Внушительные строения без декоративных излишеств. Вот, оказывается, где истоки конструктивизма в архитектуре! Если не считать барельефов лиц и фигур, которых в конструктивизме нет.
Карта на бумагу скопирована отлично. Есть реки, горы, группы деревьев и даже поселения. На краю гор какой-то знак, обведенный квадратиком. И относительно карты больше ничего. Нарисованный фрагмент местности слишком мал, обрезан со всех сторон, и нет никаких ориентиров, чтобы понять, где эта местность находится. С равным успехом она может находиться в Египте или Китае. Единственное, что привязывает карту Давида к Передней Азии, — так это арамейские письмена. Так и Азия, хоть и Передняя, но всё равно необъятна.
— Да, вот и всё, — с сожалением произнес Бахтияр, — что удается извлечь из карты Давида. Совсем мало. Вот внизу ее есть еще какой-то план. Похоже, не строения — стены не показаны. Это характерно для планов подземелий. План-то подробный, но это нам ничего не дает. Жаль. Что делать, Сержи-сахеб, не всегда везет в поисках интересного. Вы и моего жука тоже забирайте. Пусть всё вместе будет. И карту тоже берите. Вдруг что-нибудь похожее вам всё же встретится. А мне не нужно. У меня память хорошая.
— Ну, что, Ахмед, — выйдя из дома Бахтияра, обратился я к спутнику, — приключение-то, наметившееся на базаре у старьевщиков, на грани срыва. Надо собрать всех и подумать. Вдруг кого-нибудь осенит счастливая мысль?
— Ты давай иди тогда к Синдбаду и скажи, чтобы позвал Абу, а я пошлю Али-Бабу к Аладдину и Шехи. Встретимся у Синдбада.
* * *
Стою у рулевого бревна и со скукой глазею по сторонам. Ахмед давно здесь и в капитанской каюте проводит среди Багдадского вора разъяснительную работу. Абу решил вложить ворованные деньги в легальный бизнес. И теперь Ахмед втолковывает ему, почему он в свою торговлю краденых денег никогда не пустит.
Вон Аладдин показался. Машет рукой. Отвечаю тем же. Из-за угла показались носилки мощностью в две негритянские силы. Шехерезада решила прибыть сегодня с шиком. Али-Баба идет рядом и о чём-то переговаривается с нашей новоявленной богиней долины Хал.
— Что это за штука? — интересуется Шехерезада поставленной в середину стола картой Давида, с любопытством вращая шар пальчиком.
— Это карта Давида, как утверждает Бахтияр-хаджи. Она указывает на местонахождение какого-то древнего храма или чего-то такого вроде храма. Не так-то всё было гладко, когда я собирал ее по частям в разных местах. Предначертания судьбы всё время мешали мне осуществить ожидания и намерения.
Синдбад громко, скептически хмыкнул.
— Ты что, Синдбад, сомневаешься, что существуют предначертания судьбы?
— Нет, нисколько не сомневаюсь. Продолжай про непосильные трудности.
Описание всего, что произошло вслед за моим посещением старьевщиков, не заняло и часа.
— Вот мы на сегодня и имеем карту, которую неизвестно к каким землям приложить. Имеем и вот эту бронзовую штуку, которую хранители храма могут потребовать предъявить на входе. Имеем также малопонятный перевод с арамейского о каких-то подземных дворцах и смеющихся богах.
Карта пошла по рукам.
— Шехи, мы тут подумали: а может, среди твоих преданий и легенд найдется какое-нибудь упоминание о карте Давида, подземных дворцах и смеющихся богах?
— Сейчас поищу. Вот. Есть история про двух дервишей.
Встречаются два дервиша — старый и молодой — на берегу Тигра как раз посреди пути между Басрой и Багдадом. Старый идет сверху реки, а молодой — с низовья. И вот между ними произошел следующий разговор:
«— Откуда идешь? — спрашивает молодой.
— От храма Давида, — отвечает старый.
— Что-то я не слышал о таком храме, — признаётся молодой дервиш.
— Это еще что, — получает он в ответ, — я не только о нём не слышал, но и не видел никогда. Мне вдвойне обиднее.
— Как же так? Не слышал и не видел, а говоришь, что от него идешь.
— Эх, молодежь, куда бы ты ни пошел, ты всегда будешь оставлять за спиной то, что никогда не видел и о чём никогда не слышал».
— Вот такая история к чему-нибудь подходит?
Все по старой привычке обернулись было к Ахмеду, но мигом опомнились и по новой привычке уставились на меня.
— Побойтесь Аллаха, друзья! Что вы на меня смотрите? Самим трудно догадаться, что ли? Старый дервиш, видно, из тех мудрецов, которые знают о том, что Земля круглая. Откуда ты ни иди — у тебя за спиной всегда будет что-то, чего ты никогда не встречал и о чём не слышал. Впрочем, перед тобой будет то же самое. А храм Давида наверняка в мире какой-нибудь найдется, и даже не один. Слышал ты о нём или нет — в любом случае ты будешь идти от какого-нибудь из них.
