– Давай накатим, братан.
Глава 49
Братан? Она назвала меня этим словом? Кажется, у мажорки окончательно поехала крыша от пьянки.
– Да не собираюсь я с тобой пить в этом… бомжатнике, – брезгливо сказал я. – Мы тут ее ищем со вчерашнего дня, а она премило так устроилась. Бухает, видите ли. Посмотри на себя! Ты женщина! Забыла?!
– Замолчи и послушай.
– Ну уж нет! – выкрикнул я, поскольку вся эта история с исчезновением меня крепко достала. Она мне кто? Сват, брат, с зацепа хват? Да плевать я на неё хотел с высокой колокольни! Та Максим, которая пробудила в моем сердце странное чувство, она была… яркая, смелая, решительная, веселая. Красивая, наконец! А эта? Полупьяная, воняющая перегаром, опустившаяся… шалава! И ладно, было бы из-за чего, а так ведь… Но тут до меня все-таки дошло: стану себя накручивать, ничего не узнаю. Загоняться смысла не было. Потому усилием воли подавил в себе глупые мысли и сказал примирительно:
– Хрен с тобой, золотая рыбка. Давай.
Мы подняли стаканчики и, не чокаясь, выпили.
– А теперь расскажи мне, подруга любезная, с чего ты так загуляла? – спросил я.
– Саша, ты только выслушай меня внимательно и не перебивай, хорошо? – сказала Максим. Глаза её были печальными. Я, поражаясь этому обстоятельству, кивнул.
– Дело в том, что ты – мой сводный брат.
Мажорка замолчала, а у меня глаза на лоб лезут от удивления. Нет, реально достала она своими шутками. Я встаю и собираюсь немедленно отсюда уйти.
– Сядь, – властно приказывает она. Я скриплю зубами, но сдерживаюсь. В самом деле, надо бы послушать до конца весь этот бред.
– Это правда, я тебя не обманываю. Когда-то, много лет тому назад, Кирилл Андреевич был молод и горяч. Познакомился с девушкой, та родила от него девочку. Но жениться он не собирался. Хотел наследника, а тут, видите ли… Короче. Бросил их и ушел в свободное плавание. Несколько лет спустя благополучно сочетался браком с другой дамой, которая занималась наукой. Естественно, о своих прошлых приключениях ей ничего не сказал. У них в браке родился мальчик. Но через двадцать лет Кирилл Андреевич неожиданно воспылал любовью к старшему ребёнку. И признался во всем своей жене. Та его выставила за порог. Тогда он психанул, ушел из семьи и стал жить сам по себе. Так вот. Тот, старший ребёнок – это я, младший – это ты.
– Твою ж мать… – всё, на что у меня хватает сил. Я даже не знаю, что говорить. Руки трясутся, сердце колотится. Сестра… Мажорка, о которой я так пошло мечтал всё это время, моя сестра! Да быть того не может… Мы ведь не похожи с ним даже!
– Я не понимаю, – мотаю головой.
– Что уж тут не понять, – говорит Максим. – Давай лучше еще по одной.
Она разливает водку, я пью ее, а вкуса не ощущаю. Машинально бросаю в рот кусок хлеба, жую, глотаю чисто механически.
– Ты сказал – сводная. Как это?
– Отец у нас один, матери разные. Когда мать одна и отцы разные – единоутробные, – поясняет Максим.
– Господи… – я настолько шокирован признанием мажорки, что мне становится жутко стыдно за самого себя. Столько мечтал переспать с этой девушкой, а она, оказывается, моя родственница! Какой кошмар. Как стыдно!
– Понимаю твой шок, – говорит Максим.
– Ни хрена ты не понимаешь, – отвечаю. – Я думал, что ты – любовница моего отца!
– Кто-то?! – удивляется мажорка, и глаза у неё становятся, как блюдца.
– Его содержанка, вот кто!
Максим откидывается на спинку стула и начинает хохотать. Да так сильно, что несколько минут успокоиться не может. Только слезы утирает и покраснела. Наконец понемногу успокаивается. Наливает себе водки трясущейся рукой – её по-прежнему колотит от смеха – и выпивает. Морщится, закусывает.
– Ну ты даешь стране угля! – говорит она. – Содержанка. Вот это да! И кто тебя только надоумил!
– Не помню уже. Кто-то из родственников мамы сказал. Так и повелось: считать, что папа ушел от мамы к молодой любовнице. Да еще и ты его папиком называешь, ну, я и решил, что правда.
