следующую информацию:
«Рокурокуби (японский) – екаи, или же сверхъестественные существа из японского фольклора. В легендах говорилось, что они выглядят как нормальные люди днем, но ночью получают способность вытягивать свои шеи на огромную длину, а также могут менять свои лица, чтобы лучше пугать смертных.
По своей роли в японских легендах рокурокуби близки к персонажам-трикстерам, которые пугают людей, шпионят за ними и устраивают над ними всяческие жестокие шутки, для чего порой прикидываются дураками, пьяными, слепыми и так далее. Иногда же рокурокуби изображаются весьма злобными: стремятся напугать до смерти или даже нападают на людей с целью убить и выпить их кровь.
Согласно японским преданиям, некоторые рокурокуби в обычной жизни часто живут неприметно, могут иметь супругов-людей; некоторые из них предпринимают отчаянные усилия, чтобы не превращаться в демонов по ночам, некоторым, наоборот, это нравится, а некоторые вовсе не знают про свое второе естество. В некоторых историях описывается, что рокурокуби рождаются обычными людьми, но превращаются в демонов путем изменения их кармы из-за серьезного нарушения каких-либо заповедей или доктрин буддизма».
– Вот тебе и раз, – вслух сказал Илья. – Значит, рокурокуби… Более точной характеристики своей второй сущности трудно придумать. Кто из вас двоих сделал эту татуировку? Это была ты или твое второе «я»?
Глава XXXVIII
Василиса разлепила глаза. Снова это ощущение физической немощи, с одной стороны, и мысленной чистоты – с другой. Эти несколько отвратительно-прекрасных секунд, когда ты понимаешь, что тебе плохо, потому что ты хотела выжечь из себя любой отравой какое-то знание, и тебе это практически удалось. Удалось на какое-то время вчера. Удалось на какое-то время сегодня. В эти прекрасные секунды, когда ты ничего не помнишь…
Но вот приходят мысли, чувства и воспоминания. Нет, не о вчерашнем вечере. Он пока плавает в мутной непроглядной дымке до определенного момента. Воспоминания о том, что привело тебя в состояние, в котором ты сейчас находишься. И ты хочешь снова напиться – это замкнутый круг.
Зрение сфокусировалось на белом чистом потолке и имитациях лепнины по углам. Это не ее квартира! Мысли лениво, с болью, ворочались в голове. Главное, без паники! Не в первый раз.
Василиса медленно повернула голову и огляделась. Она лежала на широкой кровати в небольшой, но уютной чистенькой спаленке, обставленной в стиле мужского минимализма – кровать, телевизор в полстены, дорогая аудиосистема, шкаф-купе с зеркальными дверями, скорее всего, чтобы пялиться туда во время секса.
Твою мать! С каким утырком она опять переспала? Да мало этого! Она еще и осталась у него!
Василиса откинула одеяло, и в каком-то смысле ей стало легче. Она была в нижнем белье. Значит, с вероятностью девяносто процентов секса у нее не было. После секса она или одевается и уходит, или отрубается в течение десяти минут. Надевать нижнее белье во втором варианте просто некогда.
Во рту чувствовался отвратительный вкус остатков полупереваренной пищи, паров алкоголя и кислоты. Одежды около кровати не было, значит, ее унесли. А если сложить два и два – ее организм пытался очиститься от алкоголя самым доступным для него действенным способом. Теперь можно с уверенностью сказать, что секса точно не было.
Василиса завернулась в одеяло и, пошатываясь, подошла к двери. Там был слышен звук телевизора.
– Набирает обороты, – говорила ведущая, – дело, связанное с серией убийств при помощи некоего современного синтетического наркотика, который был обнаружен в крови всех четырех жертв. Официально власти уже признали существование…
Василиса как можно осторожнее толкнула дверь, но та предательски скрипнула. Тут же звук телевизора был выключен. Илья повернулся и внимательно посмотрел на Василису.
– Живая? – спросил он, стараясь придать голосу самое нейтральное выражение.
– Но лучше б сдохла, – ответила Василиса. – Я сильно вчера набедокурила?
– Чуть-чуть, – ответил Илья. – Твоя одежда уже высохла. Все в ванной. Можешь привести себя в порядок и одеться.
– Спасибо, – сказала Василиса, скрываясь за дверью в ванной комнате и проворачивая рычажок блокировки двери. Лучше бы она с ним еще раз переспала, честное слово, не так было бы стыдно.
Стоя под прохладным душем, Василиса составила свой план действий на сегодняшний день. Во-первых, нужно как можно скорее сбежать из этой квартиры и постараться никогда больше не встречаться с ее хозяином. Для этого у нее было много причин: их с Ильей относительно недавний секс; его безумные фотографии, которыми он размахивает направо и налево; его маниакальная уверенность в том, что Василиса должна что-то знать об этих фото; какая-то странная симпатия Василисы к этому человеку, который был вообще не в ее вкусе; а также тот факт, что она, как последняя школьница, дорвавшаяся до выпивки, уделалась вчера вдрызг на его глазах, открыв ему все свое внутреннее содержание в прямом и переносном смысле.
Во-вторых, нужно нарыть как можно больше информации об этом Самойлове Эдуарде Владимировиче и выяснить, что он знает о Юле.
Связан он с этими последними убийствами или нет, Василисе было все равно. Она хотела только одного – получить любую информацию о Юле. Как можно больше информации. Любой! Даже если это опять загонит ее в черную депрессию и безнадежное затворничество с элементами запоя и скотского поведения.
В-третьих, нужно попытаться выяснить что-то об этом извращенце, который написал ей с ящика Эрстмана. Кто он? Связан ли он с убийствами девушек? Связан ли он с Эдуардом Самойловым?
Как это сделать? Элементарно. Спросить напрямую. Через почту Эрстмана. Попробовать завязать диалог, а там – как пойдет.
Нужно действовать. Надоело отсиживаться в норе, жалея себя. Хватит!
Василиса вышла из ванной практически без следов вчерашней попойки. Илья все так же сидел на диване, вглядываясь в картинки в телевизоре.
– Будешь завтракать? – спросил он, нарочито не отрываясь от просмотра.
– Нет! – сказала Василиса, выходя в прихожую. – Мне нужно идти.
– Я тебя провожу? – спросил Илья.
– Нет, – как можно тверже сказала Василиса. – Я и так злоупотребила твоим гостеприимством.
Илья поднялся с дивана, вышел в прихожую, где Василиса, сидя на полу, зашнуровывала свои армейские ботинки, дождался, пока она закончила, и внимательно посмотрел ей прямо в глаза.
– Ты сама можешь
