— Что там еще, Колин? — Свен поднял голову.
— Вы сами сказали, что бы команда решала.
— Ну?
— Команда решила, что справедливо ограничиться штрафом для Дэна в пять монет. Мы с боцманом поддержали это решение.
Свен смотрел на своего помощника. Глаза капитана ожили.
— Оштрафовать? На пять монет? — Капитан упрямился. — Этого как-то маловато. Надо было на десять.
Совсем сдурел, приятель. Если боги решили наказать человека, они отнимают у него разум. Тут они явно перестарались. Ты сам — божье наказание, наказание богам.
— Капитан, это решение команды. Вы сами так приказали. Команда определила пять монет.
— Хорошо, Колин. Где этот, паршивец, ходит? — Черт возьми, ему отлежаться надо. Куда понесло мальчишку. Надо привязать его к сундуку. Еще рана откроется.
Капитан, древние греки выдумали логику. Жаль, не поделились этим открытием с вами. То вешать, то укладывать сил набираться. Следите за ходом своих мыслей.
— Он продолжает службу. У парня ума больше. Прячется от твоего гнева.
Колин прошел, сел на стул у стола. Пусть Свен поостынет.
— Где? — Что происходит на его корабле. О какой службе идет речь?
— Палубу драит. — Помощник капитана развалился на стуле. Парень занят обычной работой, пустяк не достойный внимания.
— Колин, ты в своем уме? С каких пор у тебя раненные матросы драят палубу, несут служб? — Стоит лишь на минуту оставить дела, все идет не так.
Ну, вот. Так то лучше. Разум возвращается в дурную голову. Колин не сдержался, стоит другу объяснить.
— Капитан, а когда на нашем корабле вешают раненных матросов? Новшество заслуживающее похвалы.
У Свена ответа не было. Упрек справедливый. Капитан потупился, провинившийся мальчишка. Погладил рукой столешницу. Не ловко как-то вышло.
— Иди, прикажи ему, что б шел в каюту. Ему поправляться надо. Отдыхать. Ступай, старпом.
Колин вышел, закрыл за собой дверь.
— Капита-а-ан, ты обрадовался, что мальчишка жив. Значит, я не ошибся. — Колин постарался придать лицу обычное холодное выражение. Пусть этот разговор останется между ними, никто не должен догадаться о маленькой тайне.
Он отыскал Дэна, подошел:
— Дэн, капитан приказал тебе явиться в каюту. Он ждет. — Ждет, как отреагирует матрос.
— Есть, старший помощник капитана. Может, я в начале закончу? — Данька боялся идти к капитану, боялся, что тот опять будет ругаться. Колин это понимал.
— Вот что, Дэн, иди. Не серди капитана. Лучше сейчас иди. Он поутих.
— Да, господин старпом, — Данька поплелся в каюту. Постоял возле двери. Помялся. Переступал с ноги на ногу. Вошел.
— Матрос Дэн по вашему приказанию прибыл, капитан. — Отрапортовал он. Шмыгнул носом. Сейчас выпишет за неудачу в бою.
— Ну, проходи, паршивец. Иди. — Свен вовсе не собирался ругать парня. Он не мог догадаться, что Дэн винит себя за этот бой. Никто не застрахован от ран.
— Господин капитан, я понимаю, что виноват. Я честно больше так не буду. Я исправлюсь, капитан. Капитан, ну я виноват.
Потом решил все объяснить Свену.
— Я полез, капитан, со страху. Ну, страшно мне было. Вдруг вы или ребята скажут, что я — трус. Что я прячусь за чужие спины. Я и бросился вперед.
— Значит. Со страху, — протянул Свен, — хорош страх.
Капитан качал головой. Первый раз он слышал такое объяснение. Очертя голову лезть в бой и потом признаваться в трусости. Дурачок.
— Со страху. С перепугу, значит?
— Да, капитан. Со страха. — Он и сейчас боялся. Спишет его капитан на берег. К бабке ходить не надо, спишет.
— Ладно, Дэн. Иди, отдыхай. Тебе поправляться нужно. Ложись.
Данька поплелся к своему сундуку. Капитан хотел уйти, но остановился. Повернулся к Дэну и сказал:
— Ты меня извини. Я погорячился. Я был не прав, Дэн. Я плохо поступил. А ты, значит, со страха? Испугался?
— Да, капитан. Виноват. — Дэн робко надеялся, повинную голову меч не сечет.
— Дурачок, — продолжал капитан, — если б все так боялись.
Даня ответил:
— Капитан, вы поступали правильно. Вам не за что себя винить. Все было правильно.
Капитан молчал. Развернулся и вышел. Он пошел на корму. Постоять, побыть одному. Его жег стыд. Он ударил этого парня. Поступил с ним не справедливо. А мальчишка оправдывает его. Капитану было больно от этого. Какой же он, капитан? Почему поступил так? То же со страху, с большого перепуга. Капитан, стыдно, — говорил себе Свен.
