– Зато у меня для вас хорошая новость, – сжалилась над нами мама.
– Какая новость?
– Через две недели мы едем в Адлер.
– Ура, – запрыгали мы, – мы поедем в Адлер! Ура-ура! Мам, а что такое Адлер?
Мама рассмеялась.
– Вот как можно радоваться тому, чего вы не знаете?
– Мы на всякий случай. И потом «поедем» – это же хорошее слово!
– Конечно, хорошее. Адлер – город на Черном море. Мы поедем на море. А точнее, полетим. На самолете.
– Ура! – заорали мы. – Самолет! Море!!! Адлер!
– Ба! Дядя Миша! Манюня, – в тон нам продолжила мама.
Мы чуть не задохнулись от радости.
– Они тоже с нами поедут?
– Да!
– Ураааа!!!!
Это большая разница, какие мысли крутятся у тебя в голове, когда ты занимаешься уборкой. Потому что если, например, тебе надо сейчас полы протереть, а на обед сегодня тушеные овощи или, не дай бог, луковый суп – то это, конечно, большое и даже неподъемное горе. И совсем другое дело, когда ты знаешь, что через две недели тебе улетать! На самолете! В Адлер!!!
Подстегнутые радостной новостью, уборку мы закончили в рекордно короткий срок. Когда комната сияла чистотой, побежали докладывать маме, что все у нас уже прибрано. Мама ковырялась в домашней аптечке и составляла список медикаментов, которые надо будет взять с собой в дорогу.
– Активированный уголь, – задумчиво перечисляла она, – тетрациклин, йод, зеленка.
– Мам, мы уже все.
– Молодцы. Присыпка, бинты, бутадионовая мазь…
Мы тихо выскользнули за порог. Отвлекать маму, когда она составляет список в дорогу, очень опасное дело. Потому что она потом всю поездку будет вспоминать, чего забыла взять, и говорить, что виноваты те, кто отвлекали ее пустыми разговорами. И мы с папой будем украдкой переглядываться и бубнить себе под нос «этонемы».
Через десять минут мы уже влетели во двор к Манюне. Обычно она дожидалась нас на скамеечке под тутовым деревом, но сегодня ее там не было.
– Маня-а, – заорали мы, – Маня-а-а!
– Чего? – высунулась в окно своей спальни Манюня.
– Спускайся вниз, – потребовали мы.
– Нивйдйанакз.
– Чивой?
– Говорю – нивйдйанакз, чего непонятного? – рассердилась наша подруга.
Мы с Каринкой переглянулись.
– Заболела, что ли? – предположила я.
– Мань, ты заболела? – крикнула Каринка.
– Не выйдет она, потому что наказана, – вышла на веранду Ба.
– Здрасьти, – шаркнули мы ножкой, – а почему она наказана?
– Руки ей надо оборвать, чтобы не лезла куда не просят! Потому и наказана, что всюду сует свой любопытный нос.
– Ыаааааааааааа, – зарыдала сверху Манька.
– Захрмар! Ты будешь еще крокодильи слезы лить!!! Никогда больше не выйдешь из своей комнаты, понятно?
– Ыаааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!
– А как же Адлер? И самолет? – расстроились мы.
– Какой Адлер? – прервала свой вселенский плач Манька.
– Никакого Адлера для нее не будет! – протрубила Ба. – Все уедем, а она останется дома. Одна!!!
– Ыааааааааааа, – Манюнины горючие слезы полились сверху тропическим ливнем.
Каринка вдруг забеспокоилась.
– Ну а пирожки сегодня будут?
– Ыаааааааааааа, – тропический ливень перешел во всемирный потоп.
– Не будут! – прогрохотала Ба.
– То есть как это не будут? – У Каринки от обиды задрожал подбородок. – Сегодня же воскресенье!
– А вот благодаря этому наказанию, – ткнула пальцем вверх Ба, – и не будут.
– Ыааааааааааааа! – мигом отозвалась Манька.
Представьте себе разочарование Каринки – ни тебе клада, ни пирожков!
– Почему? – взвыла она.
– Потому что кое-кто, пока я ходила в магазин, решил улучшить тесто и добавил туда воды. А потом, чтобы я этого не заметила, вбухал туда муки. А мука оказалась картофельным крахмалом. А потом кое-кто!.. – Грозный взгляд вверх, проникновенное «ыааааааааа» в ответ. – …Решил спрятать следы своего преступления, потащил тесто выливать в унитаз!!!!
– Ик, – отозвались мы с Каринкой.
– Заляпал коридор, заполнил унитаз тестом и спустил воду!
– Ик-ик!!!!!
– А так как тесто было очень густое, и вода его не смыла, кое-кто полез половником в унитаз, выгребать тесто.
……………………………немое молчание……………………………
– И затолкал его так далеко, что вытащить невозможно!
……………………………потрясенное мычание……………………………
– И теперь ходить нам под кусты, пока не придет сантехник и не разберется, что там моя внучка, это сплошное недоразумение, эта тьма египетская сотворила.
