На противоположном углу я увидел бледную неоновую вывеску «Винный магазин». Этот магазин занимал весь первый этаж четырехэтажного многоквартирного дома. В окнах верхнего этажа горел свет, пробивавшийся сквозь неплотно задернутые шторы. Оттуда же доносились возгласы и какой-то неестественно дикий смех.
Я перешел через улицу и рядом с магазином увидел подъезд. На лестничных площадках тускло мерцали красные лампочки. Белая, но очень запыленная лампочка на площадке четвертого этажа кое-как освещала небесно-голубую дверь с красной окантовкой. На двери растекшимися буквами было намалевано: «Ф. ГАРЛАНД».
Шум вечеринки просачивался сквозь тонкую дверь, как вода сквозь решето. По личному опыту я знаю, что на вечеринках со смешанной компанией шум стоит как в обезьяннике, на женских как в курятнике, на мужских как в псарне. Здесь, очевидно, происходила холостяцкая пирушка, хотя некоторые из присутствующих пищали и жаловались, как побитые комнатные собачонки.
Я постучал. Шум не прекратился. До меня донесся какой-то совершенно идиотский хохот. Я постучал вторично.
Дверь открыл низкорослый человек, застегивавший пуговицы пиджака. Единственным цветным пятном на его жалком личике были следы губной помады, размазанные по подбородку. Впалые щеки обрамляли узкие баки, оканчивавшиеся на уровне чувственного рта с чуть отвисшей нижней губой.
— Мы, кажется, не знакомы, не так ли? — спросил он.
— Я многое потерял от этого. Джо Солт здесь?
— Он сейчас занят, — бесстыже ухмыльнулся человечек.
— Не будете ли вы добры сообщить ему, что он мне нужен на одну минуточку. Я согласен поговорить здесь, у двери.
— У вас к нему дело?
— Положим, что так.
— Но сегодня Джо уже не занимается делами, он ждет товара.
— У меня к нему дело иного рода.
— Как мне сказать ему о вас, приятель?
— Меня зовут Джон Вэзер. Вы его секретарь?
На чахоточных щеках моего собеседника появилось нечто похожее на сердитый, хотя и слабый румянец. Раздувая ноздри, он презрительно взглянул на меня и прошипел:
— Моя фамилия — Гарланд. Советую вам хорошенько запомнить это.
— Несказанно обрадован столь интересным знакомством. Прошу вас засвидетельствовать мое глубочайшее почтение мистеру Солту и не отказать в любезности сообщить ему, что я с волнением жду того счастливого момента, когда он соблаговолит удостоить меня приемом. Буду ожидать этой милости здесь.
— Тоже мне остряк! — чирикнул Гарланд, закрывая за собой дверь, которая почти сразу же открылась, пропуская смуглого красивого юношу с курчавыми баками, ямочками на щеках и бегающими черными глазами. На нем были брюки шоколадного цвета, поддерживаемые ярко-пурпурными подтяжками, шелковая бежевая сорочка. В темных изящных пальцах он держал сигарету, которая, судя по запаху, была явно не из табака.
— Вы Джо Солт?
— Он самый, — подтвердил юноша с приятной улыбкой. — А Гарланду вы не понравились.
— Взаимно.
— Вообще-то он псих, но у него есть нюх, и если ему кто-то не нравится, — наши мнения часто совпадают.
— А я-то считал себя неотразимым. Вы губите мои мечты.
— Гарланд сказал правду, что вы слишком много болтаете. — Бывшее до этого дружественным выражение лица Солта стало откровенно враждебным. — Если у вас дело ко мне — говорите. — Он погасил сигарету о косяк двери и сунул окурок в карман.
— Мне нужен револьвер, — сообщил я.
Солт облокотился о перила, осторожно посмотрел на нижнюю площадку лестницы и, не оборачиваясь, спросил:
— Ну а я тут при чем? Револьверы продаются в магазинах.
— Я не могу там появляться. Года два назад… — Я умышленно не закончил фразы в надежде, что он сумеет сложить два и два.
Солт выпрямился и повернулся ко мне:
— Два года назад?..
— Да. Вы выручили одного моего приятеля.
— Это кого же? — спокойно спросил Солт, держа руки в карманах.
— Ему не понравится, если мы будем называть его имя. Вам оно известно так же хорошо, как и мне.
— Ну, и как же именно я выручил этого вашего приятеля, которому не понравится, если его имя будет названо?
— Не припоминаете?
— Я выручал многих. Такой уж добрый. — Правая рука Солта заметно напряглась. — Как вы сказали, ваша фамилия? — чуть не шепотом спросил он.
— Какая плохая у вас память! Меня зовут Джон Вэзер.
Солт выхватил из кармана нож, но я успел ударить его по руке, выбил нож, а потом сильным ударом в челюсть отбросил к стене и самого Солта.
— Не трогать его! — послышалось у меня за спиной. — Вы сорвете нам вечеринку.
