По залу пробежал шорох, кто-то недовольно зашикал на мужчину, который задал вопрос, но художница не растерялась. Она на мгновение замерла, рассматривая этого человека, и сдержанно объяснила:
— Это не Афродита, а Ангел Любви и Надежды. Он создан руками онкобольных детей. Это их молитва за исцеление. Дети не видят на картине циничной «голой тети», как вы. Созданный ими Ангел одет в золотые волосы. Мы обсуждали это перед тем, как начать рисовать картину. Именно так дети видели этого Ангела, это их мечта, потому что ни у кого из них пока волос нет. Ангел обнаженный — это символ Богом созданной первозданной чистоты. Уверена, что вы тоже не в штанах родились. И очень жаль, что к чистому и прекрасному вы отнеслись с таким сарказмом.
Люди заговорили между собой, а хозяйка галереи объявила о начале аукциона. При этом обратилась к зрителю, возмутившемуся обнаженной натурой:
— Чтобы показать ваше благородство и непредвзятость, вы имеете шанс купить эту картину и таким образом внести вклад в конкретную помощь больным детям!
— Вряд ли, вряд ли, — сказала пожилая дама, — такие любители похаять чужие добрые поступки только и способны, что читать морали, а как до дела, то и тю-тю!
Но недовольный господин уже проталкивался к выходу — его пуританские идеи тут почему-то не прижились.
Амалия впервые была на подобной акции, смотрела вокруг, слушала, но взгляд ее постоянно возвращался к хрупкой блондинке, художнице, маленькой женщине с большим сердцем, в котором нашлось столько тепла и любви к чужим детям, так нуждающимся в поддержке.
Она также заметила, что слева и справа от огромной картины были развешаны снимки вчерашнего их общего творческого процесса. Амалия подошла поближе и узнала детей разного возраста, которые вчера то отходили от полотна обмакнуть ладошки в краску, то возвращались оставить свои отпечатки на полотне, на гигантских крыльях ангела, словно золотые перья. По щекам ее покатились слезы. Слезы сочувствия, разделенной боли, тревоги, надежды и… слезы стыда за себя, еще молодую, здоровую женщину, которая впала в отчаяние и не хотела жить только потому, что бывший муж вычеркнул ее из своей жизни. Какой стыд… Какие это невероятные мелочи по сравнению с тем, что происходит в мире за стенами ее дома, с тем, что делает для наших больных и одиноких детей эта американка, отдавая им свои силы и свою любовь, подпитывая детскую веру в чудо исцеления! Чего стоит один этот Ангел Любви и Надежды, созданный ручками малышей, которые так хотят выжить в то время, когда она готова была выбросить остаток ненужной ей жизни на помойку…
Потрясенная до глубины души, Амалия вдруг услышала, что торги уже закончились и картина продана, но она все равно стала пробираться ближе к художнице. Вдалеке заметила Виктора с фотоаппаратом, но ей сейчас было не до него, женщина двигалась вперед. Там, рядом с картиной, она увидела прозрачную коробку для пожертвований, достала из сумочки стодолларовую купюру, которую собиралась сегодня поменять на гривны «на жизнь», сложила и опустила в щель. Сейчас она готова была отдать все, что имела, в пользу тех детей и в поддержку дела этой маленькой сильной женщины. А еще… она считала любые деньги такой мизерной платой за то, что сегодня случилось с нею самой…
Амалия шагнула вперед.
Они встретились глазами с художницей.
Та улыбнулась и пошла навстречу.
Женщины обнялись и замерли.
«Ч-ч-ч!» — хрупкая блондинка погладила Амалию по спине.
Но слезы катились и катились из глаз.
«Я хочу помогать… Вместе с вами. Прошу! Please!»
«Хорошо, дорогая, хорошо! Спасибо тебе!»
«Хочу, чтоб они жили!»
«Спасибо тебе! Я тоже…»
Эпилог
Женька всегда точно знала, где в городе находится Днепр. Она чувствовала присутствие невидимой за зданиями, но вечной реки, как кошка чувствует мышь в темной кладовке. И внутренний компас ни разу ее не подвел. Вот и сейчас, еще на подземной станции метро «Почтовая площадь», она уже знала, в какую сторону идти, когда поднимется вверх. Там ее ждал Илья, а чуть дальше, в помещении речного вокзала, Амалия с Виктором.
Женьку переполняли эмоции. И мало было того, что Злата сегодня предложила девушке работать у нее, так еще и Амалия позвонила и загадочным голосом сообщила, что они приглашают ее вечером покататься на кораблике по Днепру. Никаких подробностей не сообщалось. Она согласилась, но тут же перезвонила Виктору спросить, что и как. Занятность ситуации заключалась в том, что на тот момент он был рядом с Амалией, о чем тут же и сообщил.