……………………………всеобщее потрясение, «ыааааааа» сверху……………………………
– Ну, Манька, – глянула уважительно вверх Каринка, – ты даже меня переплюнула!!!!
– Я не хотела, – утерла сопли шторой Манюня, – я подумала, что теста малооооо…
– Захрмар! – прогрохотала вверх Ба. – Вот и сиди безвылазно в своей комнате до скончания веков! Теста ей мало показалось!
– Ба, а что, теперь она вообще не выйдет из комнаты? – расстроилась я.
– Никогда!
– А можно тогда к ней подняться? Ну, посидеть с нею чуток? Утешить?
Ба погладила меня по голове.
– Можно, конечно. Но недолго. Потому что она сильно наказана.
Мы с Каринкой проскользнули в дом и поднялись на второй этаж.
Манюня уже маячила в дверном проеме.
– Ну ты даешь! – зацокали мы языками.
– Я нечаянно, – вздохнула Манюня и посторонилась, чтобы пропустить нас к себе.
Мы зашли в комнату. Уселись рядом на кушетке. Пригорюнились.
– А половником зачем полезла? – не вытерпела я.
– Хотела быстрее тесто вычерпнуть.
– А чего не вычерпнула?
– Да половник там за что-то зацепился. Я стала его тянуть, чтобы вытащить, а он не вытаскивался. Тогда я попыталась втолкнуть его внутрь, чтобы он ушел в трубу.
– И чего?
– Втолкнула. И ручку погнула. Хотела сбегать за молотком, чтобы постучать по ручке, но вернулась Ба, и я не успела. Вот.
Я погладила Маньку по щечке.
– Не переживай, придет сантехник и все починит.
– Скорее бы, – вздохнула она, – а то меня на море не возьмут!
– Да не оставят они тебя! – махнула рукой Каринка. – Мало ли что ты можешь еще натворить, пока мы будем отдыхать на море? Ба побоится тебя одну оставлять.
– Да? – Манька с благодарностью посмотрела на Каринку. – Не врешь?
– Конечно, не вру. Если даже ничего не натворишь, то с голоду умрешь.
– Это да, это я могу, – согласилась Манька, – а еще я дом спалить могу. Или с горя, например, могу умереть.
– Ну, это и мы можем, – лавры Мани не давали нам покоя, – с горя любой дурак может умереть. А уж дом спалить вообще плевое дело!
– Спички зажег, и фьють!
– И в подвале стоит канистра с керосином. А керосин хорошо горит, – напомнила Каринка.
– Вот-вот, – закивали мы головой, – одна канистра керосина – и дома как не бывало.
Потом мы стали обсуждать, как будем отдыхать на море. Говорили шепотом, чтобы не напоминать о своем существовании Ба.
– Ура, – радовалась Манька, – будем загорать и строить замки из песка!
– А еще у нас есть красный надувной матрас! Мы на нем будем плавать по морю туда и обратно, от одного берега к другому, – захлопала в ладошки я.
– Да что там от одного берега к другому, если поднажать, то можно и вокруг света проплавать, пока взрослые на берегу прохлаждаются, – сказала Манька. – Мы вернемся – а они и не заметили нашего отсутствия.
– Аха, – радовались мы.
– А если акулы? – вдруг испугалась я.
– Одной левой! – лениво откликнулась Каринка.
– Только надо зонтики с собой прихватить, – спохватилась Манька.
– Зачем?
– Ну, я такое в одном мультике видела. Там девочка раскрыла зонтик, подставила его ветру, и лодочка поплыла быстрее.
– Это как это? – удивились мы.
– Сейчас покажу, – вскочила Манька, но тут же села обратно на кушетку. – Мне нельзя выходить!
– А чего тебе надо, скажи, мы принесем.
– Зонтик Ба. Он в ее комнате, прямо за дверью, висит на спинке стула.
Я пошла за зонтиком. Выглянула в коридор, прислушалась. Ба что-то немилосердно шинковала на кухне, так и слышно было – хрясь! хрясь! – и слушала радио.
– Передаем концерт по заявкам тружеников села, – объявил диктор.
– Мя-мя-мя, мя-мя, мя-мя, – передразнила его Ба.
Когда я тихонечко шла обратно, по радио передавали песню «Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним».
– На оленях они помчатся! – бухтела Ба. – Утром ранним! Идиоты!
Я зашла к Мане и осторожно прикрыла дверь.
– Что там Ба делает? – спросила она.
– Песни поет.
– Ого, – удивилась Манька, – а чего это она песни поет? В жизни никогда почти не пела, а сейчас поет?
– Ну как поет, ругает певца.
– А, это другое дело, это она может, – кивнула Манька, забрала зонтик и осторожно его открыла, – тут главное тихонечко, потому что если Ба узнает, что мы взяли ее зонт, то нам мало не покажется!
Зонтик был большой, коричневый, в бежевые поперечные полосы.
