– Плавайте недалеко, чтобы я вас видела, – крикнула она.
Дядя Миша с папой пустились наперегонки и скоро оказались у буйков.
– Как два дельфина, – загордилась Манька.
– А мы как кто?
– А мы как три девицы у окна, – сказала Манька, – смотрите, как я умею делать – и она навалилась на круг, легла пузом на воду и задрала ноги. – Я похожа на русалку?
Мы с Каринкой повторили ее маневр.
– Теперь мы три русалки у окна, – обрадовалась я.
Потом Каринке стало скучно бултыхаться в воде, и она выдернула затычку сначала из моего, потом из Маниного круга.
В отместку мы выдернули затычку из ее круга и навалились на нее всем телом. Пока барахтались в воде, круги унесло волной. Хорошо, что рядом плавало много сердобольных дядечек и тетенек, они нам вернули круги и наказали больше не шалить.
– Куда ваши родители смотрят? – возмутилась тетенька в малиновой панаме.
– Они смотрят в другую сторону, потому что им стыдно, что мы их дети, – не растерялась Манька.
– Вот из-за таких безответственных взрослых и растет в мире количество преступников, – неосторожно сказала тетенька.
– Это кого ты преступниками обзываешь? – надвинулась на нее Ба. – Вроде на вид нормальная женщина, а туда же!
– Куда это туда? – растерялась тетенька.
– Да известно куда. Девочки, отплывайте подальше, мало ли чем можно от нее заразиться!
– П-позвольте, – пролепетала тетенька в малиновой панаме.
– Не позволю! – Ба сдвинула шляпу на затылок и стерла с носа толстый слой крема.
«Бить будут», – подумала тетенька и быстро-быстро отплыла в сторону.
– Николаи боз! – прогрохотала ей вслед Ба, сделала в воде два приседания и вышла обратно на берег.
– Ба-а, – взяла ее за руку Гаянэ, – водь, я габушгов нашда даздых.
– Деточка, ну ты сама напросилась, – выдохнула Ба и наградила Гаянэ своим фирменным подзатыльником.
– И камушки сами из носа посыпались, – рассказывала потом Гаянэ.
– Хэх, Гагасичка, – хмыкнул дядя Миша, – это еще что! У меня иногда целые звездные системы выскакивали из глаз от подзатыльников Ба. Хотя я никогда в жизни себе в нос ничего не засовывал.
– Бедненький, – пожалела его Гаянэ, – я, когда в следующий раз буду камушки себе в нос засовывать, и вам принесу.
Ба зашла в комнату в ту минуту, когда дядя Миша, заговорщицки подмигнув Гаянэ, говорил:
– И мы тогда вдвоем набьем наши носы и уши камушками до отказа, да?
Через секунду закатное небо озарил победный салют искр, вылетевший из Дядимишиных глаз, а следом все жители и гости славного города Адлера узнали все, что Ба думает о шлимазлах в целом, и о своем сыне в частности.
Глава 27. Манюня едет в Адлер, часть третья из трех, или Как Ба кокетничала с внуком Гольданской
На второй день отдыха, прямо с раннего утра, мама прикинулась больной.
– Что-то голова у меня ноет, – делала она скорбное выражение лица, – видимо, у моря продуло. Я посижу на пляже, но в воду сегодня не полезу.
– Хе-хе, – засмеялся папа, – жена, я тебя не первый день знаю, ты лучше сразу признавайся, что боишься учиться плавать.
– Ничего я не боюсь, – забегала глазами мама.
– Ну и нечего тогда придумывать. Чуть что – сразу голова болит.
– Вестимо дело, – рассмеялась Ба, – голова болит – самая известная женская отговорка.
– И прямой путь к раннему климаксу, – ввернул папа.
– Ну и ладно, – обрадовалась мама, – будем жить с тобой как брат с сестрой. Ого, рифма на радостях пошла!
– Это я пошутил, – забеспокоился отец, – это я так, к слову сказал.
– Поздно уже, – похлопала его по плечу Ба, – проложил себе необдуманными словам дорогу к раннему простатиту.
– Хахахахаааа, – покатилась со смеху мама.
– Сейчас пойдем учиться плавать, и я посмотрю, кто тут хахаха, – рассердился папа.
Пока родители препирались, мы с Каринкой и Маней засыпали песком дядю Мишу.
– Вы только в лицо песком не кидайтесь, а так делайте со мной что хотите, – попросил он, – а я чуток покемарю. Если бы Каринка храпела хотя бы вполсилы, то мне, может, и удалось бы ночью поспать.
– Ребенок! – отвлекся от переговоров папа. – Пора уже заниматься твоей носоглоткой. И я замучился всю ночь с боку на бок ворочаться.
– Па, ну я же не специально, – развела руками Каринка, – ты же сам говорил про искривленную перепелку и что оперировать меня сейчас нельзя, потому что я маленькая!