— Вы еще слепой или как? — прошипела в трубку Женька, чтобы хоть немного сориентироваться в ситуации.
— Нет, случилось чудо! — засмеялся он.
Женька ничего не поняла, но, судя по интонациям обоих, что-то там у них закрутилось, и весьма положительно.
— Ну, слава Богу! — сказала девушка, фыркнула, пожала плечами и стала звонить Илье, чтобы пригласить в компанию и его. Он когда-то предлагал прогулку по Днепру, так пусть заодно познакомится с ее друзьями и не думает, что круг ее общения — только их дворы да клиентки.
«Ооо, а когда он еще узнает о приглашении от Златы! И девчонкам я еще ничего не рассказала, совсем закрутилась! — пронеслось у нее в голове. — Но волнуюсь, волнуюсь ужасно! Ведь это такой шанс что-то изменить в жизни! Чего и хотелось. Стилист причесок для девушек-моделей перед показами, а между ними — помощь в организационных вопросах! Это вам не за столиком сидеть в парикмахерской! Разберемся! Научусь! Буду стараться! Это же ШАНС!»
Девушка как раз вышла из метро на улицу, подняла глаза к небу и прошептала:
— Спасибо-спасибо!
Кораблик набрал необходимое количество туристов, заурчал двигателем, качнулся и медленно отошел от причала. Солнце скрылось за киевскими холмами, но было еще не темно. Две пары, молодая и постарше, наблюдали, как проплывает мимо покрытый буйной зеленью берег, представляя гуляющим знакомые силуэты верхнего города.
— Девушки! А у меня для вас передачка из кафе!
— Ничего себе! — удивилась Женька. — Передачки, кажется, до сих пор доставались только Амалии.
— Однажды была и мне! — отметил Виктор.
— А теперь кому? — удивилась Амалия.
— Представьте себе, всем троим!
— А приносить и распивать на кораблике нельзя! — пригрозила ему пальцем Женька.
— А это вовсе и не алкоголь!
Виктор достал из внутреннего кармана ветровки длинный конверт.
— Ого! Конверт со взяткой? — округлила глаза Женька. — Нам заплатили за участие в рекламной кампании кафе?!
— Эх, мало у тебя романтики, дочура! Деньги — то такое: фьюить! — и нету. А это — память!
Все заинтригованно следили за движениями Виктора, который открыл конверт и достал оттуда три длинных полоски ткани, покрытые вышитым мелким крестиком орнаментом.
— Это закладки для книг. Хенд мейд!
— Ничего себе! — ахнула Женька.
— Какая красота, — осторожно взяла на ладонь вышиванку Амалия. — От кого же это?
— От вашей поклонницы. Но уже без вина! Вино обещали в другой раз! — Виктор еще держал интригу.
Но через пять минут история прояснилась.
Оказывается, он побывал сегодня в кафе уже без темных очков, чем немало поразил девушек-книжниц, и попросился зайти к руководству. Ошеломленная Оксана провела его в кабинет директора. Неожиданно молодая женщина выглядела несколько растерянной и от визита Виктора, и от того, что «слепой прозрел». Она предложила ему сесть и выслушала комплименты себе, акции и признание, что их постоянный Читатель является действительно не бывшим военным, а журналистом, более того, писателем и хочет написать большую статью об акции «Живые книги».
Директор сначала смутилась, но ничего не имела против и начала рассказывать, как возникла идея акции.
Вдруг Виктор едва не задохнулся от неожиданности — он увидел на подоконнике этого небольшого кабинета пластиковую бутылочку, наполовину наполненную темной жидкостью, и с надписью на белой этикетке: «Вино из ежевики».
Он замер на полуслове, а женщина проследила его взгляд, и щеки ее запылали.
Еще десять минут разговора — и Виктор немало узнал о таинственной «почитательнице» Амалии. Ею оказалась родная сестра директора, которая живет в Прикарпатье и имеет такое неожиданное для женщины хобби — колдовать над созданием неординарных вин.
— Она угощает ими хороших людей. А еще придумывает вот такие необычные истории и шлет их мне по Интернету. Я с ней советовалась по поводу акции, рассказывала, как развиваются события. А тут вдруг — писательница. А еще вы… Вот я и подумала… Простите, если посмела вмешаться в личное, — растерянно говорила женщина. — Я хотела как лучше. Думала, может, пригодятся ее истории для какого-то романа. И вообще…
