– Тогда – вперед! Нас ждут великие дела. – Дагутин решительным щелчком отправил окурок в металлическую урну. Не попал и немного расстроился:
– Выпить надо…
Борис вообще уже давным-давно ни от кого не зависел. Вместе со славным спортивным прошлым исчезла куда-то супруга – первая. Со второй он развелся вскоре после того, как снял милицейские погоны. Третья, достаточно быстро мелькнувшая на горизонте, тем не менее умудрилась оставить рыцаря частного сыска фактически без жилплощади, забрав ее в качестве сувенира о проведенных вместе ночах… Ютился теперь Дагутин в коммуналке, у матери. Старушка мучилась сердцем и почти не выбиралась из ветеранской больницы, в которой находила свой круг общения… От яростного алкоголизма Бориса спасали спортивная злость, чувство собственного достоинства и десятка два хулиганистых пацанов, которых он тренировал по понедельникам, средам и пятницам в зальчике рядом с цирком. Бесплатно, конечно.
Деньги у холостого и бездетного Дагутина водились постоянно, хотя и небольшие – скорее, из-за скромных потребностей частно-сыскного профсоюзного босса, чем вследствие колоссального должностного оклада.
– По пивку?
– Веди! Ты же тут все мели знаешь.
– Хорошо бы где-нибудь позвонить?
– Короче! Успеем.
Цены в подвальчике оказались вполне умеренными, но «Балтики», которую так уважал Виноградов, не было. Пришлось довольствоваться продукцией комбината имени легендарного волжского атамана: это тоже, конечно, устроило, но пиво подавали не слишком свежее и достаточно теплое. К тому же после второй бутылки очнулся обманутый было майорскими бутербродами желудок:
– Жрать охота!
– Ну-у… что там – пицца? Или какие-то вон орешки…
– Не возбуждает.
– Может, поехали уже? Лелик, чего-нибудь горяченького сообразишь? Типа борщика или хоть макароны с сыром.
– Ну Кристиночка вчера, кажется, что-то делала.
– Вот и попробуем! – облизнулся Дагутин.
– Мужики, я вам там очень нужен?
– В смысле?
– Саныч, ты чего? Товарища в беде бросаешь? Да Лелика же его девица вместо бананов употребит. Мелкими дольками!
– Нет, если считаете, что…
– Боря! Саныч, кажется прав. У них с Кристиной не сложилось как-то, еще когда Новый год справляли – такая, знаешь, легкая вежливая неприязнь.
– Почему? – удивился Дагутин. – Симпатная девка…
– Да не знаю я! – развел руками Виноградов. – Просто… Конечно, Лелик на ней женится, будем в гости ходить друг к другу семьями, но…
– А Танька? Она что говорит? – Жену Виноградова в компании уважали, даже Боря, троекратный чемпион по трагическим разводам, признавал за ней наличие здравого смысла и на редкость терпимый характер.
– Не знаю. Не спрашивал, – слукавил Владимир Александрович, чтобы не расстраивать общего юного друга окончательно.
Тот тоже предпочел замять деликатную тему:
– Наверное, правильно… Езжай, Саныч, домой!
– Борис, ты точно справишься? Спасешь жениха?
– А мне чего? Стой себе, изображай громоотвод, пока она весь ад не выпустит… Дружба – святое дело! Мужская солидарность.
– Кстати, анекдот на эту тему есть…
– Стоп! В следующий раз. – Виноградов ощутил вполне конкретные физиологические позывы. Довольно естественно, но крайне неудобно при нашем ненавязчивом сервисе – здесь туалета не было, придется нести себя вместе с потребностями аж до дома. – Пардон, мужики…
– Ладно, Саныч, дуй! Мы сейчас допьем и тоже снимемся.
– Счастливо. Не обижайтесь!
– Да брось… мне же больше достанется. Может, еще подружка какая-нибудь случайненько…
– Я тебе звякну. Дома будешь?
– Ну, Лелик, куда же я денусь? С подводной лодки?
– С какой лодки?
– Ты что – не слыхал? Прикол! Я расскажу… наливай.
Направляясь к выходу, Виноградов успел услышать начало древнего анекдота в изложении разгулявшегося Бориса.
* * *
Куранты на здании Думы отмеряли сколько положено – по-питерски вежливо и с некоторой ленцой. Потом чуть помедлили и добавили еще один удар.
Наверное, в этом был своеобразный шик.
– Одно. За две пятьсот.
– Какое?
– Ну-у… черносмородиновое. Рекомендуете?
– Пожалуйста!
Продавщица передала из рук в руки немного измятый с боков, но прохладно-пружинистый вафельный стаканчик.
– Спасибо.