— Когда ты объяснишь, Серж, действительно, всё оказывается очень просто. Но не у всех же твоя голова. Ты уж постарайся не возгордиться, — укорила меня Шехерезада.
— Не беспокойся. Не возгоржусь. Это я вас просто подразниваю. Так что в этой истории храм Давида либо совершенно ни при чём, либо храм Давида выше по течению того места, где встретились дервиши. Это если старый дервиш слукавил, что о храме Давида ничего не знает.
— Выше, выше по течению, — пробормотал про себя Синдбад, всё еще разглядывая лист с картой. — Нет, нету ничего похожего. — И тут же напрягся, словно узрел перед собой что-то небывалое. — Шайтан меня побери! Ну и жулики же эти арамейцы!
— Что, что? — засуетились все.
— Они карту вывернули наизнанку.
— Как наизнанку?
— Эту карту нужно в зеркале смотреть. Вот, глядите, — и Синдбад, подойдя к окну каюты, повернул лист лицевой стороной к солнцу и ткнул пальцем в просвечивающийся рисунок. — Вот здесь будет Багдад.
— Надо же! — воскликнул Ахмед. — Шайтан и меня тоже побери! Мы ведь только что оттуда! Вот Шахтиярский лес. Вот Диала, а квадратик со значком как раз на долине Хал.
— Значит, храм с каменным ликом. Там вроде бы больше ничего нет.
— Может, и да, — согласился Ахмед, — но вазир Ахмат говорил, что он пустой и даже статуй богов нет.
— Ладно, есть статуи или нет статуй — всё равно нужно узнать, арамейский это храм или нет, — подытожил я, устраиваясь с блокнотом и карандашом за столом.
Рисунок скалы с ликом и распахнутыми дверьми получился по памяти вроде бы похожим на то, что мы там видели. Шехерезада стоит за спиной и дышит мне в затылок.
— Ну, как? Похоже?
— Очень. А зачем это?
— Покажу Бахтияру-хаджи. Вы никуда не расходитесь, а я схожу и дам посмотреть ему.
Бахтияра дома не оказалось. Пришлось искать медресе Акбара. Путем расспросов нашел. Бахтияр оказался занятым с учениками, но увидев меня, сразу понял, что что-то случилось, и подошел.
— Мы, кажется, нашли храм, Бахтияр-хаджи. Карта оказалась хитрая. Она — зеркальное отражение того, что есть на самом деле. И даже больше того — мы знаем, где храм, и даже сами видели его снаружи. Вот, посмотрите. Это то, что мы видели. Оно может быть арамейским?
— Вырублен в скале? Это необычно для арамейцев, но скальные храмы не противоречат никакой религии. А вот такое каменное лицо у них очень часто встречается. Интересно было бы посмотреть, что там внутри.
— Ничего. Храм заброшен сотни лет назад. Мы в него не заглядывали, но местные жители говорили, что там пусто, мрачно и даже статуй нет. Хотя по всем признакам, когда-то были.
— Тогда там и смотреть нечего. Место точно совпадает с картой?
— Точно.
— Тогда под подземным дворцом, наверное, и имеется в виду вырубленный в камне. Он тоже не построенный на поверхности. И далеко он от Багдада?
— День пути по воде.
— Далековато, а то я с удовольствием посмотрел бы, хотя бы и на пустой.
На корабле Синдбада всё готово к обеду, и у всех хватило терпения дождаться меня. Поскольку обед не был запланирован для гостей, то нам пришлось довольствоваться обычной матросской пищей. Ничего, вполне даже сносная еда.
— Похоже, что приключение в этот раз обошло нас стороной, — со вздохом сожаления произнес Аладдин. — А я с удовольствием бы развеялся.
— Да? А у меня вот ощущение, что во всей этой истории не сходятся концы с концами, — ответила на это Шехерезада. — Веселящихся богов что-то нет, о которых говорится в письменах на жуках.
— Верно, — подтвердил Ахмед. — Бахтияр говорит, что у арамейцев таких богов не было и стало быть, в храме под каменным ликом их не существовало. Где они тогда?
— И у меня есть некоторые сомнения, — добавил я. — Вряд ли у арамейцев храм и дворец были одним и тем же понятием. Слишком разные это вещи. В письменах на жуках речь о подземном дворце или дворцах, а не о храме.
— И еще есть одно странное обстоятельство, — добавила в кучу сомнений Шехерезада. — Жуки, жрецы и хранители. С одной стороны, жрецы — это служители храмов, а не дворцов. С другой стороны — ты, Серж, говорил, что в книге Бахтияра упоминается, что карта Давида открывает вход в храм. В том храме, который мы видели, открывать нечего. Он и так открыт. Это наводит на мысль, что должна быть и еще другая дверь — закрытая, и около нее должны быть какие-то хранители. Каша какая-то. В книге Бахтияра — храмы, а в письменах на карте Давида — дворцы. В непонятной мешанине всегда есть шанс ухватиться за ниточку приключения. Правда, Синдбад?