Ближе к ночи, когда звездное покрывало уже окутывает землю, а луна еще светит вполсилы, он успокоился. Рядом сидела жена, выспрашивала детали разговора с Анзором, шутила, наваливалась на него, приговаривая вполголоса, что никакой беды у них не предвидится, а долги на то и долги, чтобы их с трудом возвращать. Привычное доброе лекарство жены возымело действие… Глаза его потонули в тихой дреме. Ольга Сергеевна накрыла мужа пледом и ушла на кухню. Там она старалась не громыхать посудой, не хлопать дверью стиральной машины, оберегая сон.
Во сне он очутился в экспедиции. Палатку, где спал, бил мороз и колючий напористый ветер. Рядом лежал пес Верный. Он почему-то был один, без хозяина. Лежал, постанывал, кожей ощущая холодные потоки ветра. Николай постоянно наскакивал на него с вопросом, а где твой хозяин…. И вдруг на противоположном берегу реки с крутыми обрывами суглинков и поросшими редким колючим кустарником появился сердитый заросший Иван Никодимыч. Не успел Николай Степанович окликнуть старика, как тот вошел в воду и зачем-то поплыл к нему. А так как для преданного собачьего сердца не существует препятствий, то Верный бросился навстречу хозяину. Иван Никодимыч вышел из темной воды неожиданно сухим и бодрым и обрушился на него с беспощадным и торопливым выговором:
– У всех девчонки как девчонки, нормальные танцы пляшут, а твоей лезгинку подавай… Все по нашим городам ездят, а твоя по Болгариям катается.
Пытался Николай Степанович возразить старику, оправдаться, да исчез тот быстро. Глаза дрогнули, широко открылись, и он понял к радости своей, глядя в потолок, что эти непонятные слова никакого отношения к реальной жизни не имеют. Хотя заставляют задуматься, к чему они сказаны стариком, какой потаенный смысл вложен в них?
Утром Николай Степанович направился вместе с женой в контору Товарищества собственников жилья, находящуюся за железными дверями. Там скрывалась нераскрытая пока тайна их семейных квартирных долгов.
Два месяца назад Ольга Владимировна заходила в это шумное мрачное заведение. По коридорам шастали непонятные молодые люди, темнолицые, крепкие в плечах, в помятых кожаных куртках. Из дверей одного кабинета неслась чужеродная музыка. Перед кабинетом председателя Товарищества собственников жилья Михаила Авдеева она простояла довольно продолжительное время, потому успела наслушаться и непонятных кавказских слов, и жесткой монотонно-вульгарной музыки. На музыку все эти протяжные звуки едва-едва походили, ибо это была компиляция, хаотичное смешение стилей, интонаций, в общем, халтура и конъюнктура. На возникающий вопрос, почему в русском городе в русской среде так громко и навязчиво шумит пошлая иностранная музыка, Ольга Владимировна нашла ответ чуть позже, когда узнала, что в руководстве Товарищества собственников жилья одни лица кавказской национальности. Это признание прозвучало из уст последнего чиновника данной конторы господина Авдеева. Еще он обещал разобраться, почему строка «Ремонт и содержание жилья» в платежке за жилищно-коммунальные услуги для Мазаевых и большинства других жильцов дома вызывает недоумение, порой даже возмущение.
Авдеев отказался разъяснить и показать Ольге Владимировне, сколько денег за полгода было собрано с жильцов и на что они были истрачены. Чем больше говорил председатель ТСЖ, тем больше ее лицо наливалось гневом. Итог скандальной встречи тогда подытожил сам Авдеев, заявив в который раз, что вышло какое-то недоразумение, и они разберутся с завышенными расценками, и, конечно же, ответят, сколько и за какую работу было заплачено ремонтникам.
Ольга Владимировна решительно подошла к тому кабинету, где пару месяцев назад сидел знакомый начальник. На двери почему-то отсутствовала привычная табличка с указанием его фамилии.
Немного подождав и поразмыслив, она приоткрыла дверь, и смущенно спросила:
– А где Михаил Сергеевич Авдеев?
– Вместо Авдеева – Хамид Нухажиев.
– Кто?
– Председатель Товарищества собственников жилья теперь не Авдеев, а Хамид Нухажиев.
– А где Авдеев? Он обещал мне разобраться с платежкой. Он заместитель теперь?
– Нет. Заместитель – Анзор Мамедов.
– А к русскому какому-нибудь я могу попасть на прием?
– Мы здесь все русские, все россияне. Есть еще один заместитель Рашид Абдряхимов. Но его нет на месте. У вас какое дело?
– Говорят, у меня какие-то долги за квартиру. Я беседовала с Авдеевым. Он обещал разобраться, сделать перерасчет.
