Точно такая же история повторилась во второй конторе, а потом в третьей, четвёртой и так далее. Куда бы Апилия не обращалась, везде её встречали радушно, а потом долго и упорно ржали.
— Как же так? — от удивления контр-адмирал Нинчан едва не опрокинул полную ложку на скатерть. — Ведь, легионеры… Им, ведь, только повод дай. Такую шумиху раздуют, грязью обольют, с ног на голову перевернут.
— А вот так, — Рекоу добродушно улыбнулся. — Ну вы сами посудите: какой житель Мирема, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, будет рваться покинуть благодатную метрополию ради свалки человеческих душ?
— Действительно. Если в здравом уме и твёрдой памяти, то никакой, — согласился контр-адмирал Нинчан.
Повара на «Ингаре» заслуживают звезду героя. Сварить столь замечательный суп из синтетики — это дорого стоит. Рекоу с превеликим удовольствием заработал ложкой. Жаль, только, кусочки синтетического мяса через чур правильной кубической формы.
— И чем же закончилась история с вашей дочерью? — контр-адмирал Нинчан опустил ложку в пустую тарелку.
— Метрополия есть метрополия, — ответил Рекоу. — Перебесилась, проплакалась и пошла в институт. А однажды за ужином Апилия сама назвала Дайзен-2 Свалкой.
— Ну и что же здесь такого? Её все так называют.
— Э-э-э нет, не все, — возразил Рекоу. — Аборигены упорно называют свой мир Дайзен-2. Назвать его Свалкой, значит нанести местному жителю глубокое личное оскорбление. За это, знаете ли, могут и по морде дать. И на погоны не посмотрят.
Обед продолжается в лёгкой непринуждённой обстановке. Нужно отдать должное: контр-адмирал Нинчан приятные собеседник. Но, Рекоу взялся за тушёную капусту с подкопчёнными сосисками, капитан линкора подсел не для светской беседы. Что-то гложет его, но, Рекоу искоса глянул на контр-адмирала Нинчана, всё ни как не решается сказать.
Официант принёс кофе в большом серебренном кофейнике с двумя чашками и маленькую вазочку с круглым печеньем.
— Утус Рекоу, — контр-адмирал Нинчан опустил в чашку ложку сливок, — Каковы, по вашему мнению, шансы Первого ударного победить в этой войне?
Вот оно! Рекоу сделал маленький глоток душистого обжигающего напитка.
— Утус Нинчан, — Рекоу поставил горячую чашку на блюдце, — я ничего не имеют ни против Первого ударного флота, ни против Первой десантной дивизии. Я ни чуть не сомневаюсь в способностях космических пехотинцев вести боевые действия, а так же не оспариваю их несгибаемую волю к победе. Но я не верю, что вам удастся подавить бунт на Дайзен-2.
Рекоу снова взял чашечку с кофе. Как говорится, ни в лоб, а в глаз. Можно долго и упорно разговаривать тонкими намёками, но иногда лучше сразу выложить всю правду.
— Но-о-о… Почему? — контр-адмирал Нинчан со звоном опустил чашку на блюдце.
Рекоу улыбнулся.
— Причин много. Перечислять их все не имеет смыла. С вашего позволения, назову самые главные, на мой взгляд, разумеется.
До чего же кофе хорош! Рекоу налил ещё чашечку.
— Как у правительственного консультанта, у меня нет прямых обязанностей на борту вашего великолепного линкора, — начал Рекоу. — Поэтому у меня масса свободного времени для чтения книг по истории. И вот что я откопал.
В далёком прошлом на Миреме различным правительствам и режимам ни раз приходилось воевать с партизанами. И вот что интересно: наиболее эффективно действовала против них не армия, а полиция. Не мне судить о причинах, но факты вещь упрямая. Первый ударный может уничтожить Свалку, стереть колонию в порошок и превратить кратер Финдос в радиоактивную свалку. Космические пехотинцы могут зачистить захваченные поселения до последнего человека, свести население Дайзен-2 с двух миллионов до двух тысяч. После чего колония вымрет сама. Но! Привести население к спокойствию, заставить его вновь признать власть Мирема, это, знаете ли, несколько иное.
Ещё контр-адмирал Виман мог уничтожить Свалку, но он не стал этого делать. Командующий Первым крейсерским флотом не захотел становиться военным преступником, и я его прекрасно понимаю. Вы тоже можете уничтожить Дайзен-2, но до сих пор так и не сделали этого. Как я понимаю, получить клеймо военных преступников пожизненно и посмертно вам тоже не улыбается.
И вторая важная причина — стратегическая.
