А ты, Никитушка, на меня смотри, как глазом мигну, так и кончай его разом. Только смотри, случайно на тот свет не отправь, а то сам туда же мигом отправишься.
— Ваше Величество, — взмолился граф, — у вас же тик нервный на одном глазу. Через это дело я невинно погибну в момент.
— Разве? — искренне удивился Иван, — Что-то не припомню. Никита, дергается у меня глаз или врет граф?
— Не разобрать, царь-батюшка, вроде дергается, а вроде нет.
— Мда, послал бог помощника, — Иван тяжело вздохнул, — ну, тогда скажем, платочком взмахну и тогда дергай свою удавочку. Так лучше, граф?
— Лучше бы вообще ничем не махать, но как скажете, Ваше Величество, вам с горы виднее. Можно начинать?
— Давай! — довольный Иван махнул платком, — Да не удавливай ты его, дурень, отставить, он же еще ни черта не сделал!
— Хр-р-р, что же вы, батюшка, с платочком-то балуете? — просипел еле живой граф.
— Извини, сорвалось случайно! Это так сказать для проверки взаимодействия. Никитушка приказ выполнил, а ты петельку почувствовал на собственной шкуре, так что баловать не будешь.
Граф торопливо набрал нужный номерок и деловито без рассусоливаний по-военному четко распорядился вывести из дворца части за номерами… а также отдельные подразделения «Сосна», «Соболь» и «Хорек»… и чтобы сняли с дежурства потайные дозоры немедленно… всех в старые казармы… учения намечаются для усиления и сплачивания… исполнять, собачьи дети.
— Уф-ф-ф, ничего вроде не забыл, — смиренно отчитался граф, нажав отбой связи. — Кто же тебя царь-надежа теперь охранять будет? Сам ведь знаешь — желающих с тобой расправиться тьма, каждый день на допросы по десятку приводят.
— Ой-ли, граф, все ли то шпионы? Не дела ли свои темные творишь за моей спиной широкой?
— Есть малость, — тотчас согласился граф, — от большого куска малость откусишь, не убудет, а жить-то всем хочется.
— Насчет охраны это ты верно подметил, без охраны дворец оставлять нельзя. Отдельный полицейский полк прошерсти и всех, свободных от вахты во дворец и вот еще что…
— Слушаю, царь-надежа…
— Хочу увидеть группу лейтенанта Волгина сегодня у себя в кабинете ближе к вечеру. Чтобы все были при параде и трезвы как стекло.
— Есть! — граф щелкнул каблуками, едва не свалившись от непривычного движения.
Никитушка хотел было под шумок удавочку затянуть, мол так вышло, граф споткнулся, но вовремя одумался — под локоточек графа поддержал и удавочку ослабил.
— Спасибо, Никитушка, не забуду доброты твоей! — просипел граф хрипло, пальчиком ослабляя впившуюся в шею веревку.
От тех слов Никитушка побледнел до невозможности и едва в обморок не грохнулся. В этот раз граф его любезно придержал, а то бы нежный отрок и его утащил за собой на тот свет.
— Ишь ты «царь-надежа», — вышел из ступора царь, — какой любезный да приветливый стал, а раньше все в морду заехать норовил, пока свидетели не видят. Сколько же я, Ваня, от этого графа натерпелся, словами не передать. А давай его прямо сейчас и хлопнем, а? Он ведь за порог шагнет и снова за прежнее возьмется, не совладать тебе с ним и бластер не поможет, — размазывал сопли признания умиленный царь.
— Не торопись царь казнить, глядишь, и Меньшиков на что сгодится. Все ж таки боевой мужик, — не согласился с ним Иван. — Сам же уверял, что твое надежное плечо, опора власти.
— Не сгодится, уверяю тебя, прямо сейчас, пока случай такой выдался, рубим с плеча и все проблемы долой, — торопливо уговаривал царь Ивана. — Нельзя полдела сделавши, на полпути бросать. Я этого момента почитай всю жизнь жду, шанс-то какой! Иван, решайся!
— Нечего мне решаться. Какой резон человека на тот свет отправлять? Главное контроль, будет контроль и волк овцой станет. Сам же говорил, что такими кадрами не разбрасываются. Но и воли им давать много не нужно.
— Сглупил я по кадрам! Ты был прав, во всем прав, признаю свои ошибки, давай прикончим изверга! Ну, что тебе жалко? — вцепился царь, как репей.
— Жалко! Человек как-никак, все бы тебе, Ваше Величество, на плаху, да под расстрел. Так нельзя, по-человечески нужно с людьми обращаться, оно к сторицей вернется.
— Не будешь, стало быть, казнить графа?
— Не буду!
— Попомнишь доброту, кровавыми слезами умоешься, десятикратно тебе та доброта вернется и мало не покажется. Был ты, Ваня, дураком, им и помрешь. И я с тобой за компанию при таком раскладе, — тяжко вздохнул царь и замкнулся в себе.
