Затем я откинулся на спинку стула, взял сигарету со стола и положил её в рот.
- Есть вещи, которые ты не знаешь, Кен. Так что управление в моих руках.
- Ты это брось! - с каким-то страданием в голосе воскликнул он. - Ты видел, я умею управляться с пистолетом! Так что ты брось свои штучки!
- Пятнадцать лет, - мягко сказал я. - Пятнадцать лет - и дойти вот до такого.
- Я сказал: нет!
Я пожал плечами. "Беретта" был у меня на поясе, а во рту незажженная сигарета. Я медленно полез в карман рубашки, как бы за спичками.
И наставил на Кена свой 0,22.
Его правая рука дернулась к рукоятке "вальтера", но остановилась, так и не притронувшись к ней. Некоторое время он стоял застыв, не спуская глаз с маленького пистолета.
- Принял управление, - сказал я.
Он опустил правую руку, не поднимая глаз.
- Передал управление, - проворчал он. Похоже, с него немного спало напряжение. - Пятнадцать лет, - сказал он. - Пятнадцать лет. Ну, ты и сентиментальная скотина!
Я кивнул и осторожно встал.
Кен поднял на меня глаза. потом улыбнулся.
- Знаешь что? - сказал он. - Это, конечно, жутко смешно, но я лучше себя чувствую, когда ты меня держишь под пистолетом, чем если бы я держал тебя.
Я пожал плечами. Кен медленно покачал головой.
- Мне бы не понравилось стрелять в тебя, Джек.
- Ты сам сентиментальная скотина.
И мы улыбнулись друг другу.
39
Я прошел к стойке, откуда мне было видно всех. Помещение, мне показалось, снова расширилось. Я взглянул на наваба.
- Сделка завершена, - сказал я ему. - Выписывайте чек.
Он тускло улыбнулся.
- Вы уверены, что это необходимо, командир?
- Уверен. Выписывайте, я то я выброшу весь этот чертов груз в море.
Он нахмурился и полез во внутренний карман. Кто его знает, вдруг у него пистолет там - Кира на наших глазах превращалась в арсенал западного мира. Но пистолета он не достал. А достал он чековую книжку и ручку. Он заполнил чек, промокнул его и вырвал из книжки. И снова поднял глаза на меня.
- Теперь напишите расписку: что вы получили все драгоценности в полном порядке и что вы заплатили вознаграждение в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за их обнаружение.
Эту идею он воспринял насупленно - главным образом потому, что не видел, к чему я клоню.
Я объяснил:
- Этот листок бумаги, - я показал пистолетом на чек, - может, и не такая уж хорошая штука, но, по крайней мере, я пережил немало неприятностей, избавляясь от драгоценностей. И я не хочу больше никаких претензий - с вашей стороны, - что, мол, я присвоил что-то из этого добра себе.
Наваб продолжал смотреть ни меня с подозрением, но достал лист бумаги и написал расписку.
- Посмотри, как они выглядят, - сказал я Кену.
Он взял чек и расписку со стола и посмотрел на них.
- Нормально, если ты что получишь по ним.
- Отлично. Теперь, - сказал я, - есть ещё проблема "Пьяджо", который стоит там на берегу. Он будет находиться там, пока вы не найдете, кто заберет его оттуда. На этом наши деловые отношения заканчиваются. Если не считать вот этого. - Я поднял повыше маленький пистолет, потом подошел к ним и положил его на стол. Кен непонимающе уставился на меня. Я продолжал: - С этим пистолетом везде шлялся Юсуф. Я полагаю, что он получил его от вас, поскольку отдал вам единственный пистолет, который привез из Мехари, а этот парень не любил ходить невооруженным.
Наваб протянул руку и нерешительно подпихнул к себе пистолет авторучкой.
Потом поднял на меня глаза.
- Вы и его убили?
- Мы с вами, - сказал я, - но это между нами. Я не буду спрашивать вас, почему вы позволили ему слоняться по Триполи с этим пистолетом. Я считаю, это было для гарантии, чтобы я не последовал за вами сюда. Но я не буду поднимать этого вопроса.
Мне показалось, что наваб испытал облегчение, но я вполне мог и ошибаться: его, быть может, вообще никогда ничто не беспокоило.
- Но в чем я приму участие, так это в деле об убийстве Микиса.
- Господи помилуй, - тихо произнес Кен.
Я взглянул на него, а потом снова перевел взгляд на наваба.
- Это дело касается меня. Анастасиадис считает, что я что-то знаю и скрываю. А это значит, что я не могу приезжать в Грецию - легально, по крайней мере, - потому что меня упрячут в полицию. Может, по обвинению в сокрытии сведений или за что-нибудь другое.
Наваб слабо улыбнулся и развел руками.
- Я убежден, командир, что ваша врожденная изворотливость поможет вам и здесь выйти сухим их воды.
- Пожалуй. Но мне нужно кое-что еще. Неприятность в том, что мне кое-что об этом известно. Я знаю, как он был убит. Я видел его труп.
