– Наливайте себе еще. Я не буду.
– Мне тоже хватит…
Пустые бокалы и несколько крохотных пестрых бутылочек расположились на бежевом поле стола – и редкие солнечные блики терялись в хрустальном орнаменте граней, стекая по этикеткам к нечаянной пивной лужице посередине.
– Нравится? – хозяин имел в вицу окружающую обстановку.
– Конечно.
– Райский уголок!
Место действительно было чудесное – сосны, озера, мягкий песок… Приземистый, чистый коттедж красного кирпича с террасой, на которой они сейчас расположились. Теннисный корт. Вдали, невидимая из-за деревьев, ограда – под сигнализацией и пристальными телеглазами.
Гость и раньше, до перетряски, видел такое – на тихих «номерных» объектах госбезопасности и интимных охотничьих базах ЦК… Мало ли где! Власть имущие в пристрастиях своих консервативны.
– Помру – попрошу здесь закопать, – мечтательно прикрыл глаза хозяин. Потом сокрушенно вздохнул:
– Не разрешат ведь!
– Да вам-то уж – кто же не разрешит? – искренне, казалось, удивился блондин.
– Ладно… – видно было, что намек на всемогущество понравился. – Найдутся. Вон, Ильича того и гляди вынесут с площади! Что про нас, убогих, говорить?
– Еще неизвестно, кто убогий! – Гость ринулся дальше по скользкой дорожке лести. Но напрасно.
– Дурак ты, Максим. Хотя и полковник…
– Подполковник!
– А! Пустяки. Де-та-ли…
Хозяину было за семьдесят. Сухонькое, как у Суворова, личико, благородная седина… Серые глазки, упрятанные за дымчатыми стеклами очков. Костюм «сафари», сандалии…
– Давай-ка по делу!
– Слушаю. – Гость даже сделал движение, чтобы встать, но удержался.
– Не дергайся… Значит, операцию в целом провернули удачно. Все по прогнозу, не ошиблись, сукины дети! Аналитики…
– Они таки-ие! – кивнул гость, недолюбливавший головастых ребят из больших кабинетов.
– Не ошиблись… – поморщился хозяин. – Теперь можно считать, что наших южных оппонентов в городе больше не будет.
– И в регионе, наверное…
– Да, видимо. Заодно и вообще – почистили… Как их там?
– «Поволжские».
– Это хорошо! А то тесновато стало. Мешались, хулиганы, не понимали, что – все! Кончилось времечко.
– Может, и дальше пусть друг в друга стреляют? «Тамаринские», «старышевские»…
– Нет, рано пока. Мы не готовы… И так сейчас проблем организационных навалилась масса! Тебе-то что? Скатал на юг, пошептался с кем надо, денежку заплатил – и получи труп, какой заказывал… Подумаешь – лейтенант! Тебе и генерала бы за такую сумму грохнули.
– Инфляция!
– Инфляция… А нам? Тех подставь, этих подогрей – одного оружия и тем, и этим передано знаешь, на сколько? То-то! Потом хвосты прикрывать, прессу эту – прорву бездонную – направлять куда надо… Султан, между прочим, своих парламентеров к Бурному посылал, в самый разгар потасовок. Мир предлагал, сволочь, на любых условиях, чтоб разобраться…
– И что?
– Сдали мы их ОМОНу, якобы от имени братвы…
– Класс!
– Ладно, дело минувшее. Короче говоря, тот этап закончен. Что по поводу моего задания?
– Прорабатываем детали.
– Человека нашли?
– Подобрали троих. Кажется, остановимся на том, о котором я в прошлый раз докладывал.
– Хорошо. Не затягивай! Документы представишь к субботе.
– Есть!
– Брось… – осадил подполковника старик.
Но видно было, что ему приятно.
Глава первая
Генерал! Мне все надоело. Мне скучен крестовый поход. Мне скучен вид застывших в моем окне гор, перелесков, речных излучин.
И. БродскийКто-то невидимый прошел по коридору. Хлопнула дверь.
– Да что ты мне все про адвокатов? Нет, Саныч, послушай…
– Не слушай его, Саныч!
– Нет, послушай… Представь: футбол, две команды. Одна – высшей лиги, чемпион, гордость страны и окрестностей! А вторая так себе, дворовая. И они по традиции постоянно встречаются, чемпионы лупят в одни ворота, а соперники даже и не пыхтят особо, создают просто видимость, чтобы мастерам не так скучно было мячик гонять… Но вот в один прекрасный день…
– Прекрасный?
– Не цепляйся ты к словам! Короче, однажды вдруг дворовая команда делает ничью. А потом еще и выигрывает… И начинает с чемпионами тягаться – сначала на равных, затем опять в одни ворота, только теперь уже в другие.
