчиво, на лбу залегла складка. Голос еле слышен. Она крепче обнимает подушку.
— Это не может быть реальностью. — Она трет глаза и смотрит на меня.
Я отдал бы все на свете, чтобы так и было.
— Это реальность.
Минуту она молчит, и я почти могу слышать ее мысли.
— Я всегда знала, что в тебе есть нечто темное и опасное, — говорит она, наконец.
Я встаю.
— Фрэнни, ты вообще меня слушаешь? Во мне гораздо больше, чем просто «нечто опасное».
Она вздрагивает, но не двигается. Я смотрю, ожидая, что ужас, наконец, полностью овладеет ей, но вместо этого на ее лице появляется ярость, и запах черного перца наводняет комнату.
— Почему ты не сказал мне?