– Ваши пятьсот… – Девчонка была молодой, наивной, несмотря на прошлогоднюю пылкую любовь с одноклассником, закончившуюся стремительным абортом, поэтому загадала: если покупатель откажется от сдачи, то…
– Не надо! – отмахнулся потенциальный суженый.
Продавщица решила, что больше всего он похож на Ван Дамма. И немного на того парня из «Ист Севентин», гитариста – только светло-русый, почти блондин. Хотя постарше… Лет тридцать? Сорок? Она пока еще не очень разбиралась – вот так, навскидку.
– Как же? Постойте!
Но мужчина уже терялся в толпе, унося с собой самое вкусное в мире мороженое и непоруганную холостяцкую свободу. Казалось, под подошвами его фирменных кроссовок жалобно крошатся трепетные осколки незамысловатого девичьего счастья.
– Коз-злы… – собирательно высказалась продавщица вслед, и выцветшая за лето бахрома рекламного зонтика над ее лотком печально зашевелилась, выражая согласие.
– Девушка-а…
– Чего?
– Мне стаканчик один.
– Вафельный?
– А какие есть?
– Все написано! Вон, перед носом… Очки купите, если неграмотный.
– Как не стыдно! Такая красивая…
– Сами вы…
Это не она грубила – это выпирала, рвалась наружу извечная женская ненависть к не оправдавшему надежд самцу.
– Обзорная экскурсия по городу! Музей восковых фигур, Спасо-Преображенский собор – главный собор российской гвардии… – надрывался неподалеку от подземного перехода простуженный и хриплый зазывала. – Продолжительность экскурсии…
Продавщице захотелось запустить в мегафон пломбиром.
– …и умеренные цены! Комфортабельный «икарус» уже ждет вас напротив исторического здания Государственной Думы. Прошу, господа!
Зазывала прокашлялся, сплюнул и завелся по новой:
– Обзорная экскурсия по городу…
А недавний нарушитель девичьего покоя тем временем уже миновал ряженую прислугу Гранд-отеля. Седой суворовский хохолок и щуплую фигурку шефа он приметил издали, но махать руками и голосить не стал.
Он вообще не любил суетиться.
– Добрый день!
– Здравствуй…
Пустых скамеек было несколько, но шеф выбрал ту, что справа:
– Садись.
– Я не опоздал? – мужчина и так знал, что прибыл вовремя, но этикет требовалось соблюсти.
– Все в порядке.
Костюмчик на старике был министерский, пошитый на совесть. Галстук, рубашечка… все как у людей. Привычный трехцветный флажок на лацкане отсутствовал – вот и вся, пожалуй, дань конспирации.
– Слушаю. Зачем звонил?
– Есть некоторые обстоятельства…
– Докладывай!
Мужчина заговорил – четко, заранее обдуманными фразами. Коротко, но так, чтобы профессионалу не пришлось переспрашивать.
– Предложения?
– Возможны, по-моему, следующие варианты…
Они побеседовали еще минут десять. Старик в основном кивал, бережливо расходуя реплики, и со стороны это напоминало экзамен, принимаемый академиком у любимого аспиранта.
– Хорошо. Попробуй… Это все?
– Нужны деньги. В пределах сметы.
– Хм-м… – Старик отвел глаза от толпы скандинавов, рванувших из музейных ворот к родным автобусам. Чувствовалось, что все они безумно рады окончанию обязательной программы и готовы теперь к вольным упражнениям в магазинах и валютных барах.
– Какая все-таки бездуховность! А у нас, смотри – цветы… Идут люди к Пушкину.
Действительно, у бронзовых ног поэта алели тюльпаны.
– Ты-то сам стихи любишь?
– Да, в общем-то… – пожал плечами мужчина. – Так что насчет денег?
С возрастом шеф становился скуповат. Он и раньше был очень аккуратен в тратах, получить с него лишнюю сотню на оперрасходы и в лучшие времена считалось исключительной удачей, но теперь… Впрочем, что за великий человек без маленьких слабостей?
– Что ж поделаешь… Возьми там, сколько нужно. Потом отчитаешься.
– Есть!
– Только не усердствуй. Знаю я вас… Все! Пошел. – Старик неожиданно легко поднялся, придержав за плечо готового тоже встать мужчину:
– Сиди! Посмотри на Александра Сергеевича, о вечном поразмысли…
Размеренной походкой не слишком занятого человека шеф направился к припаркованной в тени Малого оперного «Волге». Внимательный водитель уже поворачивал ключ зажигания, косясь на хлопнувшую дверь машины сопровождения.
«Старичок… Старичок-боровичок! – подумал, глядя вслед, мужчина. – Старикашечка… Страшненький такой старикашечка, опасненький».
На фоне Пушкина, как водится, снималось очередное не обремененное избыточным знанием семейство.
