перед троном установили стойку с букетом из микрофонов.
Речь императора была такой чувственной и душещипательной, что у большинства в зале на глазах заблестели слёзы. Причём это были, я подчёркиваю, слёзы радости и гордости за мощь и величие Российской империи, которую возглавляет такой мудрый и справедливый монарх. А что? Для этих утверждений есть довольно веские основания: ни одна из стран мира больше ста лет не рискует на нас напасть, процветают все отрасли промышленности, средний уровень жизни чувствительно превосходит все европейские страны. Даже Штаты, которые толком ни с кем не воюют, и те не могут дотянуться. Ближе всего к нам только так называемая «поднебесная».
Император закончил речь, корреспонденты начали сворачивать оборудование и только сейчас по лицу правителя стало видно, насколько он устал. Один придурок вскинул камеру, чтобы заснять полусползшего с трона монарха, но ближайший к нему человек в штатском выбил камеру у него из рук, и та покатилась по ковру, теряя на ходу запчасти. Обиженный что-то возмущённо прокричал, но тут же получил под дых, его подхватили под руки и утащили в сторону. Профессионалы, мать их ети. Народ начал суетиться, кто-то спешно покидал зал, кто-то клал цветы у подножия трона и только потом шёл на выход.
Я усердно боролся со сном, тупо разглядывая пёструю толпу и слаженную работу охраны, которая перенаправляла людские потоки, как вдруг увидел неуместно смотрящийся на общем фоне силуэт в чёрном балахоне с глубоким капюшоном. Сначала усталый мозг идентифицировал его, как Ридигера, но его я только что видел в другой стороне, возле Ивана Седьмого. И был он в строгом костюме.
Сон сняло, как рукой. Его руки неспешно поднимались, как в замедленном кино. По телу побежали маленькие иголочки, начиная от стоп и до самой шеи. Знакомое чувство, но мозг нивкакую не мог воспроизвести, что всё это значит. Все, кто не успел покинуть тронный зал, замерли, как букашки в янтаре. Из простёртых в сторону императора рук потянулись клубы чёрного дыма, собираясь в огромную продолговатую тучу между магом и императором, которая стремительно начала принимать форму рогатой головы демона. Я стоял сбоку и видел, как формируется и твердеет чудовищный профиль.
Куда все смотрят? Почему никто не реагирует? Ведь монарха сейчас должны охранять самые крутые маги! Я увидел вытянувшееся лицо Ридигера, который неотрывно следил за появлением огромной головы, но не шевельнул и пальцем. Да что же здесь происходит? Никто из присутствующих в зале солдат даже не поднял оружия, чтобы хоть попытаться пристрелить коварного наглеца. Все словно находились в ступоре.
— Кэт, срочно нужна твоя помощь! — обернулся я к боевой подруге, но она также, как и все, залипла на голову демона. — Кэт, да очнись же!
Я начал нещадно трепать её за плечи, потом забил на принципы и отвесил ей смачную пощёчину. Кажется, это подействовало, она резко приложила к лицу руку, словно стараясь затушить огонь. В глазах было столько ярости, что казалось вот-вот прожжёт меня глазами. Это уже гораздо лучше, чем-то тупое выражение, что я только что лицезрел.
— Замри! — шикнул я и прижал палец к её губам. — Потом отомстишь, а сейчас гаркни как следует на этого урода, иначе нам всем тут кирдык, начиная с императора!
— Что? — спросила она, свирепея на глазах.
Не дожидаясь развития событий, я просто повернул её голову в сторону тёмного мага. По глазам понял, что до неё дошло и она начала набирать воздух в лёгкие. Я выхватил шашки и рванул к магу, обходя его сзади по дуге. По пути активировал кристаллы и направил в острия мощные потоки силы. Сначала хотел ударить по магу пучком света, но Кэт крикнула слишком поздно. Уже всаживая в тело мага пылающие белыми и голубыми всполохами клинки, я увидел, как очертания головы демона, нависшей над императором, сразу стали размытыми.
Клинки вошли в спину тёмного почти по самые рукоятки. Чтобы не получить ожоги от собственной магии, пнул его, выпустив шашки из рук. Огромная голова демона стремительно таяла и растворялась в воздухе, так и не осуществив задуманное её создателем.
Как только тёмный упал, объятый ярким пламенем, народ в зале начал потихоньку оживать. Первым ко мне побежал Ридигер. Теперь я понял, почему до этого все замерли, как изваяния, маг наложил «оковы». На весь зал! А тут оставалось человек двести, не меньше!
Софья говорила мне тогда, у каких родов есть эти чёртовы амулеты. Благодаря такому я сейчас остался единственным, кто мог двигаться. Интересно, кто же этот гад? Огонь подбирался к капюшону, зверски пёрло палёным мясом, вытаскивать сейчас из него шашки довольно рискованно. Я обошёл труп с другой стороны и поддел стволом штурмовки край капюшона, стаскивая его с лица.
Глава 20
Наконец-то мне удалось сдёрнуть капюшон с головы мага, и я увидел знакомое лицо. Лично правую руку главы контрразведки я никогда не встречал, но не раз видел по телевизору и в новостных лентах в сети. А ещё я видел его сына, который спалил нам броневик в лесу под Новосибирском. Сомнений быть не могло, это граф Алексей Петрович Апраксин. Вспоминая семейку Сугорских, не думаю, что его сынуля, Фёдор Алексеевич, далеко от яблони упал. Что самое удивительное, я только что завалил такого крутого мага, а прилив был не таким мощным. А, ну точно, шкала почти заполнена, а надпись не изменилась, «М5». От радости в зобу дыханье спёрло, это же ещё чуть-чуть и мы станем высшими магами! Надежда Сергеевна, ты упадёшь!
— О, Господи! — всплеснул руками Аристарх Христофорович, он тоже узнал покушавшегося на императора. — Да как такое возможно? Это нам теперь надо все спецслужбы перетряхнуть?
Сказав последнее, он начал вертеть головой, вдруг его возглас услышал кто-нибудь посторонний. А ещё хуже, если реальный враг. Ведь нет никаких гарантий, что Апраксин был здесь не один. Подбежали двое с огнетушителями и залили пылающее, как пионерский костёр, тело пеной.
Я подхватил с пола обрывок черного плаща и, обернув им тлеющие рукоятки, выдернул шашки из спины бывшего теперь контрразведчика одну за другой. Долго держать в руках раскалённое оружие было невозможно, и я просто бросил их рядом на пол, пусть немного остынут. Клинки со всей инкрустацией не пострадали, а вот рукоятки придётся перематывать.
— А ты не перестаёшь меня удивлять, Паша, — тихо сказал Ридигер, максимально ко мне приблизившись. То, что он спросил потом, оглушило меня сильнее удара бейсбольной
