Закат слабо освещает комнату, поэтому он включает тусклую лампочку. Гай до сих пор не накинул рубашку, и я украдкой восхищаюсь его разноцветными татуировками, покрывающими плечи и руки. За ним входит паренёк с вещами, которого я уже ранее видела.
— Buenas, querida (прим.: привет, милашка), — произносит Гай, подходя настолько близко, что его лодыжки касаются моих коленных чашечек. — В этом положении ты выглядишь мило, но можешь встать.
— Испанский? — спрашиваю я.
— Научился, когда был моложе. Провёл немного времени в Мексике и с тех пор говорю, особо не задумываясь.
Мой взгляд блуждает по надписям и рисункам на его коже, ведь они сейчас расположены в непосредственной близости от моего лица. На руке замечаю татуировку, которую тогда увидела Фрида: маленькую тёмно-красную розу с буквами «РИВ» по центру.
— Нравятся? — спрашивает он.
Мои глаза находят его:
— Нет.
— Как не стыдно, — он облизывает губы, а его палец скользит вниз по моему горлу и уходит под линию декольте на моем свитере. Гай легко проводит по моей ключице, вызывая мурашки. — Я с удовольствием пометил бы тебя чем-нибудь.
Я загнана в угол, но пытаюсь сделать шаг назад.
— Мне можно поесть?
Он смотрит через плечо и кивает. Парень передаёт ему наручники и покидает комнату. Гай выпускает один браслет из рук и болтает им у меня перед лицом.
— Руки над головой.
— Зачем? — поспешно спрашиваю я. — Всё равно я не смогу никуда уйти.
Он молчаливо ждёт, поэтому я сдаюсь и поднимаю руки вверх. Гай достаточно высокий, чтобы без проблем надеть их на мои запястья.
— Ты думаешь, что Кельвин перегнул палку, пряча тебя все эти месяцы, — произносит он, пока застёгивает наручники, — но он понимает, что если мы чего-то хотим, то можем быть беспощадными.
— Но ты всё равно спас меня от тех мужчин.
— Я спас тебя, — говорит он, затягивая браслеты таким образом, что мне приходится встать на цыпочки, — для себя. Потому что у тебя есть нечто, необходимое мне, — он опускает свои руки, а мои остаются поднятыми. Я тяну их вниз, но замечаю, что наручники прикреплены к ржавому гвоздю, выпирающему из стены. Встаю на носочки, и из-под свитера появляется край нижнего белья. Он добавляет: — Совершенство.
Гай наклоняется к подносу ручной росписи и возвращается с тарелкой клубники. Её опьяняющий сладкий запах не вписывается в эту пыльную бетонную комнату. Он прижимает одну ягоду к моим губам до тех пор, пока я не открываю рот. Откусываю, касаясь губами кончиков его пальцев, и он бросает плодоножку на пол к нашим ногам. Не отрывая своих любопытных глаз от моего лица, он скармливает мне ещё одну.
После третьей ягоды Гай убирает тарелку, берёт бутылку и нежно прикладывает её к моим губам. Вода льётся, капая с моего подбородка, но я глотаю как можно больше, пытаясь избавиться от пыли у себя во рту.
Он закручивает крышку и берёт ещё одну ягоду клубники. Я собираюсь откусить кусочек, но он убирает её, поэтому мои зубы со щелчком смыкаются.
— А теперь вернёмся к тому, что мне нужно, — произносит он. — Расскажи мне о Герое.
— Я ничего не знаю.
— Знаю, что это — Кельвин Пэриш, потому что видел его в драке. Заметил, что в него попала пуля, а он даже не повёл глазом, хотя был без защиты. Картер клялся, что не знает, как это происходит. Вижу, как легко Герой избавился от тебя, поэтому я ему верю. Итак, что ты знаешь?
Я качаю головой:
— Ничего. Если он не сказал Картеру, то зачем ему говорить мне?
— Если бы ты захотела, то каждый мужчина в этой Вселенной раскрыл бы тебе свои секреты, — он сминает ткань моего свитера и поднимает её, проводя костяшками пальцев по животу. Его пальцы скользят вниз, одновременно жёстко и нежно, и мои соски затвердевают. Он держит ягоду во второй руке и проводит ей по тому же пути до самой груди. — Ты очень податливая, — произносит он, заставляя меня содрогнуться.
— Зачем ты это делаешь?
Он склоняется, его рот у моего уха.
— Герой убил лидера картеля. Тупоголовые придурки снаружи, — продолжает он, кивая на дверь, — хотят мести. Хотя они не видели того же, что и я. Только я знаю, кто он и на что способен. Расскажи мне правду. Даю тебе слово, что это останется нашим секретом.
— Это ты послал тех людей за мной?
— В лесу. Да. С помощью Картера, конечно же. Но они не знали ничего, только то, что должны выполнить работу.
— Зачем тебе нужна эта информация?
