В голове самые скверные мысли — как же это не вовремя! Русская армия сейчас плотно занята разборками с турками и их вассалами. И пусть боевые действия на Кавказе можно назвать скорее вялотекущими… Но необходимо демонстрировать Силу, демонстрировать военное присутствие. В результате почти сто тысяч человек разбросано по Кавказу и Закавказью. Они не просто стоят, а строят крепости ударными темпами, помогают устраиваться переселенцам из России… Да много чего делают.
Убрать их с Кавказа сейчас нельзя — тогда вся пролитая кровь может оказаться бессмысленной. Остальные же войска… А их не так много, как может показаться — и все нужны. Охраняют границы с Персией, несут службу в Сибири, охраняют караваны переселенцев в Среднюю Азию, попутно ее завоевывая… Стоят в Польше — и оттуда их не вытащить! Стоят в новых владениях — бывших территориях Речи Посполитой. Ну ладно, из Польши как раз что-то можно будет вытащить, да в окрестностях Петербурга расквартировано немало войск. Но вот пускать их в ход Павел поостережется — маловато для полноценной военной кампании.
А она будет: как только Россия влезет в Европу, Франция и Англия позабудут все разногласия и повернут свои войска на Русского Медведя. А их пока не пересилить — экономики несопоставимы. Так что максимальная помощь от русского императора — демонстративное бряцанье оружием на австрийских границах и возможно (!) короткий «укус», если вражеские войска подойдут слишком близко к границам России. Вдох… выдох… Сохранять лицо невозмутимым…
Семьдесят тысяч у Фридриха в основном войске, да около тридцати резерва из гарнизонов, да в ландвере[122] около полусотни — остальных давно выбрал. Австрийцы — те могут разом выставить полторы сотни, а если выскребут войска из всех гарнизонов да поднимут ополчение… Волосы дыбом встают — даже подсчитать сложно.
У Грифичей сорок тысяч померанцев, да тысяч шестьдесят ополчения — куда более качественного, чем многие австрийские войска. Плюс шведы — тут одних только кадровых тысяч двадцать пять, ополченцы неплохие… То есть отбиться и даже сражаться на равных можно — если напрячь все силы. Военная кампания на несколько лет, переход экономики на военные рельсы… Выстоять можно и даже, пожалуй, остаться при своем — уж «хапнутые» недавно земли он никому не отдаст.
Но если следовать такому сценарию, то об экономическом развитии придется забыть. Страна окажется разорена и минимум на десяток лет сильно «просядет»— слишком много погибнет мужчин, слишком много будет внешних и внутренних долгов, слишком много разоренных ферм и городов. А чтобы этого не произошло, нужно бить так, чтобы не опомнились.
Пусть попаданец не слишком хорошо знал историю… Да что там — откровенно скверно! Но были эрудированные друзья-приятели и в разговорах всплывало порой очень… необычное. Так, несколько лет назад при посещении датского Копенгагена он вспомнил о копенгагировании[123] и ракетах Конгрива[124]. Тогда-то и запали в голову ракеты…
Европа уже была с ними знакома, пусть в основном теоретически. Применяли индусы… Но все это было убожеством. Пусть летели они достаточно далеко, но вот с точностью были БОЛЬШИЕ проблемы. Да и взрывчатки в них можно было запихнуть очень немного.
Подкинул проблему Богуславу и тот ради развлечения, между делом, сделал нормальные ракеты — нормальные по нынешним временам. То есть с километра можно было надеяться попасть в футбольное поле — если ветерка не было… каждой третьей ракетой… при умелом наводчике…
Сделали — и забыли. Игрушка получилась дорогой и применимой только против больших армий с плотными построениями. А вот сейчас намечались именно такие битвы. Что у австрийцев, что у пруссаков, большая часть солдат будет плохо обучена. «Разбавлять» их опытными ветеранами вряд ли будут — это только ухудшит положение. Наиболее реальный вариант — «подпереть» ландвер кадровыми частями, а чтобы ополченцы не решили сбежать с поля боя — сделать достаточно плотное построение. И вот в таких вот условиях ракеты МОГУТ оказаться весомым аргументом. Остается вопрос — как сделать, чтобы они превратились не просто в «пугалочку» для ополченцев, а грозное оружие, с помощью которого можно будет разгромить врагов «малой кровью, могучим ударом»…
Глава одиннадцатая
В боевых действиях наступил перерыв — стороны лечили заболевших, вербовали новых солдат и тренировали новичков и ополченцев. Неожиданным для Рюгена был всплеск патриотизма — в том числе и на недавно присоединенных территориях. И если от кашубов он мог ожидать чего-нибудь этакого, то вот от немцев на недавно присоединенных землях… Ан нет — снижение налогов и человеческое отношение они оценили очень высоко. Тем более, что понятие «национальное самосознание» только-только зарождалось, да и понятие «национальность» было достаточно расплывчатым.
