Единственный звук в комнате — ее затрудненное дыхание.
— Если это все, что я могу предложить, будет ли этого достаточно для тебя? — Я сворачиваю и толкаю пальцы глубже, и девушка ахает. — Скажи мне, что этого будет достаточно.
— Да, пожалуйста… не останавливайся.
Я облизываю ее сосок, прикусываю зубами и увеличиваю темп пальцев. Ее стоны становятся громче, поэтому тянусь к ее рту и накрываю его своим. Ее поцелуй словно отчаянье, так меня никогда не целовали, и мой стояк бьется под моими спортивными штанами. Ее оргазм достигает моего языка у нее во рту, и я проглатываю ее вздох. Ее тело сжимается вокруг моих пальцев, пульсирует вокруг костяшек, когда волна за волной омывает ее. Зарываюсь лицом в ее шею и стону, когда мой член решает, что он не хочет оставаться в стороне. Я жестко кончаю в своих спортивных штанах, пропитывая ткань и чувствуя, как сперма стекает по моему бедру.
Запыхавшийся. Потный. Истощенный. Я притягиваю ее к себе и держу, пока девушка не перестает дрожать и ее дыхание не выравнивается.
— Эш, — шепчу я в темноте.
— Да?
— Останешься еще ненадолго?
Я не смог бы смириться с тем, что девушка, спотыкаясь, бродит по комнате в темноте в поисках своей обуви, чтобы поскорее сбежать. Не хочу, удерживать ее здесь против воли, но, боюсь, что сделаю это, если Эшли попытается уйти.
— У меня нет выбора. Я не чувствую своих ног.
Я хихикаю и провожу пальцами по ее позвоночнику, впитывая ее тепло и мягкость кожи.
— Запомню это, когда в следующий раз не буду готов к тому, что ты уйдешь.
Несколько минут тишины тянутся между нами, ее щека на моей груди, рука закинута на мой живот, а моя рука рисует невидимые узоры на ее коже.
— Я собираюсь ненадолго закрыть глаза. Не позволяй мне оставаться до утра, хорошо? — просит она.
— Почему нет?
— У Эллиот будут вопросы, на которые, думаю, никто из нас не готов отвечать.
Я ворчу. Хороший довод.
— Я рада, что ты пригласил меня, — сонно говорит она.
Я улыбаюсь в темноту.
Как только она засыпает, я выскальзываю из-под нее и иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Не включаю свет и не смотрюсь в зеркало, когда переодеваю штаны. Не позволяя себе слишком много думать, я забираюсь обратно в постель, заключаю Эшли в объятия и засыпаю.
Я нахожусь в середине сна без сновидений, когда чувствую, как моя рука опускается на бок. Я моргаю, открываю глаза и вижу белокурый затылок, когда Эшли пытается очень-очень-медленно выскользнуть из моей кровати.
— Хорошая попытка. — Я снова обхватываю ее рукой, подтягиваю под себя и втискиваюсь между ее ног. — Тайком убегаешь?
Ее глаза немного припухли от сна, волосы в великолепном беспорядке вокруг лица, и она улыбается мне, обвивая руки вокруг моей шеи.
— Ты не должен был просыпаться.
Мне не нужно смотреть, чтобы знать, что ее платье все еще вокруг талии, потому что ее обнаженная грудь теплая под моей грудью. Внезапно я чувствую себя полным придурком из-за того, что не предложил ей что-нибудь более удобное для сна. Она заснула так быстро, что надеюсь, она не возражала.
— Я чутко сплю. — Я наклоняюсь к ее губам, слегка целуя ее. — Доброе утро, Эш.
— Доброе утро, — говорит она, выражение ее лица расслаблено, когда ее голубые глаза смотрят на меня. — Который сейчас час?
Я поворачиваюсь к окну и пытаюсь угадать, основываясь на ограниченном освещении снаружи.
— Должно быть, где-то около шести?
— Облом. — Она надувает губы. — Я лучше пойду.
Я знаю, что она права. Мне нужно разбудить Эллиот и отвезти ее в школу, принять душ и идти на работу.
— Бен. — Она извивается подо мной, пытаясь освободиться. Я стону, ощущая, как ее мягкое тело прижимается к моему. Девушка перестает пытаться сбежать. — Ты понимаешь, что для того, чтобы я ушла, тебе придется встать, верно?