Гарланд осторожно прикрыл за собой дверь. Губы у него кривились, правой рукой он держал в кармане что-то тяжелое.
Я отступил, поднял нож, закрыл его и, спрятав в карман, сказал:
— Сохраню на память. Я собираю коллекцию ножей, которыми мне угрожали.
— Джо, позвать ребят? — спросил Гарланд.
— Не нужно, — ответил Солт, приглаживая прическу и одергивая пиджак. — С ним мы и одни без труда справимся. Только пусть он вернет мне нож.
— Верни ему нож! — потребовал Гарланд.
— Это еще зачем? Он может порезаться.
— Верни нож! — крикнул Гарланд, пошевелив чем-то массивным в кармане.
— Я же сказал, что нож мне нужен для коллекции. И имейте в виду — моему приятелю, приславшему меня сюда, не понравится, если меня застрелят. Кроме того, даже раненный, я сумею сбросить вас обоих с лестницы. Кое-чему научился в армии.
— Ну его к черту, — мрачно заметил Солт. — Не забудь, что его фамилия Вэзер. Зачем нам марать об него руки и портить себе вечер?
— Солт что-то не очень весел, — обратился я к Гарланду. — Он, верно, ждет, что вы предложите ему еще одну сигарету с марихуаной.
— Джо, скажи только слово, и я пристрелю его.
— Оставь, Гарланд. Сперва посоветуемся с Керхом, ответил тот, помолчав немного.
— Что еще за Керх? — спросил я.
— Керх? Познакомившись с ним, ты будешь всю жизнь раскаиваться, что захотел узнать, кто он такой, — усмехнулся Солт.
— Керх — это человек, на которого я работаю, — заявил Гарланд. — Работаю двадцать четыре часа в сутки.
— Видимо, он плохо вас содержит У вас такой вид, словно вы давно не ели.
— И все же я выгляжу лучше, чем ты будешь выглядеть в гробу.
— Как знать! Взгляните на себя в зеркало.
— Убирайся-ка отсюда, да поживее! — пригрозил Гарланд.
— Ах, какие вы, девочки, бяки!..
Не спеша, сдерживая себя, я начал спускаться по лестнице, ощущая на своей спине пять глаз: черные — Солта, серые Гарланда и спрятанный глазок дула револьвера.
VII
«Кэтклуб» находился за городом, в длинном двухэтажном здании, одиноко стоящем метрах в ста от шоссе. За такси я уплатил целых два доллара. Еще один доллар мне пришлось заплатить за вход.
Заведение ничем не отличалось от великого множества ему подобных, обосновавшихся во всех наших городах, — огромный, как сарай, плохо освещенный зал, шатающаяся эстрада для небольшого оркестра из усталых и изможденных музыкантов-негров, танцевальная площадка, на которой, далеко не всегда в такт с музыкой, вышагивали танцоры и где замызганные и усталые третьеразрядные артисты отбывали, как каторгу, свои обычные три представления в вечер. Все остальное помещение было тесно заставлено хлипкими столиками и неудобными маленькими стульчиками.
Блондинка-официантка в ярко-красном брючном костюме усадила меня за один из таких столиков и принесла выпивку ценой в девяноста центов, которую было так же трудно проглотить, как и любое другое оскорбление.
— Жаль, что вы пропустили выступление Арчи Кэломаса, — сообщила она. — Это лучший номер в нашем ревю.
— Да, действительно очень жаль, — охотно согласился я.
— Но он будет выступать еще раз в три часа ночи, если вы дождетесь. Сейчас еще только второе представление.
— Хорошо, хорошо, — ответил я, думая о том, как она будет разочарована, когда увидит, что я ушел, не оставив ей чаевых, ради которых она так любезна и разговорчива.
— Ну, а теперь, дамы и господа, — объявил смуглый и хрупкий молодой человек, выступавший в качестве конферансье, — с величайшей гордостью и удовольствием я представляю вам замечательного молодого певца, которого вы все уже знаете. Сенсационный лирический тенор — Рональд Свифт.
Послышались редкие аплодисменты и женские возгласы:
— Ну-ка, Ронни, выдай!
«Сенсационным тенором» оказался тот же самый смуглый и хрупкий конферансье и слабым вкрадчивым голосом затянул какую-то песенку. Я осмотрелся по сторонам. Клиентура клуба была довольно разнообразной: приказчики, страховые агенты, конторские служащие, явившиеся сюда с очередным визитом (раз в две недели), чтобы отведать «великосветской жизни», и сейчас наслаждавшиеся своей смелостью, мужчины среднего возраста, прижимавшие к себе своих молоденьких подружек, такого же возраста женщины, улыбками и болтовней пытавшиеся привлечь к себе внимание своих молодых кавалеров, несколько одиноких женщин и девиц, явно в поисках заработка. За исключением последних, все посетители были достаточно навеселе, чтобы наслаждаться или делать вид, что наслаждаются в этом весьма сомнительном заведении.