За столетия постоянных войн и дележки территорий европейцы привыкли достаточно равнодушно относиться к понятиям государственности. Сегодня он едет в соседний город торговать, завтра дочка курфюрста выходит замуж и тот самый соседний город уходит в приданое, а послезавтра он может стать «оплотом злобного врага»…
Сегодня их называют пруссаками и всячески подчеркивают «прусскость», после очередного территориального передела они могут стать баварцами… Венеды? А мы действительно венеды? Ах, наши предки… А у кого в предках только немцы? А, все равно родственные народы… И налоги снижают?! А если вернется Фридрих, то опять придется стать пруссаками… с соответствующими налогами?! Долой злобную династию Гогенцоллернов — тиранов и сатрапов, веками угнетавших Наших Великих Венедских Предков!
Взрыв энтузиазма и желания защитить Светлое Будущее (с урезанными-то налогами!) удивил Владимира, но не Богуслава.
— Ты порой как маленький, пап, — снисходительно сказал он, — здесь понятие «национальность» пока не устоялось, так что большинство пойдет за любым сильным правителем, обещающим защиту и какую-то уверенность в завтрашнем дне.
— Упустил, — меланхолично согласился тот, — придется чаще с тобой советоваться.
Подготовка венедского ополчения велась полным ходом. Помимо энтузиазма, у славян… в том числе славян недавних… было и другое солидное преимущество — огромное количество оружия на руках у населения и в арсеналах. Многочисленные трофеи и стрелковые общества на каждой улице сделали свое дело и граждане считали прямо-таки неприличным не иметь дома оружия и тем более — не уметь им пользоваться. Правда, большая часть ополчения сразу создавалась исключительно для защиты родных городов или в крайнем случае — прилегающих территорий. Энтузиазм энтузиазмом, но мало кто способен был выдержать переходы в пятьдесят верст — хотя бы в теории, через несколько месяцев…
И тем не менее, после Рождества померанская армия приятно округлилась до семидесяти тысяч человек — просто призвали тех резервистов, кто уже успел отслужить. Шведский ригсдаг со спорами и оговорками снарядил двадцати пяти тысячную армию — парламентарии были не в восторге от надвигающихся неприятностей, но не слишком паниковали. «Грифон Руянский» успел доказать свою живучесть, да и возможная выгода для Унии была огромной. Пусть та же Швеция не прирастала территориями, но одна только возможность беспошлинной торговли на всех землях Грифичей, да кое-какие Мореходные акты…
Отдельной строкой шли милиционеры — то есть ополчение достаточно высокого класса, но не готовое сражаться в строю, как обычные пехотные полки. Их планировалось использовать как егерей, всевозможные Летучие отряды для диверсий в тылу врага, для саперных работ — в зависимости от подготовки каждого отряда. Милиционеров набралось почти шестьдесят тысяч человек — тех, кого герцог планировал взять с собой. Еще сорок тысяч заменили гарнизоны в стратегически важных места. В ополченцы для защиты родных городов и поселений записался почти каждый мужчина.
Цифра колоссальная и звучит очень грозно, но долго это продолжаться не сможет — экономика не выдержит. Когда «под ружьем» большая часть мужчин соответствующего возраста и часть женщин… тяжеловато. Пока спасало только то, что основные события развернулись уже после сбора урожая, да и армейские склады были полнехоньки.
Вражеская коалиция, куда помимо Пруссии и Австрии вошла еще и Бавария с Саксонией — не считая всякой мелочи типа Ангальта, насчитывала свыше трехсот тысяч человек. И утешать себя, что баварские или саксонские солдаты не хотят умирать за чужие интересы и союзниками они стали, по сути, под дулом ружья… Не стоит — все равно выйдут в поле и будут воевать. Пусть хуже, пусть постараются избежать сражений… Но будут — и это нужно учитывать.
