class="p1">О, ещё поживём!
– Когда слушается.
– Дети часто создают проблемы, – понятливо кивнул головой жрец и наконец-то перешёл к делу. – Молящийся Стефан сказал, что у тебя при себе странный амулет. Покажешь?
– У меня нет никакого амулета.
– Что тогда хранишь у сердца?
– А, вы про это, сударь? – я вытащил из-под рубашки цепочку. – Это подарок, а не амулет.
– На вид очень необычная вещица, – Рикард приблизился и наклонился вперёд, рассматривая разбитые часы. Руки свои он к ним не стал тянуть. И хорошо. А то бы дотронулся ещё до моих, ставших ледяными. – Чей это подарок?
– Его мне подарила женщина.
– Как её звали?
– Не могу ответить. Я не спросил.
– Не спросил, но принял подарок? – жрец хмыкнул и скептически поднял брови.
– Мне это не показалось важным, но она была достаточно мила, чтобы мне захотелось сохранить память о ней.
– И когда это было? Где? Как?
– Она обозналась и поздоровалась со мной. Мы долго говорили, а потом она сделала подарок и ушла. Это было много лет назад, и после встречи с ней я побывал во многих других местах. Я не помню названия города, где мы встретились.
– Очень необычная вещь для случайного подарка. Её делал отличный мастер. Искуснейшая работа!
Самая обычная конвейерная.
– Я не лгу, сударь.
– А я и не говорю, что не верю твоим словам. Меня настораживает, что может делать в Юрвенлэнде такой человек, как ты.
– Эм-м?
О, Великая Тьма! Где я мог спалиться?
– Почему ты, на первый взгляд сущий бродяга, обладаешь вещами, достойными сокровищницы герцога? Меч, кулон, сапоги из кожи необычной выделки. А уж плащ!
– А что с плащом не так?
Непроизвольно я покосился на крючок, где висел обсуждаемый предмет. Последнее время, ради скромного облика, я носил его наизнанку. Не хотел привлекать внимания вышитыми серебром заклинаниями. И всё же, несмотря на то, что именно сейчас их было видно очень даже хорошо, выявить по ним магические свойства являлось непростой задачей. Прежде всего, аура волшебного плаща была тщательно сокрыта. Подобное необходимо, когда ты регулярно общаешься с кем-то уровня богов. Ни к чему им с первого взгляда определять, зачем тебе тот или иной аксессуар. А, во-вторых, чтобы сообразить, что аппликации не так просто так для красоты, нужно было как минимум понимать значение рун Тьмы. Так что я разыграл недоумение, пожал плечами и проговорил:
– Сударь, ну подумаешь узор?
– Узор не важен.
– Да?
– Я ни разу не видел такого переплетения нитей. Человеческие руки неспособны произвести нечто подобное, – Рикард пристально поглядел мне в глаза и процедил: – Кто ты и из какой страны?
– Из какой страны? Этот-то вопрос откуда!
Слова вырвались машинально. Я был шокирован тем, о чём меня спрашивали.
– Если бы ты был из Юрвенлэнда, то не обращался бы ко мне «сударь». Даже малолетние дети знают, что к именам жрецов Энкаймы добавляется слово «молящийся» и никакое другое.
Ясно. Понял.
– Я Морьяр, и я родом из Амейриса, – мрачно сознался я.
– Зачем ты пришёл в Юрвенлэнд?
– Найти родственников девочки, что со мной. По линии матери у неё здесь дед где‑то.
– Так ты хочешь сказать, что твоему желанию даже война и чума не помеха?
– Если бы так! Они определённо мешают мне.
Рикард задумчиво прикусил нижнюю губу и продолжил пялиться на меня. Я, в свою очередь, продолжил смотреть на него и взгляда не отводил, хотя неприятный холодок в очередной раз пробежал по моему хребту.
Стоило ли идти на такую откровенность? Не наговорил ли я лишнего?
– Ты во всём сказал правду, – наконец заключил жрец и, как мне показалось, не очень-то довольно. – Я хорошо чувствую ложь, но ты не лгал. Однако не сократил этим число моих вопросов.
– Тогда эта беседа будет долгой, – мои губы непроизвольно изогнулись в кислой улыбке.
– Нет, я более не служу дознавателем. Я молящийся и не более того, а потому, пока ты не нарушаешь заветы Энкаймы и не несёшь опасности для Юрвенлэнда, мне нет нужды раскрывать твои секреты.
– Это почему вы так уверены, что я не несу опасности для Юрвенлэнда?
Язык мой – враг мой, но заявление молящегося Рикарда меня оскорбило.
– Тогда бы ты не валялся трупом в храмовой келье.
Уел, гад!
– Морьяр, я принесла. Пей на здоровье.
Элдри протянула мне глиняную кружку, и я выпил содержимое до дна, хотя ощутимая примесь песка неприятно осела на языке.
Из дворовой лужи эта мелкая вредина черпала воду, что ли?
– Ты добрая девочка, – похвалил её Рикард и с лаской спросил. – Не расскажешь, где твои родители? Они заслуживают похвалы за такое хорошее воспитание.
Жрец мягко улыбнулся, и, замечу, его актёрская игра была великолепна. Я был уверен, что Элдри ничего не заподозрит. Однако она испуганно отшатнулась и поспешно взяла меня за руку.
– Так где твои родители, девочка?
– Мама умерла. А мой папа… Вот… Вот теперь мой папа. Он помогает мне найти дедушку.
Элдри задрожала и прижалась ко мне, как испуганный зверёныш.
Не знаю, какой вывод из её реакции сделал Рикард, но он потрепал девочку по волосам, пожелал мне скорейшего выздоровления и ушёл. Я тут же отцепил от своей руки детские пальцы и с искренним интересом спросил:
– Почему ты ему ответила именно так?
– Мама велела.
– Мама? – опешил я.
– Мама. Она сказала, что иначе этот человек убьёт меня.
– А ну-ка встань ровно!
Малышка послушно выпрямилась. Я прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на своих ощущениях, и провёл пальцами по контурам её тела. Однако никакого постороннего присутствия не почувствовал. Девочка была одна. Скорее всего, просто сработало её прозрение. Мне вот было удобно в таких случаях видеть, поэтому ко мне приходили видения… крайне редко приходили. С пророчествами у меня было туго! Но, если не отвлекаться на количество, то разницы, видения или слова, на самом деле нет. Возможно, у девочки был более развит слух, а к голосу Эветты она привыкла прислушиваться. Вот всё так и вышло.
Моё занятие прервал как сделанный вывод, так и детский шёпот:
– Что ты там щупаешь, Морьяр?
– Хочу выяснить, насколько из тебя дурь во все стороны лезет.
– Это ты так шутишь, да?
Голос Элдри звучал неуверенно, и она искренне обрадовалась, когда я подтвердил:
– Да. Обычно людям от юмора легче, а ты очень напряжена.
– А я на этот раз сразу поняла, что ты шутишь! – довольно воскликнула она, правда, тут же нахмурилась и сказала: – Только мне ни капельки не смешно.
– Если ты понимаешь, что кто-то шутит, то улыбайся, даже если тебе совсем невесело.
– Почему?
– Я заметил, что так
