— Ты с кем-то познакомилась, — обвиняющим тоном произнесла та, довольно ухмыляясь.
— Он оказался жутким мещанином, — начала Грейс. — Считает, что книги нужны только для того, чтобы зарабатывать на них деньги.
— В этом я с ним полностью согласна. Если бы «Хатто и Хатто» об этом помнило, мы бы находились в гораздо лучшем положении… О, подожди злиться, — усмехнулась Элли, увидев недовольное лицо подруги. — Обещаю, что обязательно прочту твою рукопись. Сегодня же вечером. Ну как, договорились?
Глава 13
Гневно бросив телефонную трубку, Белинда обессиленно упала за свой письменный стол. Интервью с Брайаном Стоуном сосало страшным образом. Во всех смыслах этого слова. При воспоминании о седых волосках в промежности, щекочущих ей нос, о татуированной змее, распрямившейся вместе с налившимся кровью членом, к горлу подступила тошнота. Белинда выполнила крайне неприятные действия, которые потребовал от нее Стоун, исключительно в надежде, что это станет первым шагом в отношениях, если и не прекрасных, то привлекательных с финансовой точки зрения. Однако, позвонив на следующий день, чтобы подтвердить приглашение, полученное от престарелой рок-звезды при расставании, она получила полный отлуп. Можно даже сказать, ей дали по носу.
— Что вы хотите сказать, мать вашу, утверждая, что он не может вспомнить, кто я такая? — заорала она на дворецкого Бенсона, ответившего на ее звонок.
— Боюсь, мадам, события вчерашнего дня каким-то образом ускользнули из памяти мистера Стоуна, — величественным тоном объявил слуга.
— Как, все? — бурлила от негодования Белинда, страстно желая, чтобы то же самое можно было сказать и про нее.
Но нет, она боялась, что золотистые шорты Брайана Стоуна еще долго будут преследовать ее в кошмарных снах.
— Похоже на то, мадам. Я известил мистера Стоуна о вашем звонке, но ваше имя не запечатлелось у него в сознании.
— Но это же невозможно! — вскрикнула Белинда. — Я понимаю, он за свою жизнь принял столько наркотиков, что у него в голове стерлись почти все извилины, но что-то он все-таки должен помнить?
«Меня, например», — в бешенстве подумала она.
В трубке послышалось, как дворецкий вежливо кашлянул.
— Послушайте, он мне сказал, что в эти выходные мы с ним летим на Антибские острова на его личном реактивном лайнере, черт побери! — взвыла Белинда, привлекая к себе внимание всей редакции.
— Да, мадам. Однако, мисс Блэк, если позволите, мне это кажется крайне маловероятным.
— Это еще почему? — фыркнула Белинда. — Вы намекаете, что я для него недостаточно хороша, да?
— У меня и в мыслях этого не было, мадам. Я только хочу сказать, что мистер Стоун потерял связь с действительностью. Далее, я вынужден с сожалением констатировать, что в настоящее время местонахождение личного лайнера мистера Стоуна является для нас загадкой.
— О, идите вы все к черту! — крикнула Белинда, бросая трубку на аппарат. С горящим взором она повернулась к Таркину, который, судя по испуганному выражению лица, только что успешно убедил еще одну знаменитость не давать интервью Белинде Блэк.
— Шарон Стоун снова ответила отказом, — подтвердил Таркин, осторожно опуская телефонную трубку. — Ее агент заявил, что мисс Стоун насторожило ваше интервью с Шампань Ди-Вайн.
— Но я же говорила тебе больше не связываться ни с какими Стоунами! — взвизгнула Белинда, хотя на самом деле она вовсе не ставила такого ультиматума. — Ни с Оливером Стоуном, ни с «Роллинг Стоунз» и, уж конечно же, не с этой проклятой Шарон Стоун!
Вскочив с места, Белинда принялась расхаживать по комнате на своих опасно высоких шпильках. Какие они заносчивые, эти женщины-знаменитости, и самая заносчивая среди них королева. Если верить Таркину, Елизавета никогда не встречается с журналистами и никому не дает интервью, что просто смешно, если учесть, как сильно старая кошелка нуждается в рекламе. Впрочем, ей же хуже, подумала Белинда. И все-таки какая жалость, что у нее нет возможности спросить у ее величества, действительно ли большие завитки седых волос на лбу являются, как однажды предположил Че Гевара, замаскированными пультами управления баллистическими ракетами, центром ядерной оборонной системы Великобритании.
— В любом случае, — резко заметила Таркину Белинда, — я уже говорила тебе, что меня не интересуют женщины — точка. Отныне предложения дать интервью ты должен рассылать исключительно богатым, знаменитым и… мм… доступным мужчинам.
— Доступным? — недоуменно переспросил Таркин. — В каком смысле доступным?
— Разумеется, в том, что они согласны дать интервью.
