И, конечно, отсутствие этих проклятых денег тоже довлело над ним. Жена откладывала лишний рубль, экономила на продуктах, лишь бы скопить хотя бы часть той суммы, какую необходимо было отдать Анзору. Признаваться в безденежье другу он не хотел. Но и соглашаться на предложение «Соберем на кафедре» тем более не мог. В последнее время Николай Степанович увлекся репетиторством… Любопытное, захватывающее занятие. И главное – весьма денежное, прибыльное. Родители богатых бизнесменов без напряга и жадности платили ему щедрый гонорар за преподавание их детям химии и биологии, самых любимых его предметов. Прерывать такие важные занятия ему опять же было не с руки.
Николай Степанович сообразил, что разгорающийся живым огоньком разговор пора гасить. Нечего нарываться и множить неприятности. Безотказность хоть и не красит человека, но если окружающие люди грубо пользуются ею, то проку от нее маловато.
Вскоре два друга рассуждали о геологии, о науке беспросветной, но такой родной и нужной стране. Не преминули вспомнить и давние университетские безалаберные годы, когда они жили в одной комнате в общежитии и целыми вечерами мечтали о походах по тайге, где ветер гулко бродил и ворочался в соснах. А в это же время за стенкой одноклассники бесшабашно плясали под веселую музыку и орали на всю вселенную как мартовские коты.
Через пару недель Маша улетела в Болгарию.
Первый ее звонок из чужой страны мало походил на радостный крик души. В аэропорту пропал чемодан с костюмами. Восторг от встречи с иным миром и горечь от неожиданного происшествия смешались в голосе дочери.
Выручил Анзор. Маша позвонила ему, поведала горестную историю с пропажей. И пока в квартире Мазаевых разносился сочувственный говор, велся поиск решения дочкиной проблемы, Анзор отправил очередным рейсом самолета новые реквизиты для Машиных танцев.
Последующие телефонные разговоры касались впечатлений о Болгарии, потому уже дышали теплотой и радостью. К Николаю Степановичу даже на миг вернулось доброе расположение к Анзору. Душу бередила загадка: почему он так поступил, и главное, откуда у необразованного человека такая благородная реакция молниеносно найти выход из трудной ситуации?! Вот ему почему-то не пришла в голову идея послать самолетом нужные дочери реквизиты… А Анзор, пожалуйста, без труда выдумал и рискнул это сделать. Маша теперь в Болгарии не в расстроенных чувствах и с заплаканными глазами, а ходит с гордо поднятой головой, уверенная, готовая продемонстрировать свои коронные танцы. Дело, пожалуй, не в том, что у кого-то сердце заплыло жиром, и он попал в плен равнодушия и лености, дело в другом – в находчивости, в желании и умении творить добро.
Однако неординарный поступок Анзора недолго будоражил воображение Николая Степановича. Добрая мысль о нем оказалась весьма и весьма краткосрочной.
Вечером Николай Степанович выследил из окна момент позднего возвращения Анзора домой и направился к нему высказать слова благодарности за помощь дочке. Тот его радушно встретил, но провести в комнату отказался, изъявив намерение поговорить в коридоре.
Перекинувшись с ним несколькими словами, сказав спасибо за то, что он выручил дочку, Николай Степанович исчерпал тему визита.
Анзор стоял в двух шагах, задрав голову, с любопытством глядел, как отец Маши переминался с ноги на ногу и тяжело подбирал слова. Видимо, давняя неприязнь, недоверие сковывали гостя…. Вряд ли могло быть по-другому. Анзор давно видел и чувствовал, как Николай Степанович ловко держит его на дистанции, подавляет величием и ученостью, грубо говоря, указывает ему его место.
Они не так часто встречались, но и те короткие мгновения общения, которые происходили, не давали сомневаться: внутренний мир их слишком разнился, а понимание смысла жизни вообще разводило в разные стороны, и потому существующая дистанция между ними была непреодолима.
– Давно хотел узнать у Вас, Николай Степанович, почему с первого же моего появления в этом доме Вы плохо ко мне относитесь? – нарочито громко спросил Анзор, не скрывая своего раздражения и недовольства. – Почему бы нам с вами не договориться? Мы же можем…
– На каких условиях?
– На любых.
– Мне нравится ваша дочь. Я готов просить у вас ее руки…
– Надеюсь, она об этом вашем глупом намерении не знает?
– Почему намерение? Это мое решение.