– Папиком я его зову просто так, безо всяких левых мыслей, – смеется Максим. Кажется, к ней снова вернулось его привычное ироническое состояние духа. – Ну, может, еще и потому, что он так наглупил в своей жизни – немного мщу ему за нанесенную моей маме обиду. Конечно, он уже сто раз перед ней извинился, и она его простила даже, когда он приблизил меня к себе. В хорошем смысле, понимаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А твой… официальный отец? Как же он? Как он воспринял это? Ну, что твой родной папаша решил заняться твоим воспитанием двадцать лет спустя.
– Да нормально. Я ведь уже взрослая девочка, меня хрен воспитаешь, – усмехнулась Максим. – Кроме того, они давние приятели, еще со студенческих лет, потому мой приемный отец знал, чья я дочь, с самого начала.
– То есть вы… не любовники?
– С ума сошел?
– Прости, никак в себя прийти не могу. А как же… Костя? Он ведь твой парень, верно? Не сестра, не… брат. Да?
– Ха-ха-ха! – смеется мажорка. – Вот уж он мне точно не брат и тем более не сестра. Да, он мой парень. Мы собираемся пожениться через несколько месяцев.
– Нет-нет, погоди-ка. Ты же ему изменяла напропалую. Сначала в Токио, потом в Лондоне, – говорю я. – Получается, Костя для тебя ничего не значит?
– Когда это я ему изменяла? – удивляется Максим.
– Ну, когда я… кхм… – прочищаю горло, поскольку признаваться стыдно. – Подслушивал через дверь. Там были эти японцы, которые трахались. А потом ты вышла, и мне показалось, что у тебя в номере тоже кто-то был! Признавайся: ты с япошкой-гейшей там развлекалась!
– Во-первых, умник, гейша – это устаревшее понятие, и никогда, да будет тебе известно, не означало обычную проститутку. Тем более мужского пола! То были искусные эскортницы, как бы сказали сейчас. Девушки образованные и стильные. Те, о ком ты говоришь, называются юдзё. Так вот, никакой шлюхи у меня в номере не было. Это ты сам выдумал, – сказала Максим.
– А Лондон? Ты же там с парнем каким-то миловалась у бара! Что, тоже скажешь, он никакой не твой трахаль, и вы с ним не шпили-вили в номере? – бросаю мажорке злые слова в лицо.
– Ну, ты точно, Сашок, с дуба рухнул, – говорит Максим. – Водка палёная, что ли? – она берет бутылку, читает этикетку. – Нет, вроде. Да с чего ты такую ерунду придумал вообще? Почему тебе всюду мои любовники мерещатся?
– А кто он был?!
– Частный детектив, балда ты эдакая! Я наняла его, чтобы разобраться, поскольку мне с самого начала поведение Джейни показалось подозрительным. А еще я заметила после первой передачи денег у них в стиральной машине мокрые вещи – верхнюю женскую одежду. Откуда ей там взяться, если у девушек разные фигуры, а то барахло было явно меньше. Да и Джейни в воду не лезла, оставаясь на лодке. Потому и нанял детектива, чтобы последил за Джейни. Он и выяснил: девицы пытались нагреть клан Мацунага, чтобы исчезнуть из их поля зрения, и Наоми смогла жить припеваючи со своим Майклом, – рассказала Максим.
– Вот же черт, – сказал я, потирая виски. От обилия информации у меня голова идет кругом. – Тогда я не понимаю: зачем старик Мацунага нас обоих позвал? Он же говорил, что собирается посмотреть на сына – будущего наследника холдинга «Лайна»?
– Так он и посмотрел. На тебя, – ответила мажорка.
– А… как же ты? – удивляюсь снова.
– Ну, о твоем существовании он знал, а вот я для него до последнего времени оставалась темной лошадкой. Вот старикан и решил заодно на меня полюбоваться. Заодно понять, можно ли мне доверять сложные поручения, уж коли я доверенный человек нашего отца. В конце концов, если две компании сольются, то кому-то придется в будущем руководить ее западным отделением.
– Тебе то есть? – спрашиваю ядовито.
– Возможно, – уклоняется Максим от прямого ответа.
– А я, значит, не пришей кобыле хвост, да?
– Не говори ерунды. Отец к нам одинаково хорошо относится. Будем с тобой совладельцами, – отвечает мажорка. – У тебя восток, у меня запад. Или наоборот, если хочешь.
