— Мисс Донахон, — канцлер осекся. Наверное, он должен был обратиться ко мне иначе, но прежнее имя мне было ближе и роднее, поэтому я лишь кивнула, давая ему возможность продолжить. — Эти двое провернули немыслимую аферу...
— Напомню, мистер Бэнкс, вы в этой афере тоже приняли участие, — усмехнулась я. Еще немного и с губ сорвется истерический смех, как защитная реакция на все произошедшее. Боюсь, мои нервы не выдержат этой словесной пытки.
Желваки заходили на скулах мужчины. Кажется, мне удалось его разозлить. Это забавляло, хоть и должно было страшить. Во мне будто что -то лопнуло и страх, терзающий душу, бесследно исчез. Наверное, стоит показаться лекарю. Но не сегодня. Сегодня я буду радоваться от души. Осознание придет позже и тогда, Сарский дворец утонет в слезах горечи, тоски и непонимания.
— Лара и Саймон никого не убивали. Разве что дожидались кончины герцогини. Ведь она, незадолго до имитации собственной смерти, сказала девушке, что та не ее дочь. Насколько мне известно, Лару это сильно испугало, ведь так, мистер Бэнкс? — обратилась с вопросом к канцлеру. Лицо мужчины застыло, превратившись в каменную глыбу. — Да, мистер Бэнкс. Я слышала ваш разговор. Полагаю, вам известно, что у пернатых отличный слух?
Айзек нахмурил брови, окинув меня тяжелым взором.
— На тот момент, вам уже было известно, мистер Бэнкс о том, кто прячется под личиной леди Лили, но вы не стали разглашать это. Вы боялись, что обман вскроется и вы предстанете перед королевским судом. Ваша ошибка могла стоить вам жизни. Поэтому вы терпели выходки мистера Нельсона, который в тайне мечтал заполучить должность канцлера. Ведь откровенно говоря чудотворец из него так себе. Лара, несмотря на страх, слушала его и выполняла все наставления. Она была по уши влюблена в него и не замечала очевидного: что она для Саймона всего лишь средство достижения цели. Фальшивая принцесса, вручившая ему свое сердце.
— Очевидно, вы пытаетесь сказать, что я был с ними в сговоре, Софи? — поинтересовался канцлер, подпирая здоровой рукой подбородок. Все это время он ни на мгновение не сводил взгляд с моего лица. Этот мужчина будто пытал меня своим взором. Как не пыталась я взывать к голосу разума, все равно проигрывала в этом немом сражении. Щеки предательски наливались краской, а жилка на шее пульсировала все сильней, выдавая волнение и учащенное сердцебиение, которое рвало грудную клетку изнутри. — Думаю, есть еще кое-что, в чем вы желаете меня обвинить, — добавил он, впиваясь пылким взглядом в мои губы. Я потупила взор, силясь не отвернуться.
Неужели он говорит об этом злополучном договоре, благодаря которому я превратилась в товар?
— Если вы, мистер Бэнкс, выслушиваете в свой адрес обвинения, то позвольте и мне присоединиться. — В дверях стояла Патрисия. На лице ее была маска мнимого спокойствия. Сетка вуали прикрывала лоб и глаза. Тем не менее, мне казалось, что она буравит меня незрячим взором.
По спине пробежал холодок. В кабинет через распахнутое окно ворвался порыв холодного ветра, который пронесся по периметру помещения, играючи разбрасывая испещренные записями листы бумаги.
Айзек встала. Во взгляде его плясало пламя, готовое испепелить все. Гнев будоражил его кровь, заставлял сжимать раз за разом пальцы в кулак.
— Я обвиняю вас, мой дорогой Айзек, в супружеской неверности!
Я шагнула вперед, намереваясь сказать этой женщине все то, что я об ней думаю. Ведь эта лживая и лицемерная особа манипулировала мной! Впрочем, я не успеваю сказать ни слова, как чьи-то холодные пальцы сковывают мое запястье, не давая ринуться в бой. Обернувшись, натыкаюсь на взор герцогини. В нем плещутся спокойные зеленые озера, вода в которых столь прозрачна, что без труда можно увидеть дно.
Наверное, мне стоило бы назвать ее мамой, но я не могу. Возможно, когда-нибудь позже, но не сейчас. Еще не время.
— Ты можешь обвинять меня в чем угодно, Патрисия, — спокойно говорит мистер Бэнкс, но я не оставляю незамеченным то, как он с силой стискивает потрепанную кожаную папку. — Я буду требовать развод.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Истерический женский смех сотряс стены Сарского дворца.
