- Достань аптечку, - сказал я Кену.
Рассовав пистолеты по карманам, я опустился на колени возле Моррисона.
Он был ещё живой, но жизнь еле теплилась в нем. Три пули в животе, и одна из них порвала главную артерию. После такого оставшееся время жизни исчисляется на секунды.
Кен принес аптечку, открыл её и поставил рядом со мной. Там имелась лишь одна вещь, которая годилась в данной ситуации - ампула морфия.
Моррисон открыл глаза, когда я взял в руку ампулу, узнал её и хрипло произнес:
- Не надо морфий. Дайте мне... дайте мне...
Женщина взглянула на меня, что-то резко произнесла, и я положил ампулу обратно в аптечку.
Она нежно протерла ему лоб шалью, что-то нашептывая ему. Он что-то сказал ей, потом повернул голову в мою сторону.
- Ты Джек Клей? - еле слышно промолвил он.
Я кивнул.
- Да.
- А он... Он - Китсон?
- Да.
Он слабо улыбнулся.
- Я помню о вас обоих. - Он закрыл глаза. Пот струился у него по лбу. - Вы оба... о вас говорили об обоих. Два лучших... в своем деле... в транспортной авиации... - Он снова посмотрел на жену. - Странно... оба здесь. - Пот ручьями тек со лба, он закрыл глаза.
Я медленно поднялся. Через несколько мгновений Моррисон открыл глаза и что-то нежно произнес по-гречески, а она прошептала ему в ответ. Моррисон что-то ещё сказал, улыбнулся - и умер.
Я неслышно отступил под крыло и встал рядом с Кеном. Женщина нежно опустила голову Моррисона, чтобы ему было удобно, затем накрыла ему лицо шалью.
Она встала и посмотрела на нас сухими глазами, полными ненависти.
Мне нечего было сказать ей. Что бы я ни сказал ей, на каком бы языке ни сказал, она с ненавистью отнесется и к моим словам. Я принес ему смерть на остров, и только это имело для неё значение. И она была права.
Она повернулась и пошла, медленно, но выпрямившись, в сторону тропинки, поднимающейся в деревню.
Кен тихо сказал:
- А теперь давай быстро в самолет, парень.
Ноги у меня дрожали. Я сел в раскрытой двери "Пьяджо" и достал из кармана пистолеты.
- Не сейчас, - сказал я. - Двое убитых, надо дать объяснения, чтобы на нас это не висело.
Кен с удивлением посмотрел на меня.
- Господи, из-за этого?
Я передал ему "вальтер".
- Твой, кажется. Не только из-за этого.
Я взглянул на Хертера, неряшливо валяющегося на земле. Мертвый он выглядел раскованнее, чем живой. В нескольких ярдах от него лежал Моррисон, прибранный и прямой.
- Ты не знаешь, - спросил я Кена, - даты последнего вылета Моррисона? Ну, когда он умыкнул драгоценности?
Кен посмотрел на меня некоторое время, затем сообщил:
- Десятое февраля. А за каким чертом тебе это?
Я только молча кивнул. Это было лишь за неделю до того, как мы в горящем самолете сели на мокрое поле в Каче. Об этой стороне деятельности Китсона и Клея Моррисон не мог слышать.
Я встал, подошел к Хертеру и, нагнувшись, достал у него из кармана большую пачку денег. Верхние купюры были сложены и слегка помяты - это были мои доллары и франки. Я взял их, а остальное сунул обратно. Там было, вероятно, тысяч на двадцать пять долларов, в различной валюте.
Потом я объявил Кену:
- Я пойду наверх, надо заключить одну сделку.
И я повернулся и пошел, не дожидаясь, что скажет Кен. Но через несколько шагов он был уже рядом.
37
Наверху на тропинке мы встретили много людей. Жены Моррисона среди них не было. Они остановились, пропуская нас, за исключением одного пожилого человека, который, видно, считал, что если тут кто-то и способен принимать решения, то только он. Но он ещё и сам точно не знал, какие, а я ему был не помощник. Он спросил меня по-гречески, потом на подобии французского, но в этот день я ни слова не знал из французского. Ему оставалось лишь беспомощно стоять и смотреть на меня. Между нами было куда больше проблем, чем просто языковый барьер. Потом он покачал головой, скорее от безнадежности, чем рассердившись, и отступил в сторону. Мы пошли дальше в деревню, и никто больше не пытался нас останавливать.
Дверь в кофейню была незаперта. Я отворил её ногой и остановился. После солнечного света, отраженного от белых стен, внутри все казалось кромешной тьмой, но я смог различить там смутное белое пятно. Я осторожно спустился по ступенькам с "люгером" Хертера в руке.
Оба оказались там. Они сидели за столиком в дальнем углу, где за час-два до этого сидели мы. Наваб, казалось, удивился, увидев нас. Хозяина рядом не было.
Я сунул "люгер" в карман брюк, прошел через помещение кофейни и налил два небольших стаканчика коньяку. Кен вошел и затворил дверь.
Мисс Браун тихо произнесла:
- А мы слышали стрельбу.
