— Господи, я так хочу тебя, Эллис, — хрипло шепнул он ей в самое ухо. — Черт возьми, Эл…
Почему он говорит это так зло? — смутно пронеслось в ее голове. Хотя оба они еще были одеты, Нейл уже заставил ее почувствовать, будто она тонет в нем, погружаясь все глубже и глубже в его тело. Словно ее засасывает мрак — постоянный спутник этого мужчины. А потом, когда Нейл, задрожав, прижал свои бедра к ее жаждущему телу, Эллис опалил ослепительно белый огонь, и этот огонь был сердцем ночи, в которой жил Нейл Морфи.
Он не хотел ничего чувствовать. Он не хотел хотеть. Не хотел испытывать вожделение, голод или страсть. Его одинокий путь пролегал сквозь тьму, и там, на самом краю пропасти, чье имя Отчаяние, Нейл Морфи нашел надежный безопасный уступ, где можно было жить, почти ничего не чувствуя. Но теперь… теперь… О Боже, эта женщина вновь заставляет его чувствовать!
Эмоциональный взрыв был подобен извержению вулкана. Неистовство обожгло застывшую душу, развеяло ее холод. Боль рвалась сквозь все трещины — жгучая и яростная, торжествующая, насмехающаяся над всеми его жалкими запретами и барьерами. Да, он знал, что такое скорбь. Он познал ее, принял как свой крест, он не мог противиться ей… Никогда с тех пор Нейл не испытывал других чувств. Лишь теперь они вырвались на свободу и приготовились терзать его…
И тогда Эллис показалась единственным спасением.
Увидев лицо Нейла, Эллис поняла, что ей предстоит испытать отнюдь не нежное, изысканное совращение, которое рисовалось ей в девичьих мечтах о самом первом разе. Теперь в лице мужчины не читалось даже обещания ласки, с которой вчера он дал ей впервые вкусить страсть и удовольствие. Нет, беспомощно подумала она, сейчас произойдет что-то совсем другое…
Нейл выглядел так устрашающе, когда, встав с постели, рывком стащил через голову свитер. Казалось, его терзала смертельная боль, но Эллис видела, что сейчас дело не в сломанном позвоночнике. Нет, только не в этом.
Когда он взялся за молнию на джинсах, слабый голосок здравого смысла предупредил Эллис, что у нее еще осталась последняя возможность встать и уйти. Но тут, прежде чем она сумела понять, что произошло, в сердце ее что-то распахнулось и золотое тепло понимания затопило ее щедрую душу.
В тот же миг она распростилась с последними романтическими мечтами глупой юности. Она поняла, что женское тело служит не только для удовлетворения желаний мужчины и рождения его детей. Нет! Оно дарит любимому забвение. Или покой. Или счастье. Оно способно исцелить боль, которой он ни за что не захочет поделиться.
Тело женщины без слов говорит мужчине, что на этом свете есть кто-то, кто любит его — любит так сильно, что с готовностью отдает всего себя ради любимого. Если ты в беде, женское тело спрячет тебя и успокоит, укроет от жестокости жизни — пусть ненадолго, но защитит… Оно щедро дарит все то, чего мужчина никогда не попросит у женщины и едва ли сознается даже себе, как ему бывает необходимо именно это.
Эллис поняла, что то, что Нейлу сейчас нужно от нее, не имеет ничего общего с наслаждением. Но что бы то ни было, она хотела дать ему все, в чем он нуждался.
Она слабо вздохнула, когда впервые в жизни увидела, как проявляется мужское желание. Он такой… такой огромный, в ужасе подумала она. У нас ничего не получится…
А Нейл внезапно замер, откинув голову назад, стиснув кулаки. Лицо его исказила гримаса боли.
Первый раз… нашептывал холодный голос рассудка, едва различимый сквозь шум крови в ушах. Ее первый раз… Он вздрогнул и внутренне напрягся, призывая на помощь последние остатки самоконтроля.
— Эллис, — почти проскрежетал он. Хриплый голос с трудом пробивался сквозь стиснутое волнением горло. Он заставил себя посмотреть на нее. Черт возьми, в этой проклятой белой рубашке она похожа на невинную жертву, приносимую на алтарь… Ее первый раз… — Эллис, я не знаю… Я не думаю, что смею…
Голос его оборвался. Мучительная жажда ее тела заставила его замолчать. Этой жажде не было никакого дела до всех его переживаний.
Он прекрасен, подумала женщина, забыв весь свой страх в ответной лихорадке желания. Прекрасен, как темный ангел. Темно-каштановые волосы покрывали его тело, значит, голова его посеребрилась слишком рано. Каштановые завитки украшали широкую мускулистую грудь и сбегали вниз… к самой чувственной части мужского тела. А там… Эллис глубоко вздохнула и перевела взгляд на искаженное болью лицо Нейла.
— Все в порядке, Нейл, — словно сквозь стену донесся до нее собственный голос. Она протянула руку. — Все в порядке.
Сейчас она чувствовала себя щедрой, всепонимающей и всемогущей, как мать-земля. Она предлагала ему подойти и взять все, в чем он нуждался.
— Эл… О Боже, Эл…
Крупная дрожь сотрясла его тело, когда нежные теплые ладони легли на его изрубцованную спину, коснулись шрамов на ягодицах.
— Все хорошо, — шептала Эллис, — все хорошо.
Каким-то шестым чувством она знала, что так все и будет, что бы ни произошло сейчас между ними. Возможно, последующие несколько минут окажутся не очень приятными для нее, но разве это имеет хоть какое-то значение? Ведь она нужна ему!
Ее первый раз… Эти слова звучали в ушах Нейла, и он хотел, честно хотел, чтобы и ей было хорошо. Задыхаясь от нетерпения, он снял с нее ночную рубашку, едва сдержавшись, чтобы не порвать ее. И когда наконец Эллис предстала перед ним совсем нагой, он увидел стыд в ее зеленых глазах и краску смущения, залившую щеки и шею.
— Красивая, — хрипло выдохнул он. — Какая ты красивая.
Он обвел ее жадным взглядом, всю-всю — от головы до пят, чувствуя, как тело его напрягается и пульсирует при виде каждого нежного изгиба…
Большие полные груди, которые он ласкал и целовал вчера… розовые ареолы вокруг сосков и сами соски, уже набухшие и затвердевшие, зовущие его руки… но нет. Не сейчас. Еще не время.
Его взгляд скользнул ниже, к узкой изящной талии. Черт возьми, неужели она так стройна? Так изысканна? А потом его взор остановился там, где облачко огненных завитков сильнейшим магнитом звало к себе его тело.
Проклятье! В другое время он, возможно, сумел бы оценить и это. Но сейчас важнее было совсем другое…
Нейл отвел взгляд и встретился с зелеными глазами, в которых прочел борьбу стыдливости с желанием. И тогда, цепляясь за последние остатки самоконтроля, он нагнулся, чтобы поцеловать Эллис.
Как только его горячий язык коснулся ее языка, Эллис ощутила, как волна чувственности захлестнула ее, как она растворилась в ней. Каждой клеточкой своего тела она ловила его прикосновения, разжигающие желание и заставляющие ее прижиматься все сильнее и сильнее к телу Нейла, к его жару, силе… и твердости.