– Вспомни первое явление Анзора народу. Чем оно ознаменовано было? Вырубкой парка… А там каждое дерево жильцами выращено. Там наша рябина росла… А магазин, который все жильцы по сей день обходят стороной, кроме алкашей… Сколько людей тебя просили – не строй. На всех ты начихал. Потом взялся за старика, участника войны… Убил у Ивана Никодимыча собаку. Да и сам он ушел на тот свет не по своей воле, при невыясненных по сей день обстоятельствах…
– Упрямый старик какой-то попался… Я ему: убери собаку, она гадит у подъезда, у магазина… А он будто не слышит. Вот Сабир и удавил ее…. Честно Вам признаюсь, я псину не трогал, это дело рук Сабира. Рябину вам я восстановил… Дважды ездил в питомник. А про магазин я вам так скажу – бизнес это…
– Убыточный.
– Ничего подобного. Кто вам сказал?… Ай-я-яй, неправда ваша…
Надменное поведение Анзора, издевательское хихиканье и кивание головой взорвали Николая Степановича. Что-то горящее, непредвиденное наполнило его душу и тотчас сдавило ее. Молодому парню следовало бы угомониться, припрятать лишние, раздражающие признания… А он хорохорился, пёр буром, пытаясь показать себя с лучшей стороны. Николай Степанович после таких дерзких потугов совсем озлился той встревоженной злобой негодования, коя была ему неприсуща.
Буквально двадцать минут назад он пришел в эту чужую квартиру с добрыми намерениями… Успел рассмотреть убогое убранство передней комнаты и даже посочувствовать хозяину, как тому удается коротать дни и ночи в тоскливой тишине необжитой квартиры. И все искренние чувства враз куда-то пропали. Появилось острое желание высказать правду… Ту правду, которую знали многие жильцы дома, но боялись ее… Нетерпение заявить ее вслух с каждой минутой все сильнее подгоняло его…. Он начал говорить, а волнение охватывало душу, внутренние тормоза не срабатывали и даже его известное врожденное чувство неловкости куда-то напрочь исчезло.
– Говорят, он у вас для другого бизнеса построен, – клокотал голос Николая Степановича. – Продукты – дело вторичное. А вот вредные курительные смеси, травки всякие, наркотики – никогда в нашей округе не водились, а тут вдруг появились. Жители жалуются на вас. Жалуются и на сам магазин… Недавно один мой знакомый спросил, почему Анзор не платит за пользование электричеством. Линию протянул к магазину, подключился… А счетчика нет. Я не смог ответить. А вот знакомый сходил в администрацию района и там ему признались, что твои друзья захватили наше ТСЖ, Товарищество собственников жилья, и повесили плату за электричество, потребляемое твоим магазином, на жителей всего нашего дома.
– Врет ваш знакомый, – огрызнулся Анзор. – Скажите мне его адрес, я схожу к нему, выясню, откуда такая ложь идет…
– Я назову адрес, а через неделю мой знакомый невзначай помрет от излишне выпитой водки.
– Не понял… Причем тут водка? Оставьте ваши намеки. И про травку, про курительные смеси вы ничего не знаете. Курево всякое продавать разрешено… Что касается травы, то это, наверное, вы цветы имеете в виду. Я открыл в магазине цветочный отдел. Маша ваша сделала такое предложение…. И я пошел ей навстречу. Зайдите, посмотрите, у нас есть уголок, где торгуют цветами.
– Анзор, извини меня, но я не верю почему-то твоей торговле цветами… Давай лучше о другом поговорим. Скажи, пожалуйста, ты недавно грозил мне отнять за долги квартиру моей дочери Лизы. Какой долг ты имеешь в виду?.. Маша давала тебе расписку о том, что взяла у тебя в долг полмиллиона рублей…
– Так это другой долг. Машина расписка тут не причем.
– Откуда другой-то долг образовался?
– У вас не один, а еще два долга передо мной, то есть перед Товариществом собственников жилья.
– Интересное дело. За какие это грехи я дважды задолжал?
– Посмотрите счета на уплату коммунальных услуг, за ремонт… Вы стали должниками и за свою квартиру, и за квартиру дочери Лизы.
– Мы исправно платим.
– Да в этом доме никто не хочет платить за наш ремонт…. Все стали должниками. Чтобы нам тут с вами не ругаться, сходите в ТСЖ завтра, вам там все разъяснят. А заявление в суд я уже отнес…
Уход Николая Степановича из квартиры Анзора сопровождался крепкими ругательствами.
Он не просто ушел, а умчался, не оглядываясь, с тревогой в сердце, с пугающими думами о неизвестных коммунальных долгах. Быстрые шаги привели его в квартиру – чистую, прочную, оживленную цветами, украшенную картинами. Брякнувшись на диван, он стал бранить себя за глупость, которая подтолкнула его пойти к Анзору. Нет ничего тягостнее сознания только что совершенного глупого поступка.
