— Джамуха, ты выбрал странное время для разговоров, — зевнул Темуджин, — и это свойственно тебе. Говори, а потом уходи и дай мне поспать!
Джамуха в отчаянии поднял руки к небу, а потом, опустив их, тихо заговорил:
— С тех пор, как ты стал ханом, Темуджин, ты мне кажешься странным. У твоего отца была гордость кочевника. У тебя ее нет. Ты, например, охраняешь караваны, и купцы за это тебе платят сокровищами и лестью. Но все это цена многих жизней наших людей. Если караваны не платят тебе дань, они подвергаются набегам на наших землях, у людей забирают их добро, а самих отправляют в рабство. Это и есть твоя гордость и честь?
Темуджин захохотал:
— А ты хочешь, чтобы я всех без разбора грабил и убивал?
Джамуха, словно не услышав его слов, продолжил:
— Я понимаю, что нам нужно выжить, но не такими же средствами!
— Ты начинаешь хитрить и все путать, — все еще скрывая раздражение, ответил Темуджин. — Я ненавижу хитрость. Но ты можешь продолжить — тебе, видно, еще есть о чем сказать.
— Ты прав, Темуджин. Я ненавижу твоих нокудов. Наши люди оказались в рабстве, у людей отняли их души.
Темуджин бросил на него взгляд дикого разъяренного зверя.
— Какие души? — презрительно спросил он. — Ты скулишь, как буддистский монах или глупая женщина! В чем цель человека? Выжить! Я выживу — и мои люди выживут! Менее трех лун назад я был нищим, за которым все охотились. У меня отобрали мою орду и моих людей. Теперь я стал сильным и подчинил себе десять более слабых племен, создал из них единую орду. Я теперь настоящий хан, а не голодный беглец, а у моего народа есть богатые пастбища, и они в безопасности. Честь может обеспечить безопасность? Мои нокуды — это моя охрана. Мне удалось установить порядок, а это выгодно всем нам. Так что мы заплатили слишком мало за наше теперешнее благополучие и безопасность.
— Я предпочитаю мир, — тихо прошептал Джамуха, опустив голову.
— Мир! — Темуджин насмешливо захохотал. — Когда за нами охотились, мы наслаждались миром?
— Темуджин, ты ничего не понимаешь.
— Ты всегда меня недооценивал, — Темуджин продолжал насмешливо улыбаться, — и я тебя очень хорошо понимаю. Тот, кто предпочитает действовать, не приемлет мир. Мир существует только для победителей, и только тогда, когда он им нужен. Сейчас я не могу себе позволить мир! Неужели ты ничего не понял?
— Темуджин, ты его не хочешь!
— Возможно, это так. Я хочу действовать, Джамуха, и я еще очень молод.
— Что же ты хочешь, Темуджин? — посмотрел Джамуха на друга.
— Я хочу всю Вселенную, — ответил ему Темуджин с той же улыбкой, как он ответил Кюрелену.
Джамуха поднялся и молча пошел к выходу. Он уже взялся за полог юрты, когда резкий властный возглас Темуджина остановил его:
— Джамуха, ты — мой анда!
— Я об этом не забыл, Темуджин, а ты? — медленно повернувшись и грустно посмотрев на него, спросил Джамуха.
Он вышел на волю. После его ухода Темуджин лег, но заснул не сразу, продолжая возмущаться словами друга, вспомнил, что как-то раз Джамуха сказал ему, что люди с разными целями в жизни не могут быть настоящими друзьями, так как станут друг друга ненавидеть, если цели одного перестанут совпадать с целями другого. Он раздраженно тряс головой. Не может быть, чтобы Джамуха ненавидел его! Он его слишком хорошо знал, уговаривал Темуджин себя. В холодном строгом сердце Джамухи не может быть предательства, а его ум, кажется, не ведает, что такое хитрость! Все это значит, что он сможет до конца доверять Джамухе, несмотря на все его идеи о мире! Однако неожиданно к сердитым мыслям присоединились другие голоса. Темуджину вспомнилось, как Борте сказала ему утром: «Бледное лицо Джамухи скрывает слишком много. Ему нравятся прежние спокойные порядки, он ненавидит и не доверяет новым порядкам. Здесь нет места для человека, который цепляется за все старое в меняющемся мире! Люди, подобные ему, проповедуют идеи, которые давно мертвы! Они боятся всего нового, все, что полно сил, им не нравится, и они его считают дурным. Темуджин, любовь моя, я не могу тебя просить разорвать клятву дружбы, которую вы произнесли с Джамухой, но я тебя обожаю и должна предупредить — не доверяй Джамухе и внимательно за ним следи».
Оэлун услышала эти слова и посмотрела на сына. По ее лицу нельзя было прочитать, о чем она думает, но потом она сказала:
— Борте дает хороший совет!
