грандиозное. Настолько, что режим изменится.
Одна лишь мысль об этом вызвала у Гидеона боль в желудке.
Ведьмы не должны вернуться к власти. Он посвятил этому целую жизнь.
– Надо сообщить Доброму командиру.
Если сказанное Харроу правда, если растет число сочувствующих ведьмам и люди не доносят об их появлении на чердаках и фабриках, значит, пора возобновлять проверки патрулями, как в первые дни Новой зари.
– Кстати, о Мотыльке, – заговорила после паузы Харроу. – Сработала твоя ловушка? Я ожидала, что Руна Уинтерс уже в тюрьме.
Гидеон сжал кулаки, вспомнив, как был близок к успеху тогда в шахте.
– Мой план провалился. Думаю, это был ложный след.
– Ты воспользовался моим советом?
Гидеон мысленно погрузился в тот момент, когда был в саду с Руной. Чтобы тогда уйти, пришлось собрать всю силу воли. По дороге домой он дважды готов был вернуться.
Остановили мысли об Алексе.
Гидеон тяжело выдохнул.
Сожалеет ли он, что поцеловал Руну? Да. Очень. Нельзя целовать девушку, от любви к которой сходит с ума младший брат.
Но и отрицать, что все произошедшее между ними ему понравилось, тоже нельзя.
Гидеон вспомнил, как Руна на пляже скинула одежду. Позволила ему увидеть себя.
Внутри стало теплее.
Он потер глаза, надеясь, что наваждение пройдет.
– Да, я последовал твоему глупому совету.
– Ты видел ее голой?
Гидеон отвернулся, когда кровь ударила в голову.
Харроу присвистнула.
– Хороший у тебя темп. И что?
– Ничего, – он покачал головой. – Никаких шрамов.
– Ты смотрел тщательно?
– Насколько это было возможно.
– Значит, ты с ней переспал?
– Что? Нет. – Мысль об этом превратила тепло внутри в адское пламя. – Нет, конечно. Мы ходили купаться вечером.
Харроу скептически скривилась.
– Я все смог разглядеть, – прорычал Гидеон. – И ничего не нашел.
– Ты сказал, вы купались вечером. Было уже темно?
– Харроу.
– Гидеон, мы говорим о ведьме, которой вот уже два года удается избежать наказания. Ее шрамы не будут в тех местах, где их может увидеть каждый. Ты смотрел между ног?
Воображение разыгралось так бурно, что он закрыл лицо ладонями.
– Довольно.
– Будь я ведьмой, скрывающейся на виду, я бы делала надрезы там.
Гидеон застонал:
– Ты меня убиваешь, Харроу.
– Тебе надо с ней переспать.
– Ни за что.
– И не говори, что ты об этом не думал.
Конечно, он думал.
Отказаться от приглашения Руны было физически непросто. Вернувшись домой, Гидеон сразу принял ледяной душ, чтобы точно избавиться от навязчивых мыслей.
Если бы он ухаживал за ней по-настоящему, мечтал бы только об этом.
Но он не ухаживал. Точнее, не по-настоящему.
Потому не стоит ни о чем таком думать.
– Это единственный способ узнать точно.
– Нет, – произнес он более решительно.
Это уже слишком. За чертой.
– Если ты предан делу, товарищ капитан, – Харроу скрестила руки на груди, – если действительно одержим поимкой этого Мотылька, как сам говоришь, ты пойдешь на все возможное и невозможное.
Гидеон потер лицо руками, зарылся пальцами в волосы и сильно потянул их.
– Давай же, Гидеон, действуй. Судя по выражению лица, настрой у тебя верный.
Однако чувства в душе были совсем неоднозначными. Грудь сдавило от печали. В теле еще ощущались отголоски желания. И хуже всего то, что Харроу, скорее всего, права. Они купались почти в полной темноте, и Руну он видел раздетой издалека, и не разглядывал, как стоило бы, каждый дюйм ее кожи.
От этой мысли ком встал в горле, и капитан тяжело сглотнул.
Придется идти до конца, если он хочет узнать, ведьма ли Руна Уинтерс.
Сможет ли он после этого жить в согласии с самим собой?
Существует вероятность, что брат навсегда отвернется от него. Однако, с другой стороны, Багровый Мотылек не только спасал ведьм, но и убивал солдат Кровавой гвардии, готовя переворот. Он обязан выяснить все, в том числе причастна ли к этому Руна, чтобы остановить ее.
– Хорошо, – сдавленно прорычал Гидеон.
Воображение напомнило, как Руна скинула платье, как ткань скользила по ее телу вверх, открывая сначала ноги, потом бедра, живот… Как она отбросила платье на песок и сняла нижнее белье.
– Я все сделаю, – сказал он, задыхаясь.
Он узнает, виновна ли она, и далее будет действовать по обстоятельствам. Руна представляет угрозу для Алекса только в том случае, если она Багровый Мотылек. В противном случае он порвет с ней всякие отношения, сохранит тайну и постарается убедить Руну, что единственный мужчина, который ее заслуживает, – это Алекс.
Если же она и есть Мотылек…
Воспоминания замелькали перед глазами калейдоскопом: Руна, обнаженная, идет к нему, рассекая волны; гибкий, стройный стан под его руками; ее неповторимый вкус, напоминавший аромат морского бриза и душистого мыла.
Гидеон не мог не признаться себе, что испытывает не только физическое влечение к Руне. Многое в ней его очаровывало: доброта, глубокомыслие, естественность, а еще готовность спорить с ним.
В нее легко влюбиться, потому следует быть осторожным.
Гидеон прошел к двери.
– Я пойду, если твой доклад окончен.
Он уже опаздывал.
– Больше ничего, – ответила Харроу, догоняя Гидеона. – Я пойду с тобой.
Едва они переступили порог и вышли в коридор, как увидели направляющегося к ним солдата из их полка. Харроу отступила к стене, чтобы не мешать разговору. Гидеон оглядел ее побледневшее лицо и остался на месте.
– Товарищ капитан. – Солдат замер прямо перед ним. – Братья Таскер до сих пор не появились на службе.
– До сих пор?
Гидеон так же отреагировал утром, когда узнал об их отсутствии. Это совсем не похоже на братьев – они были беспощадными с ведьмами, преданными Кровавой гвардии охотниками. Гидеон не одобрял их методы, но признавал добросовестность и трудолюбие, достойные высшей похвалы.
Что могло произойти? Сейчас уже вечер.
Опоздать – это одно, но совсем другое – пропустить смену.
Гидеон нахмурился, вспомнив изуродованные тела солдат Кровавой гвардии, которые находили последние несколько месяцев по всему городу, – кровавые улики, способные вывести на исполнителя.
Сердце Гидеона сжалось от пугающего предчувствия.
Он взглянул на часы:
– Отправьте Лейлу в их квартиру.
– Лейла сегодня несет службу в тюрьме.
Можно послать другого офицера, но нельзя быть уверенным, что братья там. Сможет ли этот другой офицер понять, где следует искать? Сам Гидеон понял бы. Но ему необходимо быть на ужине, а он и так опаздывает. Отправившись на квартиру лично, Гидеон рисковал совсем не успеть.
Он потер ладонью лоб.
– Хорошо. Я пойду сам. Но мне надо незамедлительно отправить телеграмму.
– Так точно, товарищ капитан.
Гидеон вернулся в кабинет, схватил ручку и быстро написал несколько строк.
– Это должно быть в Уинтерси-хаус в течение часа.