Я зарываюсь лицом в ее шею, вдыхаю ее восхитительный аромат и закрываю глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— В ту секунду, когда ты уйдешь, я буду скучать по тебе. — Честность слетает с моих губ так легко, что у меня нет шанса сдержаться.
Ее руки обвиваются вокруг меня, и она ничего не говорит, пока мы крадем еще несколько минут, впитывая друг друга. Я наваливаюсь на нее всем своим весом, и когда она вздыхает, улыбаюсь ей в шею. Что, черт возьми, она со мной делает? Когда солнце встает за окном, мой здравый смысл берет верх, и я отрываюсь от нее.
— Хорошо, я отпущу тебя до тех пор, пока… о, черт, Эш. — Я сажусь на пятки, а соблазнительное тело Эшли лежит передо мной. Впервые вижу ее пухлые, круглые груди, но у меня нет ни секунды, чтобы оценить их красоту, потому что они покрыты темно-фиолетовыми пятнами. Засосы. Я провожу обеими руками по волосам и изучаю ее изуродованную кожу. — Мне так жаль. Не могу поверить, что я это сделал.
Тошнота бурлит у меня в животе. Подумать только, прошлой ночью я был настолько обезумевшим от страсти, что оставил синяки на ее нежной коже своим ртом? Она никогда меня не простит.
Эшли приподнимается на локтях и смотрит на свою грудь.
— Вау! Пожалуйста, не извиняйтесь за это. — Она обхватывает руками свои сиськи, приподнимает, изучает их и… ухмыляется? — Отличная работа, Бен.
— Прости, я понятия не имел…
Ее взгляд устремляется на меня.
— Прости? Ты что, спятил? Это сексуально. Мне нравится, как это выглядит.
— Серьезно?
Она хихикает.
— Не говори с таким отвращением.
— Я не говорил так, ну, вернее говорил, но отвращение не к тебе, а к своему поведению. — Я указываю на ее обнаженное тело. — Ты выглядишь так, будто тебя растерзал зверь.
Эшли садится и встает на колени, чтобы подползти ко мне.
— А разве нет?
Она целует мой пупок, пресс, грудину, и вскоре мы стоим колено к колену на кровати, ее губы на моей шее. Я тяжело дышу, член набухает.
— Никогда не извиняйся за то, что пометил меня своим ртом. — Она облизывает мое горло до уха, и я хватаю ее за бедра, прижимая к себе. — Мне это нравится.
К черту школу. К черту работу. Сегодняшний день я провожу в постели с этой сексуальной, замечательной женщиной.
Эшли спрыгивает с кровати так быстро, что я чуть не падаю лицом вперед.
— Хорошо, я собираюсь убраться отсюда, чтобы ты мог заняться своим днем.
Она обыскивает тускло освещенную комнату в поисках своих туфель и носков.
— Стой, дай мне зажечь свет. — Я включаю лампу на прикроватном столике и решаю лечь на спину и наблюдать, как она поправляет платье и надевает туфли.
Но Эшли не двигается. Она стоит неподвижно, глядя прямо перед собой, как будто увидела привидение.
Я прослеживаю за ее взглядом и съеживаюсь.
Она выглядит так, будто увидела привидение, потому что смотрит прямо на него. На стене висит фотография Мэгги размером восемь на десять, сделанная за несколько недель до ее смерти. И это еще не все. Когда Эшли поворачивается, чтобы осмотреть остальную часть моей спальни, то останавливается, чтобы задержаться на каждой фотографии моей жены — мертвой жены. И их много. Блядь.
Я подскакиваю к краю кровати.
— Эшли.
Ее имя звучит как мольба. Так много за что нужно извиниться, так много слов утешения, которых она заслуживает, но я не могу найти ни одного из них. Поэтому делаю следующую лучшую вещь и подхожу к ней, прижимаю девушку к своей груди и держу так крепко, как только могу.
«Пожалуйста, Мэгги, дай мне это. Позволь мне оставить ее. Не заставляй ее убегать».
— Уже поздно, — говорит Эшли печальным шепотом.
Я целую ее в макушку и бормочу что-то в знак согласия.
— Отпусти меня, Бен.
— Нет.
Я ожидаю, что она отстранится, но вместо этого Эшли крепче обнимает меня, и чувствую, как она немного расслабляется.
— Прости…
— Перестань извиняться, — говорит она.
— Приходи сегодня вечером.
— Я не могу. Мне нужно работать.
— Приходи после работы. Я буду ждать тебя.