– Во-первых, не перепелка, а перегородка, а во-вторых, я думаю, оперировать уже можно. И даже нужно!
– Вы сначала поймайте меня, а потом про операцию говорите, – хмыкнула Каринка и высыпала на Дядьмишины плавки целое ведерко песка. – Сей-час у-трам-буууем!!!
– Не надо! – вскочил дядя Миша. – Не надо мне там ничего утрамбовывать!
– Пап, – рассердилась Манька, – я тебе уже все ноги засыпала песочком, а ты вскочил, и весь песочек посыпался на землю!
– Извини, я нечаянно, – дядя Миша повернулся на живот, – засыпайте меня песком лучше сзади.
– Сза-ди так сза-диии, – прогундосила Каринка и высыпала на Дядимишины плавки новое ведерко песка.
– Деточка, – обернулся к ней дядя Миша, – неужели тебя во мне ничего, кроме плавок, не привлекает?
– Да я первым делом хочу срам прикрыть, – объяснила Каринка, – попу там или писюн…
– Спасите меня, – взмолился дядя Миша, – она мне ни днем ни ночью спать не дает!
– Дети, идите сюда, мы сейчас пойдем маму плавать учить, – позвал нас папа.
– Ура, – запрыгали мы, – пойдем учить маму плавать.
– Не хочу, – упиралась мама, – не умею и не хочу!!!
– Надо, – внушал папа.
– Юрик, ну что ты к ней пристал, – вмешалась Ба, – не хочет учиться плавать – не надо, я вот тоже не умею плавать, и ничего.
– И тебя научим, Роза, не переживай, – не дрогнул отец.
Папа был единственным человеком, который осмеливался возражать Ба. Такая беспрецедентная храбрость объяснялась его профессией. Когда ежедневно через твой кабинет проходит десяток женщин, каждая из которых готова скончаться в стоматологическом кресле, но не открывать своего рта, то это, конечно, сильно тренирует волю.
Например, одна обезумевшая от страха монументальная тетенька, увидев в папиных руках шприц с обезболивающим, вырвалась из кресла, схватила лоток со стерилизованными инструментами и, прикрываясь им, как щитом, выбежала на улицу. А вечером муж этой тетеньки вернул папе лоток, наполненный доверху… пирожками с мясом.
– Жена напекла, – виновато дергал он острым кадыком, – доктор, можно ей завтра прийти, а то зуб как болел, так и продолжает болеть?
– Можно, если она обещает больше не трогать инструменты, – смилостивился папа.
А другая тетенька, когда папа навис над ней со шприцем в руках, вцепилась ему в карман халата и вырвала его с мясом. Чем вогнала отца в ступор. И пока он из этого ступора выходил, тетеньки и след простыл.
– Через два дня пришлось лечить ей зуб вживую. Десна загноилась, и анестезия уже почти не действовала, понятно? – рассказывал нам папа и для пущей убедительности грозно шевелил бровями.
– Понятно, – пискнули мы и побежали чистить зубы. По двенадцать раз с каждой стороны вдоль и поперек.
Вот почему отец, натренированный ежедневным общением с непредсказуемыми тетеньками, не робел перед Ба. Да и Ба признавала в нем если не равного, то хотя бы полноправного собеседника и относилась к нему с большим уважением. Поэтому она не стала ругаться, а просто всплеснула руками:
– Ииии, шлимазл!
– Я тоже тебя люблю, Роза, – засмеялся отец.
– Раз ты меня любишь, купи мороженое.
– Ура, мороженое, – обрадовались мы.
– Уно моменто, – накинул на плечи рубашку папа.
Он вернулся через десять минут с ягодным мороженым в картонных стаканчиках.
– В такую жару лучше кисленькое есть, – объяснил.
Мы с большим удовольствием полакомились мороженым, а картонные стаканчики сложили в длинную стопочку. «На обратном пути выкинем», – сказала Ба и убрала стаканчики в сумку.
Настало время идти учить маму плавать.
– Надя, ты не волнуйся, за Сонечкой и Гаянэ я пригляжу, – успокоила ее Ба.
– Если что, зовите меня.
– Всенепременно!
– Пошли, – скомандовал папа и поволок маму к берегу. Мама слабо упиралась и причитала: «Да что же это такое».
Далее повествование делится на два акта. Они происходят одновременно в разных концах пляжа.
Акт I. Ба знакомится с внуком ГольданскойКак только мы скрылись из виду, Гаянэ подошла к Ба, сложила ладошки домиком и зашептала ей на ухо:
– Ба, посмотри, что я с дядей Мишей сделала!
Ба глянула на сына и не смогла удержаться от смеха – дядя Миша спал на животе, подвернув под щеку локоть. Вся его спина и ноги были засыпаны песком, а на голове красовалось голубенькое пластмассовое ведерко.
– Это чтобы он не сгорел на солнце, – похвасталась Гаянэ, – Ба, скажи, я умничка?