– С чего бы это?
– Ну, причина, в сущности, одна – в той, дворовой, платить стали больше. И туда, сначала постепенно, а вскоре и быстренько, перебежали лучшие игроки. И теперь они уже всаживали один за другим мячики в ворота своему бывшему второму составу: молодым да запасным… И тогда совет Федерации…
– Договорились же – без политики!
– А я о футболе и говорю! И вот, скажем, совет Федерации спортивных, скажем, игр принимает решение. Какое? Угадай-ка!
– Можно в принципе зарплату своим повысить – чтобы вернулись или хотя бы не убегали больше…
– Денег нет!
– Тогда… Тогда надо признать, что чемпионы не те, а эти. И дело с ними иметь.
– А ты что скажешь, Саныч?
– Жизнь – не футбол.
– Владимир Александрович, как всегда, предпочел дипломатично напустить туману. Чтоб никого не обидеть.
– Да не в том беда! Просто вместо того, чтобы тренироваться получше да побольше, меньше пить да за бабами бегать, этот самый второй состав бухнулся в ноги начальству: «Отцы родные! Укротите супостата!» Те, конечно, вняли. И обязали всех, кто против их любимой команды выступит, ну, скажем… играть без вратаря. И без шнурков на бутсах.
– Это ты загнул!
– Ничего не загнул… При таком раскладе дело пошло! Не так все же, как раньше, но за монополию свою на чемпионство можно было не тревожиться.
– Натяжек много в твоей картиночке.
– Допустим! Но в целом – так оно и есть.
– Да ничего подобного.
– Ничего подобного? Когда адвокатура хоть какую-то роль начала играть – что, не взвыли сыщики и менты?
– Было дело. Но теперь, по новому закону…
– Вот именно! Проще простого – шнурки отобрали да вратаря к штанге за ногу присобачили, на цепочку… Снова не надо насчет доказательств мучиться, думать, что, если случайно подследственному сапогом по рылу заедешь, отвечать придется…
– Опять утрируешь!
– Слушай! Если бы всю энергию, которая ушла на пробивание этого закона, ребята в погонах на дело направили…
– Пошел ты…
– Ладно, мужики! Теперь-то чего уж… Что выросло – то выросло.
– Действительно… Курить, значит, совсем у нас нечего?
– Отобрали, сволочи! Только-только пачку распечатал…
– «Кэмел»?
– «Ратмане»…
– Тоже неплохо. – Борис Дагутин, второе лицо в региональном профсоюзе частных сыщиков, несмотря на семь пудов собственного веса и ломаный боксерский нос, походил сейчас на обиженного ребенка. – Фашисты!
– Сам такой был, скажешь – нет? – не удержался от подначки Лелик. Он даже перестал ворочаться на узких и почему-то засаленных нарах – это койко-место явно не было рассчитано на его долговязую костлявую фигуру.
– Кто – я? Да ты чего, парень…
– Лелик, не заводись! А ты, Боря, тоже… видишь же, молодой человек в первый раз, нервничает.
– А что мне нервничать? Что нервничать? Поду-маешь!
– Еще про правовое государство скажи. Тогда точно врежу.
– Ладно, хватит. Давайте жить дружно…
Владимир Александрович Виноградов поправил под головой сложенную в комок нейлоновую куртку, свернулся калачиком и в очередной раз попытался заснуть.
– Брось, Саныч! Утро скоро.
– Сколько, интересно, времени?
– Восемь, наверное. Или около того… – Часы тоже отобрали вместе со всем остальным. Очевидно, чтоб кто-то из задержанных не вздумал вдруг вынуть стекло да вскрыть себе вены? Или просто инструкция такая?
– Жрать чего-то захотелось.
– И бабу в перьях?
– А почему в перьях?
– Не знаю! – честно признался Лелик.
Камера была вполне приличная – крашеные стены, подобие унитаза… Вытяжка, правда, слабовата, но требовать от помещения без окон, чтоб постоянно пахло озоном, по меньшей мере неразумно. И не так уж сильно воняло, если притерпеться…
– Во сколько тормознули нас?
– Еще часу не было.
– Там в протоколе козел этот, капитан, записал: «двадцати три часа, пятьдесят минут»…
– Значит, так и было. Милиции надо верить!
– Ну я им, гадам…
– Уймись! – Никакого желания в очередной раз выслушивать, что сделает Лелик с беспредельными ментами, когда выйдет на волю, у Виноградова не было.
– Тихо…
Там, снаружи, кто-то приблизился к двери. Нехотя лязгнул засов.
– На свободу – с чистой совестью!
– Заткнись-ка…
В проеме нарисовался хмурый сержант. Медленно ощупал глазами интерьер и его обитателей:
– Пошли на выход!