– Никаких перерасчетов. Подождите в коридоре, вас сейчас примет Хамид Нурдиевич Нухажиев. Жильцы вашего дома не платят за наши услуги несколько месяцев. Это безобразие.
– Почему это не платим?! – возмущенно заявила Ольга Сергеевна, пытаясь разъяснить свою правоту.
– Подождите в коридоре, – тотчас обрезала ее секретарша, высокая, с ярко накрашенными губами. – Сейчас вам все разъяснят.
Перед носом Ольги Владимировны резко захлопнулась дверь. Она едва успела отскочить назад, наступив на ботинок мужа.
– Кругом только хамят, а не разговаривают, – тяжело вздохнул Николай Степанович, усаживая жену на стул, припертый к стене. – Бедная страна!
«Секретарша хоть русская, – подумала про себя Ольга Владимировна, нервно поглядывая на часы. – Хоть дура дурой, но своя… Может, поможет разобраться?.. Чего там задумали эти черные?!».
Надежда семейной четы Мазаевых на то, что в Товариществе собственников жилья разберутся с неправильными квитанциями и завышенными ценами рухнула при первой же минуте общения с Хамидом Нухажиевым. Он махал пачкой документов, некоторые даже давал подержать в руке… И если муж молчаливо выслушивал обидчивые аргументы председателя ТСЖ, то Ольга Сергеевна сражалась с ним смело и бескомпромиссно, огрызалась, возражала всякой цифре и сумме, называя их «взятыми с потолка».
Настырности Хамида Нухажиева, его терпеливому повторению заученных аргументов и цифр можно было только удивляться. Но Ольге Владимировне становилось холодно от наглой уверенности чиновника, одиноко и тяжко, как это случается иногда без видимой причины при неожиданном попадании на больничную койку. Щеки ее пылали под влиянием его хамских обвинений в неуплате за коммунальные услуги и какой-то неосуществленный, но фантастически дорогой ремонт.
Обессиленная Ольга Владимировна уже не желала разговаривать с чиновником, достала запиханную под стул сумку, заерзала ногами, а Хамид Нухажиев упорно гнул свою линию. Настойчивой, активной позицией, выдавливая из себя иногда снисходительное сочувствие и излишнюю вежливость, он заставлял ерзать на стуле даже Николая Степановича, старательно следящего за спором, и редко подававшего голос возражения.
Перечисление председателем Товарищества собственников жилья денежных трат на ремонт и коммунальные услуги звучало не убедительно, а сами траты выглядели весьма неоправданными… Хамид Нухажиев четко оглашал договора подрядчиков и декларировал, куда ушли деньги жильцов дома… На ремонт крыши, мытье подъездов, помощь инспекторам водоканала, замену труб, разнос квитанций по почтовым ящикам, отправление документов в налоговую инспекцию…
– Мы каждый месяц вносили платежи, – негодовала Ольга Владимировна. – У меня сохранены все счета на оплату коммунальных услуг. А где ваши расчеты, где обоснованность цен?… Вы ремонтировали неведомое…
Женский крик в здании ТСЖ перебивала нарочито громкая музыка. И чем яростнее сопротивлялась Ольга Владимировна несправедливым выпадам Хамида Нухажиева, тем дерзновеннее и оживленнее становились звуки музыки. Секретарша с оголенными до плеч руками, игривой улыбкой то и дело заглядывала в кабинет, изумленно осматривала всех присутствующих и удалялась восвояси.
Ольга Владимировна забыла, что когда-то была стеснительной, а муж вообще поругивал ее за нерешительность… В разговоре с председателем ТСЖ она нечаянно обронила фразу: «Действия руководства ТСЖ – грабительские, а ваша личная цель – выжить нас из дома, отнять квартиру…». И когда визит подошел к концу, спор никакого положительного результата не дал, она повторила эту фразу еще раз. А Хамид Нухажиев, не сдержавшись, в сердцах выкрикнул то, о чем Анзор Мамедов уже говорил Николаю Степановичу:
– Вам ничего не остается делать, как продать квартиру дочери, вашей Елизаветы Николаевны… Тогда вы можете рассчитаться с нами. Учтите, суд будет не на вашей стороне, суд нас поддержит. Вы должны нам, повторяю, 143 тысячи…
В семье Мазаевых наступили мрачные дни.
Привычные разговоры за легким вечерним ужином о многообещающей поездке Маши в праздничную Болгарию, о предстоящей веселой свадьбе Лизы и Валерия перешли в плоскость одного спора: где найти деньги для расчета с ТСЖ и почему жильцы дома, ставшие все враз должниками, не возмущаются грабительскими ценами? Одна старушка во дворе поругалась, что у нее пенсия всего лишь двенадцать тысяч рублей, а за квартиру за месяц с нее требуют аж пятьдесят тысяч. Однако горькие, сердитые слова так и остались словами.
