— Не совсем, — улыбнулась Грейс, чувствуя, как сердце носится у нее в груди, словно гончая, почуявшая зайца. — Даже наоборот, что-то просто прекрасное.
Взяв со стола хрустальный бокал, Мария принялась натирать его полотенцем. Ее лицо расцвело от счастья.
— Мадам Грейс! Вы познакомиться с новый мужчина?
Грейс рассмеялась.
— Гораздо лучше, Мария!
— Что значит лучше? — строго заметила домработница. — Лучше мужчина не есть ничего. Вы такой красивый, мада… Грейс. Это есть очень плохо, что у вас нет мужчина.
— Мария, перестаньте болтать глупости. У меня для вас хорошая новость. От моего издательства. Похоже, мы издадим эту книгу. «Цыгане из Твинки-бей».
Раскрасневшиеся руки Марии перестали натирать хрусталь. Грейс с обреченностью пронаблюдала, как пальцы разжались, и стакан полетел на пол.
Мария, однако, этого не заметила.
— Вы издавать? — хрипло прошептала она.
Ее глаза, округлившись, наполнились слезами.
Грейс кивнула, чувствуя, как в ответ у нее к горлу подкатывает комок.
— Я хочу сказать, еще ничего точно не решено, но книга кажется хорошей. Так что, думаю, вы сможете обрадовать своего клиента. В конце концов, это ведь он ее написал.
Мария обворожительно улыбнулась. В ее глазах сверкнули хитрые искорки.
— Нет, вы сказать ему. Он очень хочет встретить с вами. Он мне это говорить. Он есть одинокий. Он ош-шень красивый…
— Нет, Мария, — остановила ее Грейс.
Она рассмеялась, помимо своей воли представив себе лысеющего старика в жилете. Может ли Мария хоть какую-то ситуацию не рассматривать как предлог для сводничества? В каком-то смысле в этом она еще хуже леди Армиджер.
— Скажите ему сами.
Лицо Марии снова стало серьезным.
— Вы думать, книгу правда издавать?
— Я в этом уверена, — заверила ее Грейс. — Настолько, — добавила она, отбрасывая благоразумие ко всем чертям в стремлении доставить радость, — что готова поспорить на свою работу.
На следующее утро Грейс пришла в редакцию, сгорая от нетерпения услышать от Элли грандиозную новость. Но она никак не ожидала, что все сотрудники оживленно обсуждают потрясающую новость совершенно иного характера.
— Оказывается, за нами следили уже целую вечность, — объявила Глэдис, секретарша, Грейс, оглушенной известием о том, что хозяин издательства Джервас Хатто в одночасье продал «Хатто и Хатто» американской корпорации «Омникорп».
— С чего ты это взяла? — спросила Грейс, все еще настолько пораженная тем, что «Хатто» смогло продать хоть что-то, тем более само себя, что у нее не оставалось времени недоумевать, у кого могло возникнуть желание его купить. И, раз уж об этом зашла речь, как отразится эта сделка на ней самой.
— Это же очевидно. — Лицо Глэдис горело драматизмом происходящего. Глаза за толстыми стеклами очков казались выпученными. — А чем еще можно объяснить тот факт, что американцы оказались так хорошо осведомлены обо всех наших действиях?
— Похоже, «Омникорп» является одной из крупнейших издательских корпораций Америки, — объявила Элли, врываясь в комнату. — Ведет деятельность по всему миру. Агрессивная, целеустремленная политика.
— Стоп! — простонала Грейс, затыкая уши.
Опять это! Неужели с нее не достаточно разговоров об американских издательских концернах? Леди Армиджер в последнее время ни разу не заканчивала разговор по телефону, не упомянув многозначительным тоном про «блудного сына» (в данном случае зятя).
— В чем дело? Разве ты не рада? У меня прямо дух захватывает.
— Но меня же выставят за дверь, — простонала Грейс.
Только теперь до нее стали доходить неизбежные последствия. Принимая во внимание ее провальную работу в течение последних нескольких недель, захочет ли агрессивная, целеустремленная американская компания иметь главой отдела рекламы такого профнепригодного сотрудника?
— Прекрати каркать. Ничего подобного не произойдет.
— Почему ты говоришь так уверенно? — с вызовом спросила Грейс.
— Мне сказал Адам. — Элли говорила убежденно, захлебываясь от восторга. — Американцы купили «Хатто и Хатто» для того, чтобы добавить себе престижа. Они хотят, чтобы все оставалось как есть — но только нам надо будет повысить эффективность и начать приносить прибыль. — Элли улыбнулась. — Вот и отлично, что Адам оказался алкоголиком. Не думаю, что деньги можно делать на Тенебрисе Люкс. Не говоря уже про Иниго Тонгсбриджа.
