Раваго сделал паузу и затем громко спросил — то ли у Тревелеса, то ли у самого себя:
— Вам не кажется, что треугольник, вырезанный в груди Кастро, как раз и может быть символом пресловутого Великого Архитектора Вселенной, которого масоны почитают, и что теперь этот же символ вырезан и на теле старого герцога?
— Давайте немного углубимся в эту тему, — предложил Тревелес, которого заинтересовала данная — ранее ему неизвестная — информация. — Мне хотелось бы узнать, какие еще символы наиболее часто используются масонами.
— Они также используют строительный угольник, отвес и молоток — эти инструменты широко применялись древними строителями. Наш соглядатай де Вальмохада узнал о происхождении этих символов: они взяты из легенды об архитекторе Хираме Абифе, возглавлявшем строительство храма Соломона. По всей видимости, используя эти три инструмента, они чтят память об этом архитекторе. А еще эти инструменты фигурируют при изложении их главнейших идей и принципов — например они считают, что каждый масон должен создать в себе нового человека, уподобленного Великому Архитектору Вселенной.
— Разрезы на теле герцога были похожи на треугольник, только без нижней стороны…
— Строительный угольник! — решительно заявил Раваго.
— Вполне возможно, — согласился Хоакин. — А что вы думаете по поводу удаления органов из трупов жертв? В ритуалах масонов есть что-нибудь подобное?
— Этого я не знаю. Однако нам удалось выяснить, что они постарались не допустить, чтобы кто-то из них нарушил священную клятву молчания, которую дают при вступлении в масоны. Они предупреждают каждого из новичков, что, если он разгласит какую-либо из их тайн или выдаст кого-нибудь из своих братьев-масонов, ему за это вырвут сердце.
Раваго на несколько секунд замолчал, собираясь с мыслями.
— У Кастро они вырвали сердце, да и герцогу де Льянесу тоже кое-что отрезали… — Королевский исповедник сделал длинную паузу, размышляя над тем, стоит ли рассказывать Тревелесу о слежке за английским послом, которую он организовал при содействии графа де Вальмохады и ныне уже покойного герцога де Льянеса.
Посомневавшись, он решил ничего не говорить алькальду до тех пор, пока не пообщается с племянником де Вальмохады. Пока что Раваго не получил от того никаких известий, и, поскольку совершенное преступление могло иметь какое-то отношение к слежке за послом Кином, Раваго решил не раскрывать раньше времени свои карты — тем более перед Тревелесем.
— Вы считаете, что это всего лишь совпадение, или все-таки начнете относиться к этому как к чему-то закономерному? — Ответ на этот вопрос был для Раваго уже достаточно очевиден, однако он все-таки задал его Тревелесу — быть может чтобы тот своим утвердительным ответом еще больше убедил и самого Раваго.
— Конечно, тут больше закономерного, чем случайного. — Тревелес впервые подумал, что, пожалуй, в этом преступлении действительно не обошлось без масонов. — Осмелюсь добавить, что в связи с запретом в Испании общества масонов и гонениями на них у них появились вполне понятные основания для нанесения удара по высшим инстанциям власти: по Церкви, что подтверждает случай с Кастро, и по аристократии в случае с герцогом де Льянесом.
— Именно так! — Раваго впервые посмотрел на Тревелеса одобрительно. — Их выбор пал на Кастро не только потому, что он был священником, — возможно, они знали, что он предпринимал действия, направленные против них. Я, в частности, лично слышал от Кастро незадолго до его смерти, что он отправлял послания во все отделения ордена иезуитов в Испании, в которых просил прислать ему списки людей, подозреваемых в принадлежности к франкмасонству, чтобы затем соответствующим образом с этими людьми поступить. Больше я об этом ничего не знаю, но, возможно, ему удалось схватить кого-нибудь из масонов и им стало об этом известно.
— Я более тщательно займусь проработкой этой версии, обещаю вам. Тем не менее согласитесь, что взрывы во дворце Монклоа совсем непохожи на два других преступления. Я признаю, что уж больно увлекся цыганами и не уделял достаточного внимания масонам. С этого момента я вплотную займусь масонами, однако не стану прекращать и расследование в отношении тех двух цыган.