Граф мялся как девица перед алтарем, поедая глазами начальство и опасаясь, как бы палач «случайно» удавочку не затянул. Врагов много, с потерей графа мигом смирятся, а жить-то охота.
— Никитушка, петельку с графа сними, чтобы невзначай их высочеству башку не открутить. А ты граф поспеши дела делать, да доклад мне приготовь о состоянии дел. И смотри, чтоб все как на духу, а то наизнанку выверну, в башку твою залезу и все доподлинно вызнаю.
— Сей момент, не извольте гневаться, Ваше Величество, исполню наилучшайшим образом.
— Все, все свободны, все вон, царь думать будет! — распорядился Ванька, чтобы хоть немного дух перевести.
Непростое это дело с графьями разговаривать, особенно с такими, которые самого тебя могут в порошок стереть. Таких нужно сразу на место ставить, а то сзади подскочат, да подножку подставят или ножик острый в спину всадят. Нельзя таких около себя держать, но приходится — дела государственные Ивану не по зубам. Пока не по зубам, а там видно будет.
Недолго царь хранил гордое молчание, последние Ивановы слова его серьезно заинтересовали.
— Ваня-а, — елейным голоском пропел царь, — а ты не врал?
— Насчет чего?
— Ну, что в башку ему можешь скакнуть в любой момент…
— А тебе какая разница?
— Дык прыгал бы уже, тогда и мне спокойнее и ты у власти. А вдвоем-то мы ого-го-го…
— Ага-га-а, в том-то и дело, что не могу. Кабы знать, как это у меня так получилось…
— Да уж… — тяжело вздохнул царь. — Послал бог помощничка, да и тот дурак.
Иван на подобные слова царя решил не обижаться, раньше бы обиделся и в морду обидчику без лишних размышлений. Но, во-первых, себе в рожу не заедешь, а во-вторых, была в словах царя определенная правда. Эх, где бы ума поднабраться, — не менее тяжко вздохнул Иван.
* * *
Первое, что приходит в голову — обычно совершеннейшая глупость. Потому как глупых мыслей в голове человека существенно больше, чем ума.
Совершенно неожиданно Ивану в голову пришла замечательная идея. Идея так понравилась Ивану, что он аж подскочил в кресле, ткнул в переговорник и потребовал нетерпеливо:
— Михалыч, соедини-ка меня, братец, с начальником крепости. Крепости номер шесть, какой же еще? — удивился Иван несообразительности Михалыча.
— Алло, кто у телефона?
— Полковник Врубель, Ваше Величество! — рявкнул начальник базы.
— Полковник Врубель? Вот ты-то мне, братец, и нужен. Не у тебя ли служит лихой пилот Иван Волгин со товарищи?
— Так точно! Служит! Лихой пилот! — короткими пулеметными фразами отчитался полковник, недоумевая, с какой стати самого царя интересует никому неизвестный пилот.
— Сегодня их ко двору пригласят, будьте любезны проследить, чтобы при полном параде, мундиры начищены, ордена сияют, как у кота… кхм… в общем вы поняли?
— Откуда же ордена, Ваше Величество? — взмолился полковник. — С чего у них ордена-то появятся, чай не на фронтах служат!
— Пилоты лихие? Лихие! — спросил и сам себе ответил Иван. — Значит что? Значит, ордена быть должны! Ничего не знаю, наградить задним числом и направить во дворец.
— Слушаюсь, Ваше Величество, будет исполнено! Только вот с Волгиным проблема, не здоров Волгин.
— Оздоровить и во дворец, или мне вас учить, как из мертвого живого делать?
— Никак нет, Ваше Величество, оживим и доставим!
— И вот что еще… Есть у вас такой пилот, кажется Каховский, если не ошибаюсь…
— Не ошибаетесь, Ваше Величество, есть такой! — в голосе полковника звучало неприкрытое недоумение. То ли кто-то заложил его перед царем, то ли службу проверяют, внезапные инспекции наводят. Но чтобы сам царь? Странно все это.
— Так вот что я хотел сказать, полковник, вы этого мерзавца разыщите и в каземат упрячьте пока.
— Никак невозможно, Ваше Величество!
— Ты что, полковник, перечить царю вздумал?
— Никак нет, Ваше Величество, только нет Каховского в расположении. Пропал куда-то, час уж как доложили, что ушел на задание и не вернулся. Да и сигнал его исчез с отметчика, стало быть погиб.
— Погиб или не погиб, это дело десятое — появится, сразу же в каземат!
— Есть!
Иван удовлетворенно шлепнул трубку на аппарат, одним врагом меньше. Хорошо быть царем, пальцем шевельнул и нет Каховского, не получится у вражины счеты свести. Где-то по краю сознания бродила интересная мысль, несуразица сущая, о том, что Волгин в голове царя и Волгин в каземате одно и то же лицо. Не случится ли чего странного, ежели Волгина в каземате оживят? Подумалось Ивану, да не додумалось, вновь кривая вильнула круто в сторону.