— Мне не нужна месть. Я не смотрю в прошлое. Вижу будущее. Оцениваю возможность. В моём мире власть дороже денег.
— Какое отношение это имеет к Герою? — спрашиваю я, почти опьянённая правдой. Учитывая информацию, полученную от Кельвина, мне доставляют наслаждение слова Гая.
В течение всего разговора он проводит ягодой клубники по изгибам моей груди.
— Я узнаю себя в Герое. У него есть миссия и цель, то, что привело его к одержимости. Но теперь я знаю, что физически он нечто большее. Парни несколько раз выстрелили в его грудь, но он всё равно не упал. Я хочу так же.
— Ты будешь использовать это не во благо.
— Хорошо, — отвечает он. — А что есть «благо»? Всю свою жизнь я боролся за выживание. Никто не делал мне ничего хорошего, даже когда я прилагал для этого усилия. Позволь мне спросить тебя, Кельвин Пэриш — добро?
— Герой — да.
— Герой — убийца.
Я сглатываю и отворачиваюсь:
— Только для тех, кто этого заслуживает.
— А кто это решает? Ты защищаешь убийцу. Того, кто пытался сломать тебя. Я вижу это в твоих глазах. Ты вернулась ко мне другой девушкой.
— Я не собиралась к тебе возвращаться. Ты ничего не знаешь о Кельвине или Герое.
Он выгибает бровь и подносит клубнику к моему лицу:
— Твоё рвение удивляет. Давай попробуем ещё раз. Три месяца назад тебя увели у меня из-под носа. Предполагаю, что всё это время ты находилась в том поместье. Что там происходило?
— Ничего.
Приторно-сладкий запах вторгается в мои ноздри, а в это время он второй рукой зарывается в мои волосы. Хватает их у корней и тянет так жёстко, что я вскрикиваю.
— Должен признать, Кейтлин, что мой член отчаянно тебя хочет. Здесь ты становишься королевским десертом. Но это не значит, что я твой любимый Герой. Отвечай на мой грёбаный вопрос, или я покажу тебе, как обычно это бывает.
Грохот в дверь заставляет меня содрогнуться всем телом.
— Pinchependejo (прим.: жалкий придурок) — ворчит Гай. — Карлос здесь. Наш секрет, помнишь?
Гай открывает дверь и блокирует вход своим телом, но мужчина на пару лет старше меня отталкивает его в сторону. Его чёрные волосы зализаны и собраны в хвост, а грудь вздымается при виде меня. Он начинает смеяться, когда замечает наручники.
— Quéonda, Гай? (прим.: Как жизнь?). Я думал, что ты не любишь играть с сувенирами?
— Она не сувенир.
Карлос подходит ко мне так близко, что я могу почувствовать едкий запах сигаретного дыма у него изо рта. Он смотрит куда угодно, только не в глаза.
— Bueno (прим.: хорошо), мне плевать, что ты будешь с ней делать, но она должна остаться одним целым, когда он сюда доберётся.
— Она будет готова.
Карлос наклоняется к моей разбитой губе.
— Что это за царапина? Этого недостаточно. Она должна выглядеть отвратительно.
— Я разберусь.
Карлос приподнимает подбородок:
— Не облажайся, Гай. Я хочу, чтобы он пожалел, что вообще посмотрел в сторону Ривьеры.
— Какое отношение к этому имею я? — задаю вопрос я.
— Заткнись, — шипит Гай.
Карлос смотрит на меня и молниеносно хватает меня за подбородок.
— Он причинил вред mi familia. Моей семье! Хочу, чтобы его голова прикатилась к моим ногам. Но сначала я должен причинить ему такую же боль. Если бы у меня получилось найти его семью, я бы сделал это и заставил их молить о пощаде, а он бы наблюдал. Но у меня есть только грёбаная белая девчонка, за которой он следует повсюду.
Я пытаюсь убрать лицо из его руки.
— Ты тратишь своё время. Ему плевать на то, что ты со мной сделаешь.
Он давится смехом:
— Думаю, ты ошибаешься. Но мы всё равно найдём тебе применение. Ты хорошо сосёшь член?
Гай скрещивает руки, не моргая.
— Не твоё собачье дело.
Карлос смотрит на Гая, а тот пожимает плечами.
— И ты позволишь ей разговаривать таким образом? Возможно, мне стоит найти кого-нибудь с яйцами, способного выполнить работу?
— Разве не я привёл её сюда?
— Не-а. Думаю, теперь я займусь ей самостоятельно.
— Я сказал, что справлюсь, — шипит Гай. — Дай мне свой ремень, придурок.
— Теперь я твой босс, гринго (прим.: в Латинской Америке презрительное название не испаноязычного (либо не португалоязычного) иностранца, особенно американца). Ты не смеешь говорить со мной в таком тоне, — Карлос расстегнул ремень, ворча что-то себе под нос. Тот выскользнул из петель, и он передал его Гаю. — Я посмотрю. Если ты не сможешь этого сделать, то потом у нас будут проблемы.
