Австралия давным-давно манила к себе Ольгу Владимировну. Были мечты о ней, книжки, разговоры… Но поехать туда случай так и не помог. Единственный раз в единственную страну она попала с мужем – в Монголию, и то с экспедицией. Но те два месяца пребывания в чужой и дикой природе надолго врезались в ее память. Байкер почувствовал интерес Ольги Владимировны к Австралии, потому коротко рассказал о том, почему он с друзьями решил осуществить мотопробег по этой загадочной стране. Перед ее уходом он заверил, что по возвращению из далекого похода он будет готов вновь выступить спонсором, так как на «родное дело» денег не жалко.
К вечеру Ольга Владимировна собрала тридцать две тысячи рублей.
Отчет перед семьей у нее в этот раз был выдержан в более радужных и оптимистических красках.
– Неужели соберем нужную сумму к приезду Петра? – полюбопытствовал Николай Степанович, не особо веривший в затею жены.
– Я завтра по другому подъезду пройду, – заботливо-жалостным голосом отозвалась Ольга Владимировна. – Многие, когда узнают, на что я беру деньги, не хотят и слышать про этих Анзоров в нашем доме… Нажились, говорят, насмотрелись…
– Значит, натерпелись?!..
– Кто же намерен терпеть их безобразия?!
Следующий вечер был интересен тем, что в квартиру Мазаевых пришел элегантный мужчина в довольно строгом и красивом костюме, сказавший о себе, что он «представитель точных наук».
Семья Николая Степановича вместе с ним после сытного ужина пила ароматный чай с травами, запасы которых хранились еще со времен экспедиций. За окном легкие тучи таяли в вышине. Все обещало постоянную нормальную погоду. Как вдруг на город рухнула яростная весенняя гроза.
Тревожные молнии за окном могли помешать разговору с гостем. Но инженер Борис Александрович оказался весьма коммуникабельным человеком и к тому же веселым, содержательным собеседником.
Делая осторожные глотки буро-коричневого чая, он выдвигал один проект за другим, как обезопасить мир русского человека от губительных для него перспектив – демографическое вырождение нации, повальная наркомания, проституция, продажа детей, появление нового поколения Иванов, не помнящих родства, для которых подмена подлинных духовных и культурных ценностей на фальшивые является гуманитарным благом.
– Еще я бы предложил создать банк помощи русским людям, – с удовольствием говорил Борис Александрович, физик, представитель точных наук. – Пора перестать смеяться над «местечковым патриотизмом», следует создавать городские, региональные банки. Туда будут приходить русские люди, жаждущие найти справедливость, но не имеющие денег на адвокатов, матери проституток, стоящих в гостиницах, и мечтающих бесплатно дать дочкам высшее образование, фермеры, которые везут на наши рынки дешевые и экологически чистые овощи и фрукты, а кавказцы скупают у них весь товар на корню и затем впаривают нам баснословно дорогие яблоки, картофель, чеснок, огурцы.
Благодушный поначалу Николай Степанович тут же насторожился, но выдержал паузу, пренебрежительно дернул плечом, и заметил:
– Идея-то понятная… Вроде кассы взаимопомощи. Только в нашей стране все, как всегда, извратят, разворуют… Да и никто денег на такой мифический банк помощи не даст. Нашим олигархам лучше лишнюю яхту за рубежом купить или в футбольную иностранную команду денежки вложить, чем о своем народе беспокойство проявить.
– Вы знаете, на чем делает деньги команда Анзора Мамедова? – инженер бросил на хозяина квартиры взгляд, полный такого упрека и такого негодования, что тот был почти сражен. – Говорят, на убийстве одиноких стариков в городе. Магазин – это для отвода глаз. Ловкие люди научились убивать нищих владельцев квартиры за их жилье. Узнают адрес одинокого беспомощного старика, приходят к нему и помогают уйти на тот свет, или увозят насильно в психбольницу, или обменивают его квартиру на заброшенный домик в деревне, или платят копейки и выбрасывают на улицу. Если у бандитов есть свой риэлторский криминальный бизнес, то у нормального горожанина должен быть хотя бы банк помощи…
– Сомневаюсь в действенности такого банка, – равнодушно возразил Николай Степанович.
– Скоро русским людям некогда будет сомневаться. На Дальнем Востоке на смену русским идут китайцы, в центральных регионах России – кавказцы. Они пассионарии… И они не остановятся, не уймутся, будут заселять наши территории… И делается это не обязательно по приказу, а скорее всего по их внутренней потребности, законам жизни, инстинкту самосохранения, замешанному на их вулканическом бурлении крови.
