– Если будет нужно, склянки все равно откроют, – предупредила я, взяв в руки бутылочку и присоединяясь к Ирен.
– Ну что ж, в таком случае мы, по крайней мере, будем знать, что их кто-то трогал.
– А как же твое горло? – запоздало спохватилась я.
– С этого дня буду ограничиваться чаем с медом. Никаких иноземных отваров, – Ирен клятвенно прижала руку к сердцу. – Ну а теперь мне надо выяснить обстоятельства смерти короля. Поскольку принц настолько занят подготовкой к похоронам, что на аудиенцию с ним рассчитывать не приходится, придется заняться расследованием за ужином.
– Ирен, неужели ты хочешь прямо за столом допрашивать людей, только что потерявших близкого человека?
– Пенелопа, у меня просто нет другого выхода. В противном случае убийца уйдет от ответственности, а подозрение падет на невинных. Например, на нас с тобой.
Я знала любовь Ирен ковать железо, пока оно горячо, и поэтому, наряжаясь в черное перед ужином, пожалела, что не могу надеть кольчугу.
Подруга явилась на трапезу в платье из черного бархата с оголенной шеей, на которой скорбно поблескивало ожерелье из граненых ониксов. Как обычно, даже траур невероятно шел Ирен, будто играя ей на руку. Новоявленный король, сидевший во главе стола, с обожанием уставился на Адлер. Гортензия с явным неодобрением обмахивалась веером, напоминая кошку, недовольно мотающую хвостом.
– Ваше величество, подготовка к похоронам закончена? – спросила Ирен короля.
– Почти, – вздохнул он.
Ирен помешала ложкой чистый как слеза бульон из бычьих хвостов:
– Сейчас, надо полагать, вам очень тяжело. А особенно нелегко герцогине.
– Да… – начал было король и вдруг запнулся: – А почему именно Гортензии? Она была не особо привязана к отцу.
– Вилли! – резко произнесла герцогиня.
Увидев возмущение невестки, король лишь пожал плечами. Для человека его положения и габаритов любые проявления недовольства со стороны других людей были все равно что комариные укусы.
– Тензи, я вовсе не хотел сказать, что ты была к нему непочтительна. Я говорил о том, что отец не любил, когда другие выставляют чувства напоказ. Об этом надо будет помнить и на похоронах.
– Я… я просто… – Ирен очаровательно запнулась, смущенно кинув косой взгляд на Гортензию, – имела в виду положение герцогини.
– Положение? – возмущенно пискнула Гортензия.
– Положение? – одновременно с ней ахнула королева-мать.
– Положение? – прорычал Вилли.
– Я просто подумала, – деликатно продолжила Ирен, – ну… мне показалось странным, что ее милость в последнее время ест столько яблок. Я была уверена, что она…
Создавалось впечатление, что Ирен мямлит из соображений скромности. Все-таки моя подруга была великолепной актрисой. Она вовремя замолчала, дав выкристаллизоваться подозрению, которое заронила в сердце каждого присутствующего за столом, заставив тем самым Гортензию первой раскрыть рот.
– Я не в том положении, на которое вы, мисс Адлер, столь прозрачно намекаете. – Лицо герцогини сделалось пунцовым. – Я просто чрезмерно люблю яблоки.
– Ах чрезмерно, – пробормотала Ирен. – Простите, я вас неправильно поняла.
– Похоже, мисс Адлер, вы вообще очень многое понимаете неправильно, – холодно произнесла Гортензия.
Все уставились в тарелки с супом. Лицо короля медленно побагровело. Насколько я могла судить, наше с Ирен присутствие за семейным столом было нарушением семейных обычаев, на которое пошел Вилли. Для присутствующих мы были простолюдинами, незваными гостями и козлами отпущения.
Впервые за все время пребывания в Богемии я почувствовала холодок страха. Сейчас не составит никакого труда обвинить Ирен в убийстве государя. Мотив очевиден – она хотела, чтобы Вилли быстрее сам взошел на престол. Это всех устроит, даже самого Вилли, ведь теперь он уже стал королем!
Молчание прервал именно он. Не терпящим возражений голосом Вильгельм произнес:
– Вы, мисс Адлер, и вы, мисс Хаскли. После ужина я жду вас в библиотеке. Выпьем по бокалу коньяку.
Ирен покорно склонила голову. Лишь я да бульон из бычьих хвостов увидели едва заметную улыбку на ее лице.
– Сейчас есть только один способ добиться аудиенции. Устроить свару за ужином, – чуть слышно проговорила подруга, не поворачиваясь ко мне.
