– Спрячь пистолет, дуралей, - грубо сказал Коля, хотя Серафим никакого пистолета и не доставал. - Он же у тебя под рясой! И если хочешь тягаться - смотри! - Коля в долго секунды выдернул из-за пояса свой кольт и приставил ко лбу священника.
– Не гоже хозяина дома эдак честить, - криво улыбнулся Серафим. - Убери.
– То-то, - Коля спрятал кольт. - А то ходим вокруг да около. Не узнаю вас, батюшка.
– Ну, а если Арсений тебе все завещал, ты уж, верно, знаешь, как его кликали? В том, другом мире? - напрягся священник.
– Чинушей его кликали.
– Ладно, - кивнул Серафим. - Это ты и от милиции узнать мог, не велика задача. Не обижайтесь, гости дорогие, но я вам назначу испытание. Выдержите - будет разговор. Не выдержите… - Серафим развел руками.
– Тогда ваши, ну те, с черными ленточками, дырок нам понаделают, - сказала Маша. - Не опровергайте, батюшка, не трудитесь. Мы ведь битые, понимаем, что к чему. О чем речь?
– Да пустяки, - улыбнулся священник. - Кресты носите?
– Какой же блатяк без креста? - удивился и обиделся Коля. - Маша, покажи…
– Не надо, не надо, - запротестовал священник. - Не в крестах дело. Вы ведь, небось, не венчаны в церкви, не до того вам было?
– Верно, не до того… - Коля переглянулся с Машей.
– Вы нас повенчаете? - радостно крикнула Маша. - Вот славно! Я так мечтала.
– Повенчаю. Вот вам и проверка будет.
– Не понимаю, - сказал Коля.
– Все поймешь, - прищурился Серафим. - Потерпи.
Под вечер Коля обнаружил слежку. Случилось это так: он вышел на крыльцо поповского дома покурить и увидел на другой стороне площади мужика, который стоял и щелкал семечки. Мужик не скрывал своих намерений - он уставился на Колю и даже подмигнул ему.
"Ах ты, мать честная. - Коля даже почесал в затылке. - Чертов поп…"
Он сошел с крыльца, двинулся к околице. Мужик не отставал. Коля повернул назад. Мужик - следом. Коля вошел в дом. Серафим читал какой-то журнал.
– Так мы не уславливались, - с сердцем сказал Коля.
– Как? - из-под очков посмотрел Серафим.
– Кто этот "фраер", который топает за мной по пятам?
– Ах, этот, - махнул рукой Серафим. - Охрана твоя, Коленька. Твоя и жены твоей. Епифаном звать. Надежный мужик.
– Ни нуждаемся!
– Не скажи. Маша сама пожаловалась на тех, с черными ленточками. Время лихое, мне жаль будет, если тебя обидят. Не обессудь.
– Не валяйте дурака, батюшка! - рассердился Коля. - Ваше недоверие меня обижает.
– А вот заслужишь доверие - оно и по-другому обернется, - Серафим снова углубился в журнал, и Коля понял, что спорить бесполезно.
– Черт с вами. - Коля снова вышел на крыльцо, набросив на плечо пиджак. Епифан стоял на том же самом месте и грыз семечки. Коля достал часы: до семи вечера оставалось совсем немного. "Интересно, - подумал Коля, - каким это образом Басаргин избавит меня от этого дурака? Посмотрим".
Спустя час он уже осторожно стучал в ставень Тихоновой избы.
– Входи, - дверь открыл Тихон - огромный, как многие мужики в Грели, с окладистой черной бородой и копной нечесаных волос. - Ждут тебя.
Коля вошел в горницу. Басаргин прикрутил фитиль керосиновой лампы:
– Чисто было?
– Вполне. Как удалось?
– Секрет, - улыбнулся Басаргин и добавил: - Послал ребят с четвертью самогона. Отвлекли его. Ну, первый стакан, само собой, ему силком влили, а остальные он собственноручно принял. Спит, касатик.
– Как объясняешь открытую слежку?
– Черт его знает, - Басаргин задумался. - Может, ои так рассуждает: если, мол, Кондратьев - милиционер, - он от любой слежки все равно уйдет, не тягаться же деревенским с профессионалом? Ну, а что в такой, по-научному сказать, си-ту-яции поймешь? Ничего! А вот при открытой слежке и настроение видать, и действия… Скажем, мог ты от Епифана отвалить? Мог! Тогда Серафим сразу бы усек, кто ты.
– Будто вор не может уйти от слежки! - сказал Коля.
– Мелко ценишь Серафима, - ответил Басаргин. - Если он то, что ты думаешь, - он действия сыщика-профессионала от действий вора-профессионала всегда отличит. Так что он правильно сделал, а ты - рисковал. Слава богу, что все обошлось! С чем пожаловал?
– Серафим будет нас с Машей венчать в церкви. Это венчание послужит проверкой. Честно говоря, не понимаю я, в чем тут гвоздь? И поэтому волнуюсь.