— Но… — беспомощно осеклась Грейс.
— А вот и ничего. Все просто замечательно. У нас будет нормальное финансирование, нам будут ставить нормативы прибыли, но все остальное останется как есть, кроме того, что Филипп, похоже, получит в свой отдел продаж еще одного сотрудника, а то и двух. И в конце концов станет настоящим главой. Ты можешь в это поверить? — с горящими глазами спросила Элли. — Американцы действительно хотят продавать книги!
— Но…
— Не беспокойся. На самом деле никаких серьезных перемен не будет. А если и будут, то только к лучшему. Медицинская страховка. Пенсионный фонд. Ну же, Грейс, признайся, что прежде в «Хатто и Хатто» о пенсиях напоминали только мизерные оклады.
Грейс беззвучно открыла и закрыла рот, пытаясь угнаться за скоростью, с которой Элли выдавала информацию.
— Ну а как же наши авторы?
— Ага, вот это уже разговор по существу, — заметила Элли, и ее улыбка стала еще шире. — Определенные изменения в перечне авторов, с которыми сотрудничает Адам — с которыми сотрудничаем мы с Адамом, — неизбежны.
— Что? — широко раскрыла глаза потрясенная Грейс. — И кого ты имеешь в виду?
Элли нахмурилась впервые за весь разговор.
— Тут мы подходим к самому странному, — сказала она. — Я понятия не имею, как американцы проведали про наших авторов. Но, судя по всему, высшее руководство корпорации настоятельно рекомендует нам отказаться от Тенебриса Люкса и Эвфемии Огден.
— Что?
Элли пожала плечами:
— Просто поразительно, ты не находишь? Но Тонгсбриджа пока разрешили оставить. Американцам очень понравилось название его последней книги «Рожденный не от женщины».
Американцы посоветовали отказаться от Тенебриса Люкса и Эвфемии Огден? Грейс попыталась разжечь в себе возмущение по поводу такого откровенного вмешательства в творческую независимость «Хатто», но не смогла. В конце концов, и в Эвфемии Огден, и в Тенебрисе Люксе было мало творческого и еще меньше независимого. На самом деле Грейс показалось, что с ее плеч сняли огромную тяжесть. Определенно, это было справедливо в отношении Эвфемии. Однако ее радость тотчас же уступила место мрачной мысли, что плодами перемен, скорее всего, насладится не она, а другой глава отдела рекламы.
— Ну а… гм… Цилиндрия?
— С ней все в порядке. Американцам понравилась книга о чопорных британских манерах.
Грейс почувствовала, что ее лоб стал влажным от пота. Можно не сомневаться, Генри Муна вышвырнут без сожаления. С другой стороны, свирепо одернула она себя, а какое ей до этого дело?
— А разве ты не хочешь узнать про своего Муна? — с издевкой поинтересовалась Элли, словно угадав ее мысли.
Грейс раздраженно взглянула на подругу. Ну, почему Элли никогда не упустит возможности упомянуть про Генри? И почему при каждом таком упоминании у нее внутри все переворачивается?
Грудь Грейс вздымалась, ладони вспотели.
— Ему предоставлена возможность исправиться, при условии, что он бросит путешествовать по диким местам и попробует что-нибудь другое. На американцев произвел впечатление его стиль. Но не объемы продаж.
Грейс кивнула, стараясь не обращать внимания на нахлынувшую волну облегчения. Как будто ей есть до всего этого какое-то дело!
— Мы — то есть Адам и я — сосредоточим усилия на создании принципиально нового авторского коллектива, — продолжала Элли. — Нам поручили искать интересные рукописи — закинуть как можно более широкий невод. «Заговоры…» — это как раз то, что нужно. А что касается «Цыган…». — Она хитро улыбнулась. — Вторая часть просто изумительная. Ты была права. Еще лучше начала.
Но вместо того, чтобы ощутить огонь возбуждения, Грейс лишь почувствовала жжение в уголках глаз. Самым страшным было то, что хотя именно она принесла рукопись в «Хатто», ей не суждено стать свидетелем триумфа «Цыган из Твинки-бей» по выходе из печати. Остается только надеяться, уныло подумала Грейс, что Мария во время своих посещений будет держать ее в курсе событий.
— Единственная проблема заключается в том, — вздохнула Элли, — что мы, похоже, никуда не переедем из старой конуры. Сохранение всего этого старомодного дерьма в Блумсбери является частью замысла американцев. Так что вместо сорокадевятиэтажного дворца из стекла и бетона с кондиционерами мы в лучшем случае получим новое зеркало в туалет и вентиляторы. И название также остается прежним. «Хатто и Хатто». — Элли улыбнулась. — Американцы это особо подчеркнули.