Наваб встал и положил авторучку в карман. Мисс Браун осталась на месте и внимательно продолжала наблюдать за мной. Наваб промолвил:
- Это могут быть очень опасные знания, командир.
- Судите сами, - сказал я. - Он был убит пятью пулями из пистолета двадцать второго калибра.
И тут он не смог сдержать себя. Он резко вскинул голову на мисс Браун. Потом медленно перевел взгляд на меня. Улыбка увяла на его лице.
- Благодарю вас, - сказал я.
Никто ничего не ответил. Вдруг мисс Браун сделала быстрое грациозное движение - и через мгновение стояла за столом, выставив перед собой этот маленький пистолет. Его дуло переходило поочередно с одного из нас троих на другого.
Кен рядом со мной затаил дыхание.
- Вы сказали мне, - обратился я к Кену, - что он любит, когда его сотрудники носят оружие. Я подумал, что этот пистолет легковат и чересчур красив для Хертера. - Я взглянул на пистолет. - Только не сорите особенно пулями, как вы это сделали в последний раз, мисс Браун, он не очень заряжен.
Мисс Браун улыбнулась мне, почти с досадой.
- Все сплошь и рядом недооценивают вас, Джек. Даже я. Ну и что вы собирались делать в этой связи?
Я с самым серьезным видом ответил ей:
- Есть одна вещь, которую я могу совершить - сдать вас Анастасиадису, и с этим пистолетом. Он произведет сверку с теми пулями, которые они вытащили из Микиса.
Улыбка у неё на лице осталась, только разве к ней примешалось ещё больше досады.
- И вы действительно сделаете это, Джек?
- Я хочу подчеркнуть: или я это сделаю, или я никогда не попаду в Афины. А мне надо иметь возможность бывать повсюду. Вот поэтому я и поступлю, как сказал. И ещё потому, что не убежден, что Микиса необходимо было убивать.
Внезапно наваб спросил:
- А зачем ей нужно было убивать его?
Я взглянул на наваба. Он как-то уменьшился в размерах, сжался, стал казаться одиноким и заброшенным.
- Вы же её послали туда, - ответил я, - не правда ли? Вы знали, что Микис занимается вашими драгоценностями, и вы захотели узнать, где они у него. Вы знали, что он бабник, это-то уж все знали. Так что если кто и мог что-то выведать у него, то только она. - Я развел руками. - Он не выдержал соблазна, накинулся на нее, и она лишь защитила свою честь.
Это, похоже, убедило его. В его взгляде появилась тень надежды.
- Да, - произнесла она серьезно и с подъемом в голосе, - так оно и случилось. Но я не собираюсь представать перед судом за это. Вы должны объяснить это сами тому греческому полицейскому, Джек.
- О, он знает, как это случилось, - спокойным тоном сказал я.
Она пристально посмотрела на меня. Потом напряжение на её лице внезапно перешло в улыбку. Она стояла, спокойно улыбаясь, почти беспечно, и точно зная, что происходит у меня в голове. И держала меня под дулом пистолета. Потом ласково произнесла:
- Прощайте, Джек. Не стану напоминать вам, чтобы вы следили за собой. Вы и сами знаете как.
- Прощай, Даира, - ответил я.
Она улыбнулась, голова её резко повернулась к навабу, и она, уже другим голосом, сказала:
- Пошли, Али.
Он посмотрел на нее, на нас, затем попытался что-то сказать, но передумал и медленно поковылял к ней.
Стоя спиной к двери, она распахнула её. Солнце ворвалось в кофейню, очертив её фигуру. В этом свете, с длинными волосами и в белой одежде, она внезапно обрела чистоту ангела с картин времен Возрождения.
Дверь захлопнулась. Она, он и маленький пистолет исчезли.
40
После потока света с улицы маленькое помещение кофейни стало снова казаться очень темным. Я взглянул на Кена: он стоял в стороне от стойки и напряженно смотрел в сторону закрытой двери.
Я плеснул коньяку в пару стаканов и передал один Кену.
- На, погрейся, и давай думать. Надо отшлифовать показания. Афинские детективы набегут сюда с минуты на минуту.
- Неужели это она? - взволнованно спросил Кен. - Неужели она убила его?
Я кивнул.
- Да.
Кен повернулся ко мне и взял стакан. Он внезапно постарел.
- Анастасиадис знает об этом, - сказал я. - Он просто не мог ничего сделать в Триполи. Я видел, как он брал её отпечатки пальцев - на своей зажигалке. Она, видно, наследила в конторе Микиса. И я не удивлюсь, если он нашел и свидетеля, который видел, как она входила или выходила. Такие личности хорошо запоминаются. - Я сделал хороший глоток коньяку. - Этот пройдоха прекрасно знает, что я был в конторе Микиса, даже если он не может доказать этого. Он что так бегал за мной? Он думал, что я мог взять пистолет, из которого его убили, если его оставили там. Имей он пистолет, тогда дело, считай, раскрыто.
