вообще не сообщила ей, куда направилась.
Прибыв на место, они увидели компанию детей, которые прыгали в море, выплывали и вновь забирались на скалы. Один мальчик делал это быстрее и проворнее остальных.
Им был Гидеон, брат Алекса, о котором тот много рассказывал.
– Разве я могу забыть, – пробормотал в ответ на ее вопрос Гидеон, заставляя Руну вынырнуть из глубин воспоминаний. Полог из крон деревьев над головой становился менее плотным – вышла луна, которая и позволила Руне разглядеть складки на лбу Гидеона и его сошедшиеся у переносицы брови.
– Девочка из богатых решила посетить бедный Дальний район. Посмотреть, как живут грязные работяги, и понять, что это не для нее.
– Что? – Щеки Руны вспыхнули. Она была так растеряна, что даже не заметила, как они вышли из леса.
– Разве не для этого ты попросила Алекса привезти тебя туда?
– Алекс меня сам пригласил. – Руна говорила так, будто защищалась.
– Конечно. – Гидеон сжал зубы. – Чтобы показать тебе нечто примечательное.
Руна впилась в него взглядом:
– Что ты такое говоришь?
– Ничего. Не обращай внимания.
Она замотала головой. Высокая луговая трава покачивалась от ветра и щекотала ее открытые икры.
– Ты был очень груб со мной тогда. Я решила, что ты самый грубый мальчик на свете.
– Я? – Он нервно кашлянул. – Я был грубым? Ты неверно поняла.
– Ты оскорбил меня, посмеявшись над моим платьем.
– Ничего подобного.
– Да! Ты назвал меня расфуфыренной богачкой.
– Ах да, помню. Одно только кружево стоило столько, что можно было трижды за день накормить каждого ребенка, который там купался.
Руна открыла рот и поняла, что не знает, как ответить.
– Я об этом не подумала.
– Хочешь сказать, ты не понимала, что, явившись в платье от лучшего дизайнера в Дальний район, ты покажешь нам, насколько мы бедны? Ты для нас была недосягаема.
Недосягаема?
– Мне было тринадцать. Я никогда до этого не выезжала за пределы поместья одна. Алекс был единственным моим знакомым из Дальнего района.
Впереди, всего в нескольких шагах, в темноте обозначилась деревянная калитка Уинтерси.
– Я так радовалась предстоящему знакомству с тобой. – Услышав ее слова, Гидеон повернулся и посмотрел на Руну с неподдельным интересом. – А ты даже руку мне не пожал.
Она открыла задвижку и прошла. Гидеон остался.
– Я до того момента никогда это не делал.
– В каком смысле? – она обернулась.
– Только аристократы пожимают друг другу руки при встрече. Я… тогда этого не знал. Мне казалось, ты смотришь на меня снисходительно. Намеренно держишь дистанцию.
Руна открывала рот и молчала, напомнив себе рыбу на берегу.
– Ты об этом даже не догадывалась. Теперь я это понимаю.
Он тяжело перевел дыхание.
– Что ты от меня хочешь? Извинений? – Он вскинул руки к темному небу с россыпью звезд. – Сочувствую, что тебе пришлось это пережить, Руна Уинтерс. Уже в пятнадцать я был невыносим. – Гидеон опустил руки и посмотрел на нее: – Этого достаточно?
– Я вовсе…
– Тогда почему это для тебя так важно?
– Я не знаю! – Она сжала руки в кулаки. – Наверное, потому, что я хотела тебе понравиться. И мне было обидно.
Руна внезапно ощутила себя более незащищенной, чем обнаженной на пляже.
Гидеон молчал и внимательно ее разглядывал, желая, чтобы она никогда не произносила эти слова, дающие ему право на гораздо большее. Руна развернулась, открыла калитку и пошла по саду. За спиной она еще раз открылась и захлопнулась. Гидеон довольно быстро догнал ее и зашагал рядом.
Они шли вдоль живой изгороди и молчали.
– Я помню твой смех, – произнес он, когда вдалеке показались очертания задней стены дома. – Меня, будто магнитом, тянуло на пляж, где я увидел девочку, красивее которой не встречал.
Руна замедлила шаг, а Гидеон и вовсе остановился.
– Увидев рядом Алекса, я понял, что ты Руна Уинтерс. Девочка, о которой брат говорил постоянно. Девочка, о которой я не смею даже мечтать, потому что брат познакомился с ней первым.
Слова раздражали Руну, и она нахмурилась.
– Это все не важно, если говорить о дружбе. – Она повернулась к нему: – Алекса я узнала раньше, но я ему не принадлежу.
Гидеон перевел взгляд на ее губы.
– Я имею в виду совсем не дружбу, Руна.
По телу побежала дрожь.
Он медленно провел кончиком пальца по ее нижней губе. Она вздрогнула, как от разряда тока.
– А ты? – спросил он тише.
Глаза Гидеона были темными и бездонными. Руна смотрела в них и понимала, что еще немного – и она утонет.
– Что я?
– Ты сочла меня самым грубым мальчиком на свете. – Голос Гидеона стал ниже. – Это все, что ты обо мне думала?
Руна сглотнула. Нет, нет, не все!
Она вспомнила, как следила за прыжком Гидеона со скалы. Его гибкое тело выгнулось и напоминало выпрыгнувшую из воды рыбку с переливающейся чешуей. Никакой нарочитой бравады, лишь спокойная уверенность в себе, приходящая с годами практики.
– Ты выглядел… впечатляюще.
– Значит, впечатляюще, – пробормотал он, и уголок рта чуть приподнялся. – Что-то еще?
Руна сжала губы, не желая выдавать остальное. Она помнила, как тот же мальчик подбадривал детей помладше, не набравшихся смелости для прыжка в одиночку. Он спускался с самого высокого места, куда вставал сам, и прыгал вместе с ними.
– Тобой все восхищались, – произнесла она. – И это вполне понятно, но ты не зазнавался, хотя повод был.
Гидеон отстранился, будто сказанное его удивило.
«Это еще игра или все по-настоящему?» – задалась вопросом Руна.
Понять это она не могла и оттого нервничала.
В тишине присутствие Гидеона ощущалось вполне отчетливо: темный от щетины подбородок, исходивший от кожи запах моря…
– Ты все еще считаешь меня расфуфыренной богачкой? – прошептала Руна.
Почему из всех крутящихся в голове вопросов она задала именно этот?
Уголки губ его слегка приподнялись.
– Да. – Он привлек ее к себе сильными руками. – А ты все еще считаешь меня грубияном?
– Пожалуй…
Гидеон коснулся губами уголка ее рта, отчего по коже побежала волна, от которой сбивалось дыхание. А ведь это даже нельзя назвать поцелуем. Скорее ласковым прикосновением. Затем она ощутила его губы на очень чувствительном месте на шее. Сердце, кажется, остановилось. Руна закрыла глаза.
Губы Гидеона спустились ниже. Он покрывал ее поцелуями, будто изучая и пробуя на вкус. Зубы коснулись ключицы, и Руна вздрогнула, сжала руки в кулаки. Его нежные губы были серьезным оружием, способным увлечь ее на опасную тропу.
Гидеон не собирался останавливаться. Он притворяется или влечение его искреннее? Она погрузила пальцы в его волосы, беззвучно умоляя не останавливаться.
Стоит ли позволить ему войти в дом?
Предложить подняться к
