А спустя минут десять рядом со входом появился Виталий Юрьевич. Снова отдал несколько коротких приказов местным головорезам, те уволокли из зала еще двоих. Охрана со входа была снята, и праздник продолжился как ни в чем не бывало.
Больше всего я боялась, что действие зелья закончится раньше, чем Альбеску надоест местная атмосфера.
Рядом со мной снова сел Виталий. Хмуро посмотрел, словно это я была виновата, что его босс пристрелил одного из своих.
— Мне срочно нужно что-нибудь сладкого, — а это уже бес.
Вроде же только еще сидел внизу? Я стала озираться на зал. С этого столика открывался лучший обзор, все как на ладони. Но Нику нигде не видно. Неужели ушел?
Подскочившая к нам официантка в развратном наряде кивнула боссу, принимая заказ, потом взглянула на Виталия:
— Мне как обычно, — ответил он на ее немой вопрос и повернулся к бесу. — Кто это был?
Девушка резво убежала.
— Альбеску. Собственной персоной почтил наше открытие. Даже не знаю, быть польщенным или заказывать панихиду. — Виктор выглядел напряженным, а про меня, кажется, и вовсе забыл.
Я бы, наверное, этому порадовалась, если бы не громилы, сидевшие по обе стороны и не дающие выйти из-за стола.
Виталий присвистнул.
— Расскажешь подробности? — осторожно спросил он.
— Не сейчас. — Бес глубоко вздохнул, потер лоб ладонью. Что ж, судя по всему, «милое общение» далось ему непросто.
— Ладно. — Виталий чуть помолчал, а затем снова просил: — А Дена-то за что?
Виктор на это поджал губы и яростно сверкнул глазами. Стало жутко, показалось, будь у него сейчас пистолет в руках, он бы еще кого-нибудь пристрелил.
— Понял, значит, было за что, — хмыкнул Виталий, ничуть не впечатлившись, в отличие от меня. — Но ты в следующий раз хотя бы предупреждай, если еще соберешься публичные казни устраивать. Северный клан спит и видит, как бы от тебя избавиться. Люди Варнавы вокруг круги нарезают, чтобы компромат найти, арбитры не так давно, опять же, с проверками приходили.
— Не изображай из себя мамочку, — недовольно проворчал бес. — Сам знаю. Не сдержался.
Девушка-официантка поставила на стол с подноса бутылку со стаканом и два больших ярких коктейля с разноцветными трубочками.
— Босс, вы так круто поете! — щебетнула она и тут же покраснела. — А еще споете нам? Мы с девчонками на кухне все заслушались.
— Сгинь, — шикнул на нее бес, но та, кажется, совсем не расстроилась, хоть и поспешила убраться.
— В общем, тех, кто видел тебя с пистолетом, из посетителей не много. Трех я взял сразу. Еще двух потом по камерам посмотрел, что они могли видеть, и тоже задержал, — принялся перечислять Виталий. — Остальные могли только труп разглядеть, и то, как Альбеску ему голову отрывает, но это уже не наша забота. На тебя никто не покажет. С камер тоже все стер. Так что только те пятеро, персонал, ну и… — он кивнул в мою сторону, — она.
Виктор посмотрел так, как будто только вспомнил о моем существовании.
— С этой чуть позже сам разберусь. — Он недобро прищурился, отпив из трубочки.
«Ну вот, теперь я еще и свидетельница убийства».
— Угу. Тогда надо решить, что делать с теми, кого я в подвале запер. В принципе, четверо там какая-то мелкая шушера. А вот еще один — с меткой Северного клана. С ним могут быть проблемы.
— Давай их тоже убьем, — легко предложил бес.
Я тяжело сглотнула, будто это мне вынесли приговор и готовились привести в исполнение.
Ну а что? Я такой же случайный свидетель, как и те несчастные, что заперты в подвале.
— Виктор, — Виталий произнес это строгим укоряющим тоном, если бы ситуация располагала к веселью, то, наверное, меня бы это позабавило. Вот только ситуация была совсем не смешной, а напрямую касалась моей жизни.
Виктор закатил глаза к потолку, тяжело вздохнул, так что горб его смешно дернулся. Страдалец, да и только.
— Ладно, — великодушно протянул он, — зелье забвения у нас есть? Разговаривать с ними, чтоб заставить молчать шантажом, я сейчас не в настроении.
