гребню. Правду говорила Оракул под Вуалью или нет, все понимали, что оставаться на Поляне Висельников равнозначно смерти.
Добравшись до вершины гребня, Сорайя обернулась посмотреть, что сталось с провидицей. Весь их маленький отряд застыл, словно зачарованный, не собираясь отступать дальше.
— Ее убьют! — простонала Кветка.
— Нет. — Венцеслав покачал головой. Оракул под Вуалью медленно пятилась к гребню. Каждый раз, когда орда устремлялась к ней, она повторяла магический жест, отгоняя врагов. Положение ухудшилось, когда она добралась до склона: чтобы начать взбираться на гору, ей пришлось повернуться к призракам спиной. И теперь, когда она не могла задействовать заклинания, ночные охотники вновь ринулись на нее.
Гаевик шагнул вперед. Глаза его зловеще полыхнули нефритовой зеленью. Руки взметнулись вверх. Сорвавшиеся с кончиков пальцев молнии обрушились на духов, превращая авангард орды в дым и тени.
Что ж, Оракул под Вуалью выиграла время — и прежде, чем остальные неупокоенные добрались до нее, покинула лощину и встала рядом с выжившими людьми на гребне.
— Они не пойдут за нами, — заявила она. — Слишком много энергии они потратили, так быстро сорвавшись со своих виселиц. Теперь у них не хватит сил вырваться за пределы лощины. — Она кивнула Венцеславу: — Что бы ни пробудило их, сейчас они слишком слабы, чтобы сообщить о нашем присутствии леди Олиндер. По крайней мере, сегодня.
Сорайя оглянулась на Зорграша. Проводник, бледнее обычного, съежился между камней, виновато повесив голову под устремленным на него гневным взглядом Махьяра.
— Это склепорожденный, — поспешил наябедничать Омид. — Я видел, как он трогал одного из висельников. Нарочно подошел к нему — и ухватился.
Зорграш покачал головой.
— Не знаю, что на меня нашло, — простонал он. — Мне показалось… что тело…
— Ты хотел, чтобы духи убили нас! — настаивал Омид. — Убили и бросили, как падаль, на поживу тебе и твоим приятелям-упырям!
Глаза солдата полыхнули ненавистью, пальцы крепко стиснули эфес меча.
— Омид, ты сам не понимаешь, что говоришь. — Сорайя вклинилась между солдатом и проводником, пытаясь разрядить обстановку.
За ее спиной кто-то мучительно охнул. Она резко обернулась — и увидела, как Зорграш выкашливает алые сгустки. Потом склепорожденный упал на колени, и кровь потоком хлынула из раны в его груди.
Венцеслав уперся ногой в спину Зорграша, вытащил меч из тела проводника, начисто вытер клинок и вернул его в ножны. Холодно и бесстрастно он встретил потрясенный взгляд Сорайи.
— Он сам признался, что чуть не погубил всех нас. И я считаю, что это не просто случайность. — На миг его взгляд задержался на Оракуле под Вуалью. — Мы не можем рисковать, не можем допустить, чтобы в наши ряды затесался предатель. У нас есть шанс спасти наши города. И я никому и ничему не позволю ставить этот шанс под угрозу.
Венцеслав кивнул в сторону тропы, вьющейся над лощиной: тропы, оканчивающейся зевом пещеры.
Группа двинулась к туннелю в ошеломленном молчании. Внезапная свирепая жестокость капитана потрясла всех.
— Подождите, — вскинулась вдруг Сорайя и показала на тело Зорграша. — Мы не может оставить его так.
— И что же прикажешь нам делать? — ухмыльнулся Омид.
Сорайя мигом ощетинилась:
— Похоронить его.
Омид рассмеялся. Венцеслав наградил его мрачным взглядом, тут же оборвавшим смех. В этом взгляде было сочувствие к Сорайе. Кажется, в нем была даже капля вины.
— Твоя порядочность делает тебе честь, но в Восточном Доле есть одна старая пословица. Волк лишь притворяется, что дружит с собакой. Он предал бы нас — и спокойно смотрел бы, как все мы умираем. Брось его. И забудь о нем.
Махьяр выступил вперед и положил руку на плечо Сорайи:
— Молись, чтобы душа его обрела покой, но пойми, что для тела его покоя все равно не будет. Даже если мы похороним его, его сородичи выкопают труп. И мы ничего не можем сделать, чтобы предотвратить это. — Он посмотрел на мертвого. — Это был бы всего лишь жест. Для нас, а не для него.
Слова жреца тронули Сорайю. Она взглянула на остальных, задержалась на Оракуле под Вуалью, на Кветке, ища в женщинах понимание.
— Но это… неправильно.
— Неправильно, — согласилась Кветка. — Но иногда то, что неправильно, — необходимо. Махьяр прав, трупоеды просто выкопают его снова.
И группа двинулась к темному туннелю. А Сорайя еще раз оглянулась на тело Зорграша, пытаясь найти в себе силы примириться с этой жестокой необходимостью.
Глава двенадцатая
Пещера вела в туннель — темный, сырой, пахнущий гнилью. Кветка никак не могла решить, естественного ли он происхождения или же был прокопан. Она лихорадочно вспоминала прочитанное в запретных для широкого круга ученых книгах о вероломных крысолюдах и их деятельности. Что ж, скавены вполне могли соорудить такой туннель. Она поймала себя на том, что внимательно осматривает стены в поисках следов кирки или когтей, да любых отметин, которые могли оставить нелюди-строители. Скавены — известные воры и грабители. Склеп-крепость леди Олиндер, без сомнения, могла бы стать для них заманчивой добычей.
Кветка старалась сосредоточиться на стенах, но взгляд ее то и дело возвращался к Венцеславу. Она все еще была потрясена стремительностью расправы капитана над Зорграшем. Неужели он был так уверен в том, что склепорожденный предал их? Прижав палец к железной пуговице, она вознесла молитву, чтобы так оно и было. Не хотелось ей верить в то, что капитан все равно убил бы Зорграша, даже не будучи уверенным в его преступлении.
Смерть разведчика всех погрузила в мрачное настроение. Люди двигались гуськом по узкому проходу, осторожно ступая во мраке. Все, кроме Оракула под Вуалью, несли шипящие факелы, но всепроникающая тьма обиженно отступала совсем недалеко. Попятившись от пламени, она лишь сгущалась сильнее и кралась диким зверем на самой границе света, дожидаясь возможности броситься на незваных гостей и утопить их всех в своих холодных тенях.
Теперь первой шла Сорайя. Азиритка выбирала путь тщательно и осторожно, освещая дорогу факелом. За ней шагал Махьяр с тяжелым орручьим колуном на плече, нашептывая молитвы. Дальше шли Венцеслав с Оракулом под Вуалью. Капитан держался рядом с провидицей и то и дело наклонял голову в ее сторону, словно прислушиваясь к тихим словам. Но идущая следом Кветка не видела, чтобы Оракул под Вуалью обращалась к Венцеславу.
Ученая оглянулась. За ней пробирался сквозь мрак Гаевик. Чародей нес факел на отлете, держа его как можно дальше от себя. Лицо его было встревоженным. Что это, побочный эффект контакта с духом зеленого народца — или нечто иное?
Шествие замыкал Омид. Позиция в арьергарде страшно оскорбила солдата, он изначально пытался от нее отказаться. Теперь