- Ну да. И тут же вскочили и побежали посмотреть, кто же убит, сказал я. - Ваше здоровье. - И я залпом выпил коньяк.
Наваб смотрел на меня, нервозно прищурившись.
- Хертер убит, - сообщил я ему.
Он моргнул пару раз и несколько сжался.
- Вы его убили? - прошептал он.
Мисс Браун холодно произнесла:
- Рано или поздно его должны были убить.
- Вот именно, - согласился я с нею.
Наваб словно не слышал нас.
- Вот так взяли и убили? - снова шепотом промолвил он.
- Что значит - "вот так взяли и убили"? - жестким тоном произнес я. В последний раз, когда вы нас видели, это он наставлял на нас оружие. Он застрелил невооруженного человека. И он сделал это потому, что вы этого хотели. Он был вашим палачом, и я полагаю, он умер счастливым.
Наваб снова часто заморгал.
Кен поставил свой стакан на стойку и расстегнул куртку, показав "вальтер" на поясе. Потом он взглянул на меня и вопросительно поднял брови. Я налил ещё коньяку, потом сделал несколько шагов и оперся на спинку стула напротив стола наваба. Кен стоял, прислонившись к стойке.
- И что вы теперь собираетесь делать? - спросил наваб.
Мисс Браун коротко и выразительно усмехнулась.
- Я пришел получить вознаграждение за остальные драгоценности. Они там, в самолете, вы их пересчитали. Теперь я пришел за вознаграждением.
Наступило долгое молчание, в течение которого все взоры были обращены на меня. Наконец Кен тихо произнес за моей спиной:
- Ну и шуточки у тебя.
Мисс Браун спросила:
- И это все, командир?
Я кивнул.
- За этим я и пришел.
Внезапно мисс Браун снова засмеялась, на этот раз искренне и громко. Маленькое помещение наполнилось её смехом. Она покачала головой.
- Извините меня, командир, но вы человек с весьма ограниченными амбициями.
- Да, такой вот я. - Я продолжал смотреть на наваба. - Ну как?
К нему на лицо вернулись краски. Он несколько отвалился от стола и изучающе посмотрел на меня, потом улыбнулся.
- Так что вы хотите - ваши пять процентов?
Я кивнул и спросил:
- Как вы оцениваете всю партию? Около полутора миллионов фунтов?
Он галантно наклонил голову, продолжая улыбаться.
- Полагаю, это доходит где-то до этой цифры.
- Что ж, это довольно-таки справедливо. А если бы вы торговались, то могли бы сказать, что груз "Пьяджо" составляет миллион фунтов?
Он снова наклонил голову.
- Отлично. В этом случае наша доля составляет пятьдесят тысяч.
Наваб улыбнулся ещё шире.
- Это в высшей степени честно, командир. К несчастью, - он развел руками, - вы не сможете получить это наличными. Как вы знаете, я никогда сам не ношу деньги. Но чек я вам, конечно, дам.
Кен зло сказал:
- И остановит его действие, как только доберется до ближайшего узла связи. - Он со стуком поставил стакан на стойку. - Ладно, парад закончен. Пойдем, надо взлетать, пока наш ветер.
Мисс Браун взглянула на него, затем перевела глаза на меня и, похоже, с изумлением улыбнулась.
Я обратился к навабу:
- Я не испытываю счастья при мысли, что улечу и буду сам сбывать это добро. Это окажется нелегким делом. Но меня не особенно радует и перспектива получить от вас чек. Так что если вы не можете придумать ничего лучшего, я могу выбросить всю партию в море, и никто не предъявит мне никаких претензий.
Наваб пожал плечами и неприятным тоном произнес:
- Все наличные носил мистер Хертер - но, очевидно, вы их уже забрали у него.
Я отрицательно покачал головой.
- Как ни странно - нет. Это все при нем. Я буду выглядеть в лучшем свете, если полиция обнаружит при нем большую сумму денег. Так что вы ещё можете предложить?
Наваб снова только пожал плечами. Я посмотрел на Кена и сказал:
- Значит, судя по всему, нам придется брать чек.
Кен не отрываясь уставился на меня.
- Господи всемогущий! - взмолился он. - Я не согласен.
Я отодвинул стул и сел.
- Тут всегда был риск, - сказал я Кену, - что ему не очень сильно захочется получить свое добро назад. Он не такой уж и жадный до денег, он не испытывает нужды в них. Он никогда не знал, что такое их отсутствие. Ему хочется лишь получить удовлетворение, растоптав нас. И ты знаешь, он это может. - Я посмотрел на наваба. Глаза его прищурились и загорелись, на губах появилась еле заметная улыбка. Я продолжал, обращаясь к Кену: - Здесь мы можем взять верх, потому что у нас пистолеты и нас никто не видит. Но как только мы очутимся вне этого островка, мы станем Китсоном и Клеем, а он - снова его превосходительством. И если мы улетим с этим добром, он будет преследовать нас до самой преисподней или Хайдарабада, потому что будет считать, что мы обвели его вокруг пальца. Черт возьми, ты же знаешь его!