— Вы имеете в виду кого-нибудь вроде музыкального ведущего «Би-би-си» Терри Уогана?
— Нет, не Терри Уогана.
— Тогда диск-жокея Джимми Сэвайла?
— Нет! — крикнула Белинда. — Совсем не Джимми Сэвайла, мать твою. Мне нужны крупные личности. Жаркие личности.
— Я уже дважды пытался связаться с Марлоном Брандо, — робко начал Таркин.
Прищурившись, Белинда подозрительно посмотрела на своего помощника. Этот дурень-молокосос что, издевается над ней?
Она осторожно провела рукой по тщательно накрашенным глазам. Постоянная необходимость следить за Таркином была просто невыносима. Приходилось ли кому-нибудь на свете сталкиваться с такой абсолютной некомпетентностью подчиненных? И с такой вопиющей неблагодарностью? Белинду просто бесило нежелание Таркина оценить по достоинству то, что она для него делала. Процесс его обучения был чертовски тяжел, но, что самое главное, труд этот оставался непризнанным и невознагражденным. Наоборот, Таркин имел дерзость строить недовольные гримасы, когда Белинда пару-тройку раз заставляла его задержаться в редакции, чтобы он мог проверить по телефону получение писем, отправленных в Лос-Анджелес, где поясное время на восемь часов отставало от лондонского. Неблагодарный ублюдок!
Белинда глубоко вздохнула. Никому не понять, как одиноко на самой вершине. «Неужели я, — думала она, — поднялась на вершину горы, — а Мо Миллз определенно можно было считать горой — только за тем, чтобы увидеть сверху ту же самую безрадостную картину, которая была внизу? Неужели я, достигнув цели, обнаружила, что на самом деле не сдвинулась с места?» Белинда нахмурилась. Проклятие, сейчас она говорит совсем как Шампань Ди-Вайн.
— В первую очередь мне нужны такие мужчины, как Ред Кемпион! — рявкнула она на Таркина. — Бога ради, достань его любыми способами, понятно?
Ночью Белинда спала отвратительно. Да и начало следующего дня никак нельзя было назвать хорошим. Еще до того, как она вышла из дома, ее нервы были натянуты до предела. Как будто у нее и без того было мало бед, проклятая домработница надела на подушки наволочки из пурпурного шелка — и это к такому же по цвету одеялу, вместо того чтобы для модного контраста оттенить его розовым! Неужели эта безмозглая дура, по которой плачет сумасшедший дом, совсем ничего не соображает? И потом она снова забыла — нет, скорее, умышленно попрала правило развешивать полученную из химчистки одежду в порядке цветов радуги.
У Белинды не оставалось другого выхода, кроме как снова уменьшить ее жалованье.
— На самом деле мне еще больнее, чем тебе, — заявила она расстроенной домработнице.
Ничего, надо же ей когда-нибудь учиться. На самом деле Белинда оказывала этой недотепе неоценимую услугу.
Приехав в редакцию, Белинда проскочила по коридору затравленным зверем, стараясь не наткнуться на Кевина Грейсона или на его заместителя Уоррена Стрита. К счастью, ни Грейсона, ни Стрита она не встретила. Ей удалось ускользнуть от них и вчера, так как они оба целый день вели переговоры с семьей пакистанцев из-под Лестера, вырастивших у себя на огороде баклажан, напоминающий лик пророка Мухаммеда. К счастью, сезон немыслимых овощей только начался. Белинда не имела ни малейшего желания отвечать на вопросы относительно следующего интервью.
Проходя к своему столу, она увидела глупо ухмыляющегося Таркина, что нисколько не улучшило ее настроение.
— Чему ты так радуешься, черт бы тебя побрал?
— Я раздобыл для вас замечательную кандидатуру для интервью, — объявил Таркин. — Знаменитый, холостой, как вы и просили.
— Рассел Кроу? — хриплым от надежды голосом спросила Белинда. — Джордж Клуни?
— Зачем вам такие старики? — улыбнулся Таркин. — Берите моложе. Я имею в виду Стана, — с гордостью произнес он.
— Стана? — глаза Белинды едва не выскочили из орбит. — Кто такой этот Стан, мать твою?
— Совсем никто, если не считать, что на сегодняшний день это самый популярный диск-жокей, — обиженно просветил ее Таркин.
— Диск-жокей? — презрительно брызнула слюной Белинда. — Что, кто-то вроде Саймона Бейтса?
— Нет, совсем не то, — терпеливо разъяснил Таркин. — С тех пор все здорово изменилось. В наше время диск-жокеи делают ремиксы песен других исполнителей и крутят их под своим именем. Зарабатывают миллионы. Достаточно перечислить таких людей, как Фэтбой Слим, Пит Тонг, Пол Окенфолд — и Стан. Это рок-звезды нового поколения.