Рекоу взял драматическую паузу. Контр-адмирал Нинчан весь во внимании, тактично молчит, но любопытство раздирает его изнутри.
— Правительство Федерации заплатило мне баснословную сумму в качестве гонорара, но начисто проигнорировало мои советы. Я чуть ли не умолял витуса Букнира послать на Дайзен-2 как можно больше геологов и буровых установок. Ещё тогда, на Миреме, предупреждал президента, что война на Свалке будет партизанской. Вместо дремучих лесов космических пехотинцев ждут тёмные туннели. Но…
Как сейчас вам не хватает этих самых геологов и этих самых буровых установок. Можно придумать тысячи красивых слов и замысловатых формулировок, однако голая правда к тому же ещё и горькая: десантники и флот контролируют поверхность планеты, тогда как партизаны её подземелья. Любые попытки выкурить их оттуда оборачиваются либо провалом, либо большими потерями среди личного состава. По мне так это одно и то же. Вам до сих пор так и не удалось хотя бы выяснить, где прячется так называемое Независимое правительство Дайзен-2, не говоря уже о том, чтобы арестовать его или хотя бы уничтожить.
И последнее: вам так и не удалось взять под контроль местное население. На это раз уже адмирал Крилл начисто пренебрёг моими советами. Да и о каком контроле может быть речь, если во всех без исключения поселениях местная полиция набрана из пресловутых эмигрантов третьей категории, отмотавших свой срок уголовников.
Моя должность позволяет мне знакомиться со всеми отчётами. Большинство так называемых комендантов худо-бедно держится, но один из них, сержант Руднев из поселения Йосшан уже прямо признался в неспособности контролировать вверенный ему город и слёзно просил перевести его в действующую армию. Он прямо так и выразился: «в действующую армию». А на данный момент он где находится? В армии бездействующей?
Рекоу блаженно улыбнулся. Вообще-то радоваться нечему, но… так долго пришлось носить в себе эту тяжкую ношу молчания. Да и ладно, бог с ней.
— Я вам вот что скажу, уважаемый, — Рекоу доверительно наклонился к контр-адмиралу Нинчану. — Всё дело в адмирале Крилле. Когда у него хватит мужества признать собственное поражение, тогда и только тогда закончится эта бесполезная и бестолковая война, а Первый ударный сможет вернуться домой.
— Исключено… — задумчиво протянул контр-адмирал Нинчан. — Адмирал Крилл никогда не пойдёт на политическое самоубийство. С его то амбициями…
Рекоу едва не опрокинул на себя чашку с кофе. Ни хрена себе! Вот оно что! Но капитан линкора уже сообразил, что сболтнул лишнее и замолчал.
Кофейник быстро опустел, обед закончился.
— Благодарю вас за приятную беседу, — контр-адмирал Нинчан поднялся из-за стола. — Всего вам наилучшего.
— Это вам спасибо, — Рекоу поднялся следом. — Я великолепно провёл время.
Рекоу вернулся в свою каюту и уселся прямо на заправленную койку. Не спроста контр-адмирал Нинчан присел за столик и невзначай поинтересовался перспективами победы. Ой не спроста. Как заместитель командующего флотом, он тоже имеет доступ ко всем документам и отчётам. Так что об успехах космических пехотинцев, весьма скромных, нужно признать, знает не хуже самого адмирала Крилла.
Глава 24. Ночной налёт
Крякающий сигнал боевой тревоги моментально разбудил сержанта Чолнара.
— Боевая тревога! Боевая тревога! — вслед за кряколкой надрывается дежурный. — Нас атакуют! Боевая тревога! Боевая тревога!
Голова спросонья ни черта не соображает, но тренированное тело действует само. Чолнар вскочил с койки и принялся торопливо натягивать броник. Ноги сами нырнули в штаны, руки накинули на голову шлем и застегнули застежку. Разгрузку с боеприпасами на плечи и последнее — схватить со стены «Эмму». За пару минут сержант Чолнар полностью оделся и выскочил из спальни.
Коридор наполнен звуками боя. Снаружи трещат пулемёты «Муравьёв» и грохочет 30 миллиметровая пушка «Шельмы». Её уж ни с чем не спутать. Ноги сами несут к боевому посту у внешней стены мэрии. Вот что значит профессионализм и регулярные тренировки.
Угловая комната превращена в огневую точку. Бог его знает, что тут было до войны. Едва Чолнар захлопнул за собой дверь, как внешняя стена вспухла и с громким хлопком ввалилась во внутрь. Чолнара окатило волной колотого бетона.
Жив. Кажется. Броник поцарапан, но цел. Вот что значит научно-техническое превосходство метрополии. Чолнар, раскидывая куски бетона, поднялся на ноги.
