Баррет протянул ей руку. «Ладно, о будущем будем думать потом, когда оно на самом деле наступит», — словно внутренне протестуя судьбе, решила Клодин.
— Пойдемте, идемте же, месье Форбс, я представлю вас своему дракончику, — предложила она глухим голосом.
Между тем Люсьен застал Дэниса за бокалом шампанского.
— Должен сказать, что ты выглядишь очень самодовольно, — заметил Дэнис. — Чем ты занимался все это время?
— Я познакомил Баррета с нашей сестрой, — радостно ответил ему Люсьен.
Услышав откровения брата, Дэнис уронил тарелку с крабами на пол.
— Господи Боже мой, — пробормотал он, не отрывая глаз от девушки, которая именно в этот момент представляла Баррета своей тетушке.
Тем временем подошедший лакей принялся собирать на серебряный поднос осколки посуды.
— Ты что, в самом деле?
В ответ Люсьен взял в каждую руку по бокалу шампанского и жестом предложил Дэнису пройти к большим выходящим на галерею окнам. Тот последовал примеру старшего брата, не позабыв и о шампанском, которое могло пригодиться как нельзя кстати. Войдя в галерею и оказавшись в темноте, Люсьен ехидно сказал:
— Наш неповторимый папочка, кажется, разбросал свои семена по всему свету.
— Что ты все время несешь? — не выдержал Дэнис.
Люсьен вновь усмехнулся.
— Сначала была пара сережек. Так вот, потом папа подарил, к счастью ныне покойной, маме Клодин брошку, сделанную из одной серьги, а потом из другой сережки заказал точно такую же брошь и для мамы. Не знаю, может быть, все было наоборот, но это не меняет сути дела. Ты и сам видел — маленькая золотая брошь с рубиновыми камушками.
Выслушав эту историю, Дэнис осушил один бокал и принялся за второй.
— А мне показалось, что она напоминает мне Эмилию, — с долей сарказма заметил Дэнис.
— Ты абсолютно прав, — подтвердил Дэнис. — В этой семье все друг на друга похожи, так что и дураку понятно. У меня такое впечатление, что в стане пожилых дам я произвел истинный переполох.
Дэнис посмотрел на Люсьена.
— Итак, ты решил развлечься и представил ее Баррету. Тебе что, совершенно наплевать на маму?
— Конечно, нет, — парировал Люсьен. — С чего это ты взял?
— Просто если ты что-нибудь накуролесишь и от этого пострадает мама, пеняй на себя. Я сделаю из тебя студень.
— Ты уже второй раз угрожаешь мне с тех пор, как я вернулся домой, — сказал равнодушно Люсьен, — но ни разу не привел приговор в исполнение.
— Значит, ты еще не довел меня окончательно, — ответил Дэнис.
— Думаю, до этого никогда не дойдет. С одной стороны, ссора — явление вполне нормальное. С другой стороны, нет ничего противнее, чем выяснение отношений между братьями с оружием в руках, — сказал Люсьен, спокойно направившись в игорный зал. Он никогда не принимал Дэниса всерьез.
Дэнис же, думая, с каким удовольствием он когда-нибудь проучит брата за его дерзость, сердито проводил его взглядом. Честно говоря, поведение брата раздражало его намного сильнее, чем история с папой, который слыл бы самым предупредительным и осторожным человеком на земле, если бы не количество одинаковых брошей, раздаренных дамам сердца. Ну а сегодняшнюю выходку со знакомством Клодин и Баррета, старейшего друга мамы, даже при очень большом воображении назвать благоразумной было никак нельзя.
Через открытое окно галереи Дэнис с сожалением смотрел на танцующих Клодин и Баррета. Разумеется, Баррету не следует говорить ни слова, ведь это может незаслуженно обидеть Салли, даже если она никогда не узнает всей правды. Удивительно, что и пожилые дамы проявляли к этой парочке неподкупный интерес. Дэнис хотел было напрямую обратиться к самой тетушке Клели, однако внушительный вид целой группы неприступных старых дам заставил его передумать.
Тем временем неутомимые дамочки не отрывали глаз от молодого человека из Чарлстона, то и дело перебивая друг друга.
— Это, если я не ошибаюсь, гость де Монтеня, очень старый друг семьи самой мадам де Монтень.
— Да к тому же еще и очень богатый. Я слышала, что у него уйма земли и рисовых плантаций.
Сплетням и домыслам не было видно конца. Каждый считал себя вправе высказаться по этому поводу. Впрочем, ничего удивительного — для дам в таком возрасте перемывание косточек являлось чуть ли не единственным важным занятием.
— Держит себя молодцом! Так изящен в этом костюме!
— Жаль, немного староват для нашей Клодин!
— Близкий друг де Монтеня прямо здесь!
— В высшей степени неразумно!
Задумавшись над происходящим, тетушка Клели рассуждала примерно так же. Она была рада, что молодой месье де Монтень отстал от ее племянницы, и теперь явно сожалела, что поспешно дала добро на танец месье Форбса с Клодин.
— Надеюсь, что дальше танцев у них не пойдет, этого я просто не допущу. И вообще ничего хорошего из их отношений не выйдет, — заявила она категорическим тоном. — Я ничего не слышала о его намерении остаться здесь, а забрать Клодин с собой в Чарлстон ему никто не позволит. Нет, нет, я просто уверена, что серьезными намерениями здесь и не пахнет. Он всего-навсего решил приятно провести время в обществе милой девушки, не больше.
— Я бы сказала, очень красивой девушки, — не сдержалась от комментария мадам Патрик, самая уважаемая из организаторов бала. — Считаю, что муж не должен быть слишком молод.
— Да, допустим, что для юной девушки он слегка скучноват, зато безусловно надежен. А это самое главное.
Когда Баррет с Клодин проносились в танце мимо почтенной публики, мадам Патрик не смогла сдержаться от еще одного замечания.
— У него очень красивые руки, — сказала она. — А руки говорят о многом. Он истинный джентльмен.
Тем временем Баррет, лишенный возможности услышать о себе много интересного, продолжал свой танец, забыв обо всем на свете. Его черные блестящие ботинки и розовые туфельки Клодин попеременно мелькали в такт музыке, отражая свет канделябров. Подвешенные к потолку опахала гоняли потоки воздуха так, что хрустальные подвески, вращаясь, отражались на блестящем полу сотнями маленьких звездочек. Одетые в нежно-голубые платья девушки казались невесомыми светлячками на фоне строгих черно-белых костюмов своих кавалеров.
Не прекращая кружиться в танце, Клодин, подавшись немного назад, ощущала на талии крепкую руку Баррета. Ее вьющиеся каштановые волосы были заколоты в пучок на затылке, а сверху прическу украшал тонкий венец из кремовых роз. Глубокое декольте на розовом платье маняще открывало шею и грудь. Гибкое стройное тело и нежная смугловатая кожа непреодолимо влекли ее партнера к себе. Светлая улыбка придавала Клодин какое-то волшебное очарование.