— Идиот! — выплюнула она. — У тебя ничего не выйдет! Если бы не мой отец, ты до сих пор скитался бы по столичным улицам в поисках куска хлеба! Ты, — ее тонкий палец упирается в грудь канцлера, — нанес мне увечья, за которые будешь расплачиваться до конца своих дней! Развод для тебя — это путь в никуда! Если быть точнее, то в темницу!
Мистер Бэнкс неторопливо раскрыл папку и вынул оттуда стопку бумаг. Я успела заметить на них оттиск лика Святой Девы Изобилия.
— Говорят, если хочешь что-то спрятать, положи это «что-то» на видное место, — задумчиво протянул Айзек. — Я и подумать не мог, что документы окажутся у меня под носом — в проклятой булочной.
— О чем ты говоришь? — Патрисия побледнела, ее лицо вытянулось.
— Никому в Мионе неизвестно при каких обстоятельствах я взял тебя в жены. Муж деспот и тиран — таким ты меня выставляла изо дня в день, неустанно причитая о своей женской доле.
— Это правда, — сказала леди Патрисия, пытаясь совладать с собственными эмоциями и, кажется, страхом.
Айзек Бэнкс рассмеялся:
— Правда в том, что лорд Хармон искал идиота, который женится на его непутевой дочери, которая, нарушила обет, вкусив запретный плод: отдалась под покровом ночи братьям Сандерс прямо в молитвенном зале обители, а после пыталась скрыть следы своей распущенности с помощью замогильной магии. Благодаря тугому кошельку лорда ты отделалась малым — потерей зрения и клеймом, запрещающим чудотворцам Миона лечить твой недуг. Будь на твоем месте другая, ее бы ждала неминуемая смерть. Если бы мне было это известно, я бы никогда не заключил с тобой союз, пускай и фиктивный.
— От этого союза мы оба остались в выигрыше, — ответила леди. — Ты получил хорошую должность.
— Я готов отказаться от нее, — незамедлительно ответил Айзек. — Теперь у меня есть доказательства. — Он продемонстрировал потертую папку. — Это веский повод для расторжения брака. Я женился на нечестивой.
— Это опорочит мою честь! — взвизгнула Патрисия.
— Простите, леди, — вмешалась я, заставляя канцлера обернуться, — но вы опорочили ее ровно в тот день, когда отняли жизнь у леди Сандры.
Чужие взгляды прилипли ко мне. В кабинете откуда -то появилась кучка гвардейцев, которые в нетерпении отстукивали каблуками форменных сапог четкий ритм. Кажется, эти мужчины не привыкли сидеть без дела. Вот и сейчас они жаждали ринуться в бой, дать волю своей силе. И Айзек Бэнкс предоставил им такую возможность.
— Уведите ее — небрежно кивнул в сторону Патрисии, не скрывая своего отвращения.
— Но, ваша милость, — один из гвардейцев нерешительно шагнул вперед, — верховному лорду-распорядителю это не понравится.
— Боюсь, лорд Хармон в скором времени оставит свой пост, — усмехнулся канцлер. — Расследование, которое я вел, завершено. Лорд Хармон несет угрозу королю и его детям. Выполняйте приказ.
— Ты пожалеешь об этом, Айзек! — взвизгнула Патрисия, утратив остатки спокойствия и самообладания. — Мой отец уничтожит тебя! И эту дрянную девчонку!
— Уведите, — приказал мистер Бэнкс, отворачиваясь от супруги.
Неужели и правда кроме раздражения и отвращения он к Патрисии ничего не испытывал все эти годы?
Канцлер будто прочитал мои мысли. Приблизился ко мне, слегка пошатываясь. Перебинтованная рука, свисающая валиком вдоль тела, выглядела не лучшим образом. Повязка окрасилась в алый.
— Ваша рана кровоточит, — прошептала я. — Вам нужен лекарь.
— Я позабочусь об этом, — напомнила о своем присутствии герцогиня и, улыбнувшись мне, выскользнула за дверь. Мне показалось, или эта женщина, чья кровь течет в моих жилах, подмигнула мне? Уму непостижимо!
Стоило остаться с канцлером наедине, как воздух в кабине стал густым и вязким. Проникая в легкие, он раскаленными иглами терзал мою плоть изнутри, оставляя ожоги. Нестерпимо хотелось пить.