Темуджин отправился к Кюрелену и ему рассказал о словах жены и матери. Кюрелен долго молчал, а потом заявил:
— Ты в чем-то подозреваешь Джамуху?
— Нет, — тут же ответил Темуджин, но отвел взгляд от лица дяди.
Кюрелен улыбнулся и пожал плечами:
— Я тебя очень хорошо знаю. Ты выслушиваешь мнение других людей только тогда, когда ты с ними заранее согласен. Мне тебе больше нечего сказать.
И вот теперь Темуджин, лежа в темноте, пытался разобраться в своих мыслях: «Неужели я не доверяю Джамухе, потому что он меня раздражает? Я хочу считать его опасным, потому что его мысли не совпадают с моими? Разве я настолько поглупел, что считаю верными лишь тех, кто постоянно мне поддакивает? Кому же я могу доверять? — Он честно ответил себе: — Только Джамухе».
Джамуха тем временем медленно шагал под звездным небом, освещенный резким белым светом луны. Невдалеке маячили фигуры всадников, неподвижные словно статуи. В одном из всадников, разговаривавших с охраной, Джамуха узнал Шепе Нойона, тот тоже узнал Джамуху и ласково улыбнулся.
— Шепе, ты возвратился? Много наших воинов погибло, защищая караван, выплативший нам дань? — спросил Джамуха.
Шепе Нойон продолжал улыбаться, но его веселые глаза сузились, он поглядел на Джамуху сверху вниз и ответил равнодушно:
— Десять, Джамуха. Почему тебя это интересует?
Джамуха не стал ему отвечать, склонив голову, отправился дальше. Шепе Нойон всегда считал Джамуху глупым, но не испытывал к нему враждебности, зная, как тот привязан к Темуджину; он проводил его взглядом и сказал:
— В этом сердце зреет беда. А когда человек в беде, его друзьям следует быть настороже, — и еще раз взглянув на удаляющегося друга, подумал: «Многие так завидуют Джамухе…»
Джамуха вернулся в свою одинокую юрту и зажег красивый хрустальный светильник, подаренный ему Темуджином, потом открыл резной сундук, вытащил самый ценный китайский манускрипт и начал читать. Лицо его оставалось мрачным, пламя светильника бросало на него блики и высвечивала тени.
«Человек может искать чистоту, а найдет разврат. Он ищет честь, а может очутиться в логове воров. Пусть он ищет Бога в мире и ничего не найдет. Пусть он ищет честного человека, а найдет — окровавленный меч. Он станет кричать о любви среди людей, ответом ему будет ненависть. Он ищет мир во Вселенной и найдет себя среди мертвецов. Пусть он призывает народы к правде, ему эхом будет отвечать предательство и ложь. Но если он станет искать доброту в себе, оставаться верным, нежным и не высказывать гордыни, тогда он увидит Божий лик, и весь мир предстанет перед ним светлым и добрым. Тогда он наконец не станет опасаться остальных людей».
Джамуха отложил в сторону манускрипт и уставился в пустоту, а по его щекам медленно текли слезы, но взгляд касался спокойным.
Он прошептал:
— Я согласен с Темуджином, что воюющим племенам необходимо объединение. Но это не должно быть объединение, основанное на применении силы и угроз. Объединение должно основываться на доверии и чести и на добровольном согласии тех, кто жаждет иметь пастбища и мир вокруг, и им не нужно покорять людей и получать от них дани.
Глава 9
Таргютай-Кирлтюк и Тодьян-Гирте, братья и вожди тайджутов, советовались друг с другом, их переполняли страх и гнев.
— Эта молодая рыжая собака, наш родственник, стал жутко наглым и властным. Говорят, что старая хитрая лиса Тогрул-хан помогает ему. Чтобы остановить наглеца, нам придется его уничтожить.
Таргютай, говоря все это, поглаживал старую рану на бедре, которую нанес ему Темуджин.
Тодьян-Гирте заворчал:
— Почему мы не искали поддержки у купцов и разных состоятельных горожан, не предлагали им сопровождать их караваны? Нам, Таргютай, для этого не хватало мозгов! Давай, как ты предложил, избавимся от Темуджина и заключим с городами договор, как это сделал он. Мы хотя и не молоды, но сильнее Темуджина. Таргютай, ты сам должен винить себя за то, что не убил его, когда у тебя был шанс!
Таргютай заскрипел зубами.
— Давай действовать, и я прошу только одно: предоставь Темуджина мне, обещаю, что на этот раз ему не удастся уйти.
Тодьян-Гирте задумчиво прикусил губу.
— Возможно, нам стоит сохранить ему жизнь. Он — храбр и умен, знает, как управлять людьми. Братец, перестань злиться. Хорошо, мы отдадим его в твои руки, и ты сможешь с ним делать все, что пожелаешь. — Потом он добавил: — Тогрул-хан может стать нашим врагом, если мы убьем его любимого названого сына!