— Можете рассчитывать на меня, в чем бы у вас ни возникла потребность. — Раваго поднялся со стула, тем самым показывая, что считает разговор законченным. — Думаю, что наша беседа была весьма полезной, потому что она помогла нам выработать единую точку зрения. А еще меня удовлетворило, а заодно и обнадежило то, что вы проявляете служебное рвение. — Он протянул руку Тревелесу. — Не переживайте, я сам сообщу маркизу де ла Энсенаде обо всем, о чем мы с вами сейчас говорили. Можете идти. И пусть Господь наставит вас и поможет вам в делах ваших!
Привратник в посольстве Англии не припоминал, чтобы он когда-либо раньше видел этих двух своих соотечественников, потребовавших открыть им дверь и отвести их к послу Бенджамину Кину. Их грубоватые манеры невольно заставляли усомниться в доброжелательности их намерений, а потому привратник попытался от них отделаться, сказав, что посол куда-то уехал. Однако эти двое ему не поверили и, оттолкнув его, самовольно вошли в вестибюль посольства. Тогда привратнику пришлось вызвать стражников, чтобы те помогли ему силой выпроводить незваных гостей.
Впрочем, эти незваные гости не стали пересекать вестибюль и не оказали никакого сопротивления прибежавшим на крик привратника стражникам, на которых была возложена задача охранять английского посла и его резиденцию. Стражники обыскали нарушителей спокойствия, но не обнаружили у них никакого оружия. Затем капитан спросил у них, с какой целью они явились в посольство, и они ответили ему то же самое, что до этого говорили и привратнику.
— Можете даже не надеяться, что мистер Кин согласится с вами встретиться без предварительной записи на прием. Лучше уходите и не испытывайте наше терпение.
— Вы лишь скажите ему, что Энтони Блэку и Томасу Берри нужно с ним встретиться.
— Ах вот оно что!.. — Капитан насмешливо усмехнулся. — А с какой стати, по-вашему, я должен это сделать?
— Чтобы он вас не отругал, когда узнает, что вы не позволили нам с ним встретиться.
Самоуверенное поведение незваных гостей заставило капитана засомневаться. Он бросил на них пренебрежительный взгляд, но тем не менее решил все-таки доложить о них послу, сгорая от нетерпения, получив от него приказ, вышвырнуть этих двух наглецов из здания посольства. Однако уже через несколько минут он вернулся, явно чем-то раздосадованный, и, больше не задавая никаких вопросов, пригласил Блэка и Берри пройти в кабинет посла.
Посол был явно не рад их приходу: он даже не оторвал взгляда от бумаг, которые как раз просматривал.
— Я вам уже говорил, что вы никогда не должны появляться в посольстве. — Он повысил голос. — Ваши действия угрожают моей безопасности!
Не обращая внимания на его упреки, оба масона сели в кресла напротив стола посла и молча уставились на него. Удивленный таким их поведением, Кин наконец оторвал взгляд от бумаг.
— Зачем вы сюда пришли? — Он посмотрел каждому из них в глаза, но так и не смог увидеть там ничего, что подсказало бы ему о намерениях этих двоих масонов. Они по-прежнему напряженно молчали.
— Вы пришли ко мне, не спрашивая разрешения, а теперь еще и не хотите со мной разговаривать?
И тут произошло то, чего Кин уж никак не ожидал: один из масонов — Энтони — бросился на него и с такой силой сдавил руками его горло, что Кин едва мог дышать.
— Мы уверены, что вам известно, кто выдал нашего Великого магистра Уилмора! — В налившихся кровью глазах масона чувствовались и ярость, и твердая решимость получить ответ на волновавшие его вопросы.
— Отпустите меня! — взмолился Кин, пытаясь высвободиться. — Я не могу дышать!
Энтони отпустил посла и снова уселся в кресло. Его ледяной взгляд свидетельствовал о том, что настроен он весьма серьезно. Кин осознал, что эти двое вполне могут сейчас его убить, если он не выполнит того, чего они от него хотят.
— Я и понятия не имею, о чем вы говорите! — Он жестом остановил Энтони, уже намеревавшегося снова схватить его за горло. — Пожалуйста, прежде чем вы опять попытаетесь меня задушить, дайте мне возможность вам все объяснить.
Увидев, что его слова немного успокоили масонов, он глубоко вздохнул, чтобы и самому перестать нервничать.
— Меня крайне удивляет ваше заявление, потому что именно я вызвал вас к себе и попросил предупредить Уилмора о готовящемся королевском указе, в соответствии с которым масоны объявлялись вне закона. — Он посмотрел на них, но по выражению их лиц понял, что это его не оправдывает. — Как вы можете подвергать сомнению благородство моих намерений? Я вас абсолютно не понимаю!