Утром Данька чувствовал себя лучше. Пора собираться в школу. Он поднялся, пошел на кухню.
— Даня, — спросила мать, — ты как себя чувствуешь?
— Отлично, мама. Почти как новый. — Он сам не мог понять, откуда такой прилив сил.
Кукушка, выглядывающая из створки часов, качала головой. Испивший воды из источника под деревом мирозданья может у нее не спрашивать, сколько осталось жить.
— Даня, опять врешь. — Мария с укором посмотрела на сына.
— Мам, не вру. Преувеличиваю. — Данька отпил кофе. Ухватил бутерброд и с аппетитом стал есть. Проголодался за ночь.
— Ладно. Опять в школу собрался? — Пустой вопрос.
— Да, собираюсь в школу. — Кусок корейки с хлебом пришелся к стати. — Максим ждет.
Данька пошел к троллейбусной остановке. Его ждал Максим. Вместе пошли в школу. Даня молчал, а Макс не лез с вопросами. После уроков Максим все же решил расспросить друга.
— Ты как? Что там на корабле? — Отлеживается друг в тамошнем лазарете. Пусть поправляется.
— А, — махнул рукой Даня, — капитан…
— Что капитан? Узнал? — Глазастый командир. Не иначе, Даню к доктору отправил. Максим и сам нем любил больниц, да всяких врачей. Микстуры, таблетки.
— Да. Ругался. Да что там ругался. Он приказал меня повесить. — Даня вспоминал эту историю, как забавный случай. Хотел рассмешить друга.
— Как повесить?! — возмутился Макс — Ты его спас, прикрыл, а он тебя повесить? У него, что совести нет? Вот гад! Надо же, какой гад!
— Не гад он. Вовсе не гад. — Данька защищал своего капитана. — Он не знает, что я его прикрывал. Собирался повесить, но не повесил. Он меня за то, что я лезу очертя голову, куда не следует.
— Все равно, гад твой капитан. — В справедливости своего суждения Максим не сомневался. Этого капитанишку развесить самого по всем реям.
— Не говори так о нем. Он нормальный, хороший мужик. Рассердился. Я попросил у него прощения. За то, что полез. Он то же просил у меня прощения, у простого матроса, хотя он капитан.
— Ну и что, что капитан, — упрямился Максим, — все равно — гад.
— Не ругай ты его. Мы скоро на Тортугу вернемся. Несколько дней в порту будем стоять. Жанетта мне рыбу запечённую. Рецепт у нее вызнаю, приготовлю и тебя угощу.
Максим проводи друга до дома. Там они попрощались. Денька, войдя в квартиру, подошел к креслу, присел. Вскоре задремал. Из пелены полудремы, Даньку вывел голос матери. Она вернулась с работы. С ней пришел Аркадий Аркадьевич.
— Вот, Даня, — сказал Аркадий, — пришел тебя навестить. Узнать, как ты себя чувствуешь. Апельсины тебе купил. Тебе витамины нужны.
— Спасибо, Аркадий Аркадьевич. Я себя лучше чувствую. Значительно лучше.
Мария Петровна пообещала собрать на стол и ушла на кухню.
— А ты поступил, — сказал Аркадий, — как настоящий мужчина. Прикрыл своего командира.
— Это так, пустяк. — За подвиг Дэн свой поступок не считал. Кто не прикроет друга в бою. Пустые разговоры.
— Не говори, это не пустяк. Это — поступок. Ты молодец, мужественный парень.
— Я бросился в бой очертя голову, потому что струсил. — Признался Данька. Надо иметь смелость признать свою трусость. Не прятаться за мнимый подвиг.
— Ты струсил? — Аркадий не мог поверить.
— Ну. Да. Испугался, что ребята сочтут, будто я трус.
— Господи, Даня, какие глупости. Какой же ты трус! От страха бегут прочь, а не бросаются в бой. Не подставляются под удар.
— Может быть, — потом Даньку что-то подтолкнуло, и он спросил, — Дядя Аркадий, а как вы относитесь к моей маме?
Тот опешил:
— Что ты имеешь в виду, Даня?
— Как что? Она вам нравится? — Данька подвергал испытанию храбрость Аркадия Аркадьевича. Он замечал, что дядя Аркадий по особому смотрит на мать. Не маленький. О таких вещах даже дети догадываются.
— Да, нравится, — признался Аркадий Аркадьевич. Признание далось не легко. В таком вопросе нужна смелость.
— Как нравится? Очень? Вы ее любите? — Даня хотел все точно выяснить.
Аркадий Аркадьевич потупился:
— Да, Даня, люблю.
— А вы ей об этом сказали? — не унимался парнишка. Пока тебя не коснулось, можно считать, что вопрос очень простой.
— Нет, — чуть слышно ответил Аркадий.
— А что ждете. Идите и скажите. — Лихой командир. Доживи до такого мгновения, клинок врага покажется шалостью.
— Даня, я так сразу… Я… Я, может быть, завтра…скажу.