Я просто не могу описать, с каким счастьем встала из-за стола и вышла из обеденной залы, проникнутой атмосферой уныния и печали. Вскоре мы с Ирен, словно провинившиеся школьницы перед директором, стояли перед королем, мерявшим шагами мрачную библиотеку. Его тень скользила по корешкам книг.
– Любезная Ирен, – начал он, настороженно на меня посмотрев.
– Вилли, Пенелопа умеет хранить тайны. Порукой в том моя жизнь.
Король просверлил меня взглядом, после чего повернулся к Ирен и продолжил, словно меня и вовсе не существовало:
– Жизнь, говоришь? Не исключено, что на карте стоит именно она. Тебе известно, что смерть моего отца вызвала подозрения?
– Известно, – спокойно ответила она.
Вилли воззрился на мою подругу. Ее выдержка явно произвела на него впечатление.
– Известно ли тебе, что определенные подозрения падают на тебя?
Губы Ирен растянулись в горькой улыбке:
– Я об этом узнала лишь недавно. Это еще одна причина, в силу которой я пригласила сюда мою верную Пенелопу.
– Тебе известно, – голос государя теперь напоминал отдаленные раскаты грома, – что из той самой библиотеки, где мы сейчас находимся, пропала книга о лекарственных травах?
– Да… Нет, – произнесла Ирен и, наклонившись, медленно начала поднимать подол платья.
Черный бархат пополз вверх, словно театральный занавес. Показались пышные нижние юбки из черной тафты. Вилли словно завороженный уставился на затянутую в черный чулок лодыжку. Увы, ему было не суждено долго наслаждаться этим зрелищем. Ирен выхватила книжку из кармашка, нашитого на нижней юбке, и протянула ее королю:
– Книга не пропала. Она у меня.
– Значит, ты и вправду ее взяла! Это и подозревала Гортензия.
– Именно. А Гортензия, как я и подозревала, очень часто с ней сверялась, иначе как бы она смогла заметить пропажу этой крошечной книжонки?
Ирен и Вилли с вызовом воззрились друг на друга. Я почувствовала, что Ирен оскорблена подозрениями короля не меньше, чем он – словами моей подруги.
– Ты хочешь сказать, Ирен, что Гортензия… сверялась с книгой? Неужели ты намекаешь, что член королевской семьи…
– Не более, чем ты намекаешь, будто я или член моей семьи… – Ирен в точности воспроизвела тон голоса государя, замявшись совершенно как Вильгельм, однако король этого не заметил. – Кроме того, подозрения, вызванные болезнью короля, для меня не новость. Как ты думаешь, зачем я позвала Пенелопу? Мне требовалась помощь в расследовании.
– Расследовании? – прошипел король и умолк. Вдруг его взгляд упал на оставленный слугой поднос с бокалами и графином французского коньяка. – Садитесь, – неожиданно приказал он, словно вспомнил о приличиях.
Протянув нам два бокала, Вилли отошел в сторону и прислонился спиной к винтовой лестнице. Коньяк в его бокале поблескивал, словно драгоценный камень.
– Ирен, мне кажется, тебе лучше объясниться, – наконец заявил король.
Моя подруга пригубила коньяк и улыбнулась:
– У меня есть определенный опыт в расследовании различных запутанных дел. Среди моих клиентов я могу назвать мистера Чарльза Тиффани…
– Это тот самый американец, который поставляет драгоценности доброй половине царствующих домов Европы?
– Он самый. Кстати сказать, он обратился ко мне с просьбой разыскать кое-какие пропавшие королевские драгоценности.
Вильгельм изогнул кустистую русую бровь, ожидая продолжения.
– Ваше величество, я заподозрила в болезни вашего отца нечто неладное задолго до того, как поползли слухи. Хотя я, разумеется, не читала заключения врачей, мне удалось сообразить, что короля изводят ядом растительного происхождения.
– Невероятно. Именно к такому выводу пришли вчера медики.
– Поэтому сейчас моя репутация в опасности, – сухо улыбнулась Ирен.
– Среди родственников ходят разговоры… – Король переступил с ноги на ногу. – Но Гортензия не может быть убийцей…
– Им может быть принц Бертран.
– Что?! Мой брат? Ты заходишь слишком далеко. Ты забываешься…
– Отнюдь. Это ты, похоже, позабыл меня! – бросилась в контратаку Ирен. – Ну конечно же, проще простого обвинить во всем чужака. Но какой мне прок убивать короля?
– Чтобы королем стал я.
– Как мило, ваше величество, – дразняще улыбнулась Ирен. – Вилли, ты меня вполне устраивал, когда был кронпринцем. Все решения все равно принимал ты.
– Да, это верно, – улыбнулся великан ей в ответ.