— Сюда с собой только медикаменты брали. — Виталий почесал голову. — В столице тоже вряд ли есть, оно ж долго не хранится. Надо связаться с Фетом, пусть проверит запасы. Ну или сразу звонить, чтоб сварили. Самолетом сможем доставить? У нас всего пара часов, пока им еще можно будет поправить ситуацию. Кто там у тебя зельевар?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я зельевар, — пискнула я, едва поняв, о чем они говорят. — Я могу сварить это зелье, у меня с собой даже ингредиенты все нужные есть.
В доказательства попыталась достать рюкзак, который все еще висел у меня на спине, но охранники Виктора тут же перехватили мои руки, а один из них даже приставил мне к шее пистолет.
Я испуганно зажмурилась, тело начала бить крупная дрожь, дыхание стало поверхностным, неровным.
— Расслабьтесь, мальчики. Она действительно зельевар, — хмыкнул бес, и его охрана тут же выпустила меня из своей хватки. Облегчение, когда убрали пистолет, волной прошло по телу. — Что ж, Виталик, видишь, как удачно. Я тогда пойду пообщаюсь с нашим новым зельеваром, пока она готовит зелье, а ты последи тут, чтоб народ не буянил.
***
В первые минуты Платона охватил безысходный ужас. Полное отчаяние, сковывающее будто заклинанием обездвиживания. Тело перестало слушаться. Конечности онемели, и лишь сердце молотило в груди, стучало по ребрам. Во рту появился солоноватый вкус крови — кажется, Платон прокусил щеку. Это и вернуло его в чувства. Отрезвило. Заставило сосредоточиться.
Вдох-выдох. Приди в себя. Немедленно!
Он ощупал пальцами заколоченную крышку — чего, неужели гроба?! — и нервно сглотнул. В голове не укладывалось, как такое может быть.
Он потерял сознание?..
Его нашли на том заброшенном складе и посчитали погибшим, засунули в гроб и собрались сжечь?
Нет, не складывается. Платон приказал себе перестать паниковать, промотал в голове ситуацию заново, слово за словом, действие за действием. Водитель и начальник «Теневерса» (вроде того как раз звали Освальдом) говорили о трупах… в стенах тюрьмы. Они сказали, что сегодня трое умерших.
Нужно отталкиваться от этих вводных.
Тогда… его посадили за нарушение домашнего ареста, а затем он едва не умер в «Теневерсе», но ничего не запомнил? Полная амнезия как побочная реакция от проведенного ритуала?
Нет, полный бред.
Было только одно объяснение происходящему, но его Платон упорно откладывал подальше, не веря, что это может оказаться правдой.
Он. Не мог. Оказаться. В теле. Отца.
Это невозможно!
Машина тем временем ехала без особой осторожности. Платон не видел, но чувствовал ее движение: шелест колес, стук гравия по днищу. Её потряхивало на кочках, она замирала на поворотах. С покойниками особо не церемонились, водитель тормозил резко, и гробы елозили взад-вперед.
Он вновь ощупал крышку гроба, вдохнул и выдохнул. Воздуха пока хватало, но нужно было придумать, что делать дальше.
Не заживо же гореть.
«Пару дней назад отцу резко стало плохо», — вспомнились слова Дитриха. Уже тогда врачи намекали на скорую кончину.
Только вот в крематорий ехал не Серп Адрон, а его тело с заточенным внутри Платоном.
Даже сейчас отец умудрился обхитрить своих сыновей. Провернуть очередной финт.
Но как?!
Платон коснулся кожи лица. Аккуратно, словно она могла рассыпаться прахом под пальцами. Она была морщинистая, заросшая бородой. Чужое лицо, не принадлежащее ему. Слишком острый нос, впалые скулы, высокий лоб. Пальцы тоже чужие, грубые, менее чувствительные, узловатые.
Платон ощупывал лицо отца, и перед глазами рисовался его образ.
Ладно, он подумает над перемещением в его тело позже. Если выберется. Не сейчас и не здесь.
А ещё он видел будущее… точнее — собственную смерть.
Сработал отцовский дар? Вот он какой, получается? Не нужно прикладывать никаких усилий, даже задумываться о смерти?
Платон сглотнул, досчитал до десяти, сосредотачиваясь.