Басаргин покачал головой:
– Н-да… Пилюля, можно сказать…
– Маша считает, что он хочет наши, вроде бы, коммунистические идеалы проверить, - продолжал Коля. - Мол, если коммунисты - венчаться не станут, не пойдут против партийной совести. Кстати, дай нам два тельных креста, едва не сгорели, - строим из себя блатных, а крестов на нас нет! Черт его знает, из-за каких пустяков другой раз жизни лишиться можно.
Тихон принес два крестика, улыбнулся:
– Мой и жены-покойницы. Носите и дай бог вам удачи.
Коля надел крестик:
– Спасибо, Тихон. Выручил.
Басаргин прошелся по горнице:
– Нет, Коля. Суть этого дела не в ваших с Машей истинных убеждениях. Тут другое. Круче тут.
– Что же? - с сомнением спросил Коля.
– Не знаю. Об одном предупреждаю и прошу: как бы себя Серафим во время вашего венчания не повел, что бы ни случилось, - твое дело глазами хлопать и "аллилуйю" петь, понял? Не смей ни во что вмешиваться!
– А если он, к примеру, тебя убивать станет? - улыбнулся Коля.
– Кондратьев, - жестко начал Басаргин. - Мы с тобой такое дело затеяли, что жизнь всей нашей волости, а то и всей губернии иначе повернуться может. Что в сравнении с этим твоя или моя жизнь, парень? Мы ведь служим ради таких ясных далей, что дух захватывает от одних только мыслей. Прошу и требую от тебя: что бы ни произошло - ты должен остаться в стороне! Я доложу обо всем в партийных органах и извещу уполномоченного ГПУ.
– Значит, моя задача, - сказал Коля, - в случае успешной проверки - внедриться к бандитам.
– Все вызнать и остаться живым, - добавил Басаргин. - Иди, Коля.
Они обнялись.
…В церкви было необычно светло - по случаю бракосочетания "раба божьего Николая" с "рабой божьей Марией" отец Серафим приказал зажечь большое паникадило. Маша вошла об руку с Колей - в белой фате, правда, из марли, но зато - с самой настоящей золоченой венчальной свечой в руках. Следом потянулись жители, среди них Коля заметил и двух своих знакомцев с черными ленточками. Они как ни в чем не бывало стояли в толпе. Громко переговаривались женщины, обсуждая возраст и внешний вид невесты и жениха, мужики довольно гудели в ожидании скорой выпивки. Отец Серафим взмахнул кадилом и запел "Песнь степеней":
– Блажени вси бояшмеся господа…
Послышался шум, это вошел в церковь Басаргин с двумя сельскими исполнителями. На них косились, но пока не задирали.
Коля посмотрел на Машу. Она стояла рядом с ним, лицо у нее было восторженно-счастливое, и Коля понял, что Маша забылась и воспринимает происходящее всерьез.
– Ты что? - шепнул он ей. - Смотреть стыдно.
– Я играю роль, - сказала Маша, но глаза, вдруг вспыхнувшие самой неподдельной радостью, выдали ее и, поняв это, Маша попыталась все обратить в шутку. - Сколько волка ни корми, а он все равно туда, тебе понятно? - Она вздохнула: - Сначала я ждала этого дня. Потом мне стало казаться, что его уже никогда не будет. - Маша вдруг погрустнела: - Я ведь не дурочка блаженная, Коля. Не волнуйся, я понимаю, что все это - просто игра. Потерпи. Дай мне наиграться.
Подошел священник, и она замолчала.
– Послушайте, чада, поучительное слово, - сказал Серафим, - живите в супружестве богоугодно и честно, ибо близко пришествие антихриста и спасутся только претерпевшие за правду до конца. Знамение было недавно верующим и всем мирянам: пятиконечная звезда сияет над грешной Россией, остры ее лучи и пронзают они любящих бога. Жрецы же нечестивые той звезде служат и яко вурдалаки ненасытные пожирают внутренности истинно верующих.
– Прекратите агитацию, иначе я прикажу очистить храм! - крикнул Басаргин.
– Он сказал, - трагическим голосом провозгласил Серафим, - настали времена, когда русскому человеку и в храме нет спасения. Церковь уважали даже нехристи - татаро-монголы! А эти пожрали душу! Слуги антихристовы в храмах, ратуйте, православные, не допустите унижения дома господня!
– Прекратить! - Басаргин проталкивался к алтарю, исполнители - за ним. - Всем покинуть помещение!
Верующие возмущались, переговаривались. Кто-то крикнул:
– Креста на них нет! Вышвырнуть их из храма!
– Верно! - закричали в толпе. - Вон их!
– Чего вы слушаете поповских прихвостней! - заорал Скуластый. - Мало это жеребечье отродье попило нашей кровушки! Бей, круши поповский балаган! Да здравствует советская власть!
Коля переглянулся с Машей - она кивнула: вот она, проверка. Вот она. А Басаргин еще ничего не понимал. Он стоял в растерянности и беспомощно оглядывался. Коля пытался поймать его взгляд, мысленно кричал ему: "Берегись! К такому мы не были готовы! Это опасно! Очень опасно!" Но Басаргин чего-то ждал. Коля повернулся к Серафиму и наткнулся на его насмешливый, холодно-изучающий взгляд.
