он.
— Почти, — фыркнул я, — хочу одну идею проверить.
Уточнять, какую именно, не стал — не хотелось в очередной раз выглядеть идиотом. К тому же, шанс на то, что Моргана не блефовала, все же был, и довольно большой. Так что сначала проверить…
Сработала магическая сигнализация, которую я выставил сразу, как мы перешли мост, и мне стало не до экспериментов.
— У нас гости, — бросил я сыну, внимательно вглядываясь в пространство. Получить стрелу в голову я почему-то не боялся — слишком просто, что ли, а вот появление очередного бойца вполне вероятно.
Но это был не боец. После того, как мы несколько минут созерцали шевеление кустарника, на дорогу выполз человек — некто скорее всего мужского пола, худой, светловолосый… Впрочем, увидев прямо перед своим носом парочку гаджей, он вскрикнул и попытался задом заползти обратно в кусты. Не вышло. Ромка, не потрудившись поинтересоваться моим мнением, спрыгнул со своего зверя и подскочил к незнакомцу.
— Все путем, чел, — выдал он, склонившись над незнакомцем, — мы тебя не обидим.
«Чел» не послушал и попытался ползти быстрее, но мой сынуля уже присел напротив, ухватил за плечи.
— Эй, ты куда? Ты ж только что оттуда приполз!
От волнения Ромка снова изъяснялся по-русски, что никак не способствовало налаживанию контакта.
Я присоединился к компании и обратился к нашей находке на языке, общем как для Иррата, так и для Амешта.
— Что случилось, малыш? От кого ты убегаешь?
«Малышу» на вид было лет шестнадцать, огромные голубые глаза на перепачканном сажей лице, циплячья шея, узкие плечи… Он смотрел на нас со страхом и весь трясся, хотя мы совсем не похожи на чудовищ.
— Как тебя зовут? — снова включился в разговор Ромка, теперь уже используя правильный язык.
— Л-лекса, — представился мальчишка, — я… из-за меня… ундина…
Он затрясся ещё сильнее, из глаз градом покатились слезы. И пока Ромка пытался как-то утешить бедолагу, я принес из седельной сумки флягу с водой. Мальчишка присосался к ней, будто страдал от жажды уже несколько дней, потом принялся икать и, наконец, успокоился.
— Он — Роман, я — Артур, — отрекомендовал я себя и сына и сразу перешел к делу, — Так что там с ундиной?
Мальчишка снова начал всхлипывать, и я поторопился перевести тему:
— Ладно, ладно, не горит. Позже расскажешь. Ты есть хочешь?
Лекса с энтузиазмом кивнул, и я, оставив Ромку, как более близкого по возрасту, налаживать контакты, пошел за припасами. Вообще-то, привал я планировал часа через два, но раз уж так совпало…
К столу, то есть разложенной на траве салфетке, Лекса пришел уже умытым и с более-менее приглаженными волосами.
— А бабушка всегда говорила: мой руки перед едой, — напутствовал его Ромка.
— Бабушка права, — усмехнулся я и приглашающе махнул рукой, — налетай, пока не разобрали.
Когда с едой было покончено, Лекса наконец-то смог относительно внятно рассказать про ундину.
— Я из деревни возле озера, — сообщил он. — А в озере ундина живет. Она, вообще-то неплохая: рыбачить дает, от нечисти лесной оберегает… Только за это она плату берет: один невинный юноша в год. А если не дать ей желаемого, беды нашлет жуткие… А я… я сбежал… — он горестно вздохнул. И теперь не знаю, что будет…
— А в прошлый раз что было? — спросил я.
— В какой прошлый? — удивился Лекса.
— До тебя кто-нибудь от неё убежать пытался?
Он отчаянно замотал головой.
— Нет! Никто доле не противится. Правда, люди говорят, давно, еще до моего рождения, был один смельчак — удрал. Так ундина разозлилась, воду на берег выплеснула — все огороды в озеро смыло. И рыбу от берега отогнала — совсем есть было нечего. А парня того потом все равно мертвым нашли…
— Ясно, — кивнул я. — И как же ты решился?
— В город к брату хотел, — вздохнул он. — Я давно так решил: если жребий падет на меня — убегу заранее. Ну, а вдруг она тогда кого-то другого захочет. Только я до города так и не дошел — заблудился. Наверное, это она дорожки путает, я ж этот лес с детства знаю! Я бродил, бродил, и уже даже готов был назад вернуться, только боюсь отцу в глаза посмотреть.
— Я бы тоже боялся, — поддержал его Ромка. — А ундина эта ваша что с невинными юношами делает? Ест, что ли?
Я скептически хмыкнул, а Лекса отчаянно замотал головой.
— Нет, ты что! Не ест она никого! Она… я не знаю, что она с ними делает, нельзя подсматривать. Только утром мы забираем их: мертвых. И они улыбаются! Улыбаются! — Лекса снова начал всхлипывать.
— Улыбаются… — пробормотал я задумчиво, и мысленно, — «Дядь, есть идеи?»
«Есть, — заявил он ворчливо, — только ты все равно не послушаешь.»
«В смысле?»
«Брось мальчишку и уноси ноги! Он теперь меченый, озерная дева его не выпустит.»
«Вот даже так…» — я почесал затылок, перехватил удивленный взгляд сына, пожал плечами и взял очередной бутерброд. Занятый рот — хороший повод не участвовать в разговоре, — «Ты же знаешь, что не брошу и не побегу. Так что рассказывай, что знаешь про эту красотку.»
«Она — водный дух, ее не убьешь, — сообщил он после непродолжительного молчания. — Но если дать ундине то, что ей нужно, можно уговорить ее уйти.»
«То есть, отдать ей Лексу, ” — хмыкнул я.
«Мальчишка — это то, что она хочет, — возразил дядя. — А я говорю про нужно. Разницу улавливаешь?»
«Не слишком, если честно. Разберусь по ходу дела.»
«Дурак! А если она твою жизнь потребует?»
«Интересно, на кой-черт бы ей понадобилась такая бесполезная штука?», — отмахнулся я
Дядя обреченно вздохнул, и если б нынешнем состоянии у него оставались руки, точно покрутил бы у виска.
Да, он прав, конечно, прав. Бросить мальчишку и идти по своим делам. Только бросить на верную смерть ребенка я не мог. Да и не его одного, если подумать. Конечно, у местной русалки аппетиты поменьше, чем у Пожирателя снов, но если подумать — никакой разницы. И там и там гибнут люди, практически дети.
«Герой на всю голову, ” — тут же поставил мне диагноз дядя.
Ну да, я в курсе. Только менять себя уже поздновато.
— Лекса, — окликнул
