— Только ты с ним поаккуратнее. Он очень злопамятен и, к тому же, мстителен.
— Классное сочетание.
— Да уж.
— Возможно, мне действительно следует держаться от него подальше. А то чего доброго начну в душе благодарить кочевников за то, что они своим вторжением избавили нас от такого царя, каким бы стал он.
— Лот, не говори так, — царевич болезненно поморщился. — Каким бы Аль-си ни был занудой, царем бы он стал неплохим. Царь заботится о своих подданных. А кочевники всех лишь убивают.
— Да, это я… перегнул палку, — тяжело вздохнув, мотнул головой горожанин. — Очень уж меня твой брат достал.
— Между тем он еще и не начинал.
— Тебя же он вообще оскорблял через слово.
— Ну и ладно.
— Неужели тебя это совсем не задевает?
— Ну его! Если что меня и беспокоит, — немного подумав, продолжал он, — так это отрешенность отца. Он всегда был таким сильным, решительным, а сейчас… Словно опавшим листом плывет по течению реки.
— Если бы решение принимал царь, мы бы никуда не пошли?
Аль ответил не сразу. Несколько мгновений он молчал, прислушиваясь к чему-то внутри себя, затем качнул головой:
— Пошли бы, никуда б мы ни делись. Но одни.
— Что? — не поняв, вытаращился на него Лот.
— Проболтали бы с тобой всю ночь до утра, а на заре, никому ничего не говоря, убежали бы из дворца.
— И в горы?
— А куда ж еще? — Аль вздохнул. Его глаза наполнились грустью, причину которой он и сам не до конца понимал. Просто у него было такое чувство, что на этот раз он покинет родные стены навсегда.
— Может, нам так и стоит поступить? Зачем идти с теми, другими?
— Ты не понимаешь…
— Чего уж тут не понимать? Ответственность огромная, ясное дело. От нас так многое зависит. А это та ноша, которую лучше делить со многими. Вот только — с теми, кому доверяешь. Я же, прости меня, не доверил бы твоему брату даже нести мою тень.
— Все, что случается, происходит не случайно. У всего есть своя причина. Возможно, таков выбор богов.
Лот только пожал плечами. Он вообще не собирался спорить с царевичем, просто прощупывал, крепко ли тот стоял на своем путь или был готов перейти на другой. Когда же речь зашла о богах, понял — и пытаться нет смысла.
Между тем они вошли в комнату Аля. Оставив приятеля озираться по сторонам, царевич быстро нашел свою дорожную сумку, спеша убедиться, что его сокровище — подаренный Ларгом кремень — на месте. Затем, не долго думая, он свернул тонкое, лучшей выделки меховое одеяло, отправив его в сумку, хотел следом положить второй — так, на всякий случай — плащ, но тогда больше ни на что места бы не осталось. Он раздумывал несколько мгновений, после чего, свернув плащ, перекинул его через плечо, закрепив на груди пряжкой. Выглядело это не особенно, но красота беспокоила царевича меньше всего.
— А ты что стоишь? — не глядя на своего спутника, спросил он. — Переодевайся. В своих лохмотьях ты замерзнешь быстрее, чем мы доберемся до гор.
— У меня нет другой одежды, — тот не только растерялся, но даже несколько смутился.
— Открой сундук, поройся, авось что найдешь на себя. Только ты это, не забывай, мы идем в снега, а не на праздник.
— Не беспокойся, — Лот, не дожидаясь второго приглашения, уже копался в вещах, — каким бы дураком я ни казался — а только дурак согласится лезть в горы, где чуть было не погиб — я не променяю невзрачную шерстянку на самый красивый шелковый наряд.
— Там где-то должна быть еще одна сумка. Возьми ее себе.
— Не против, если я тоже возьму меховое одеяло? Не хочется спать на ледяных камнях.
— Бери, что хочешь. Ты — дитя улиц и лучше меня знаешь, что может пригодиться в пути.
— Да уж… — тот, замотав ноги кусками материи, сунул их в большие толстые сапоги, встал, потопал, пробуя. — Великоваты, конечно, но ладно, сгодится. По пути заглянем ко мне в берлогу. У меня там припасены хороший лук и дюжина стрел. Не забудь кинжал, лучше несколько. И… Как ты думаешь, нам удастся раздобыть немного хлеба? Хорошо бы.
— Думаю, брат об этом позаботился.
— Да уж, судя по его виду, он явно не голодает. В отличие от всех остальных… Ладно, пошли, что ли. А то он, чего доброго, устанет ждать и отправится без нас.
— Если бы он мог уйти без нас, то давно сделал бы это.
— Вот этого я никак не могу понять. Он доверяет тебе меньше, чем я ему. Так что все эти слова о проводнике — ерунда. А на человека, верующего настолько глубоко, что не решается ступить без воли богов и шага, он не похож. В чем же тогда дело?
— Не знаю. Да и какая разница? Пошли?
Они вернулись в зал. Дожидаясь их возвращения, царь сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Царевич же нервно ходил от стены к стене.
— Где вы так долго! — стоило им войти, как оглушил их громкий возглас. Затем оглядел обоих придирчивым взглядом и скривился: — Нет, я не могу! Вы куда собрались? В торговые ряды побираться? Да вас в таком виде ни один разумный человек не пустит на порог, не то что повелитель дня!
— До него еще нужно дойти… — попытался возразить младший брат.
— Вот именно! А путь, если ты не знаешь, лежит через земли девяти царств!
— И через заснеженные горы, — прошептал Аль.
— Что ты там бормочешь?
— Ничего, — поспешно качнул головой царевич. Ему совершенно не хотелось спорить со старшим братом, тем более зная, что последнее слово тот все равно оставит за собой.
— Может, действительно сходите, переоденетесь? — с сомнением глядя то на одного сына, то на другого неуверенно спросил царь.
— Ну уж нет! — тотчас возмущенно воскликнул Аль-си, не давая брату сказать и слово. — Чтобы они опять пропали на полдня? Пусть идут, как есть. Там разберемся. Ну, все, пора! Пошли!
— Обождите.
— Что еще? — устало протянул старший царевич.
— Только одно мгновение.
— Отец! — нахмурившись, недовольно глянул на царя Аль-си. В его голосе звучали нотки недовольства: — Мы ведь давно все обсудили…
— Аль-ми, — тот быстро повернулся к младшему сыну. — Я знаю, ты дойдешь до повелителя дня.
— Я постараюсь.
— Здесь стараться мало, — недовольно глянув на брата, проворчал наследник, — нужно сделать!
— И еще… — он помедлил, прежде чем продолжать. — Если так случится, что ты не сможешь спасти, отомсти за нас!
— Отец, мы обязательно…
— Отомсти. Чтобы наши души ничто не тревожило. Заклинаю тебя, сынок. Месть — она даже важнее спасения.
— Но… — Аль хотел возразить отцу, что будущее живых главнее прошлого мертвых, однако тот не дал ему:
— Ты еще слишком молод, чтобы понять это. Но ты поймешь. Со временем — обязательно поймешь. А пока… Помни, чтобы жить, и живи, чтобы помнить, — затем, встав со своего кресла, старик шагнул к сыну, обнял, затем быстро отстранился, чтобы взглянуть — в последний раз, запоминая навсегда. — Прощай, сынок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