– Тут я с вами, пожалуй, соглашусь. Мы, как нация, утеряли пассионарность. Пишут кругом про отсутствие национальной идеи… Глупость. Она есть. Проста, знакома для каждой страны… Русские должны остаться русскими. Если французы хотят быть французами, остаться ими в глобальном мире, гордятся своей историей, то почему мы, русские, не должны стремиться остаться русскими?! А ведь нация на грани самоуничтожения, саморазрушения… И спасти нас никто не может…. Помочь себе можем только мы сами. Но вот пассионарной поступи вперед, жажды сохранить свою культуру, историю, архитектуру, образ жизни – этого не видно. Мы перестаем ощущать себя нацией, мы не знаем, что такое быть русскими…
В жаркий и непредсказуемый спор двух мужчин никто не вмешивался. Лишь Ольга Владимировна изредка вставляла реплики. Молодежь то внимала заумным речам, то уходила в свои разговоры и раздумья.
Чем ближе беседа подходила к концу, тем спокойнее, сдержаннее была позиция Николая Степановича. Ему, ученому и думающему человеку, были ведомы и глобальные проблемы выживаемости русского народа, и беды тех же стариков, легальный отстрел которых начинался часто с обычного объявления в газете: «Обеспечим благополучную старость пожилому одинокому человеку. Предоставим пожизненную пенсию в размере 50 тысяч рублей за право наследования квартиры». Провокационный дух подобного предложения не всякий старик распознает… Убитый сосед Иван Никодимыч мог учуять подвох потенциальных убийц, но погиб от рук хитрых и изворотливых кавказцев. При знакомстве с подобными трагедиями одиноких людей он повторял поговорку о том, что можно спастись от чумы, но погибнуть от иной, совсем пустяковой болезни. Намеки Ивана Никодимыча он надолго отложил в своей памяти.
Ушел инженер Борис Александрович за полночь. Ушел, оставив на столе пять тысяч долларов. По нынешнему курсу – он дал в долг новым друзьям ровно сто пятьдесят тысяч рублей.
После такого щедрого взноса Ольга Владимировна расцеловала его в дверях. А когда шаги гостя стихли на лестничной площадке, она аж радостно взвизгнула и затанцевала на месте.
– Теперь мы точно объегорим Анзора и сами купим квартиру, – заявила она, притопнув ногой.
Пролетели еще два беспокойных дня.
Ольга Владимировна обошла почти двадцать квартир. Оптимизмом она уже похвастать не могла. В семейной копилке лежало порядка четырехсот тысяч рублей с небольшим… Не хватало еще полмиллиона.
Пересчитав вечером деньги, она поняла, что зря недавно хорохорилась, зря танцевала на виду онемевших от удивления детей.
Жители дома не скупились – давали деньги. Конечно, те, кто мог…. Но одалживали по одной, по три тысячи рублей. Они, к ее удивлению, все до единого знали о настырном поведении Анзора с его друзьями, прикупающими в их доме одну квартиру за другой. Но воспрепятствовать процессу скупки не могли. И хотели бы они дать Ольге Владимировне большие деньги, дабы насолить Анзору и воспрепятствовать его «оккупационной деятельности», да, увы, семейный бюджет не позволял.
Дружеское участие в беде еще раз проявил Алексей Константинович. Ему удалось уговорить родственников дать уже ему в долг пятьдесят тысяч рублей. При этом он не скрыл правды: на какие цели ему нужны деньги.
Через день должен был прилететь из Украины Петр Иванович.
Семья Мазаевых отсчитывала уже не дни, а часы. Ольга Владимировна постоянно пребывала в печали и в глубоком раздражении.
Никто не знал рецепта спасения. Николай Степанович готов был пойти в банк, в очередную кабалу. Запасные варианты найти полмиллиона отсутствовали.
Выход предложила буйная, вспыльчивая Маша. Она пожелала взять полмиллиона взаймы у самого Анзора. Ее неожиданное, сумбурное и дикое предложение взорвало и так неспокойную атмосферу квартиры Мазаевых. Из рук Ольги Владимировны аж выпала и вдребезги разбилась конфетница. Ошпарил язык горячим чаем Николай Степанович.
Напряженную тишину прорвал безмятежный, энергичный голос Виктора:
– Деньги, как говорится, не пахнут. Они то зло принесут, а то добро. Потому для доброго дела и у злодея, не говоря ему об этом, можно взять взаймы полмиллиона. Ежели он еще даст.
В квартиру Мазаевых влетел ветер раздора и самобичевания.
Никогда хозяин Николай Степанович не позволял семье доводить спор и всякие бытовые разногласия до буйного скандала, до мелочных обвинений и оскорблений. Ночь развела всех по своим горьким углам.
