— Ветер! Ветер вернулся!
Вскоре наполнились и загудели паруса — впервые за долгое время. Шкипер поспешно прошел на корму.
Впору было радоваться — но день был вовсе не подходящим для этого.
Наступила Страстная Пятница, когда мрак спускается на землю, и всякий христианин должен мысленно сопутствовать Христу в его страданиях. Ветер крепчал, суда кренились, набирая ход, но уже повсюду на палубах показались священники и служки. К ним из трюмов поднимались воины и матросы, чтобы совершить Виа Круцис — обряд Крестного пути, состоящий из четырнадцати молитвенных стояний и воспроизводящий мученический путь Спасителя от суда у Понтия Пилата вплоть до его погребения, а затем склониться перед Святым крестом, закрытым в этот день в знак скорби покрывалом.
По завершении обряда Беренгария, все еще полная возвышенных переживаний, заметила, обращаясь к будущей золовке:
— Похоже, что наша свадьба в море все же не состоится!
Иоанне показалось, что в ее голосе звучит облегчение.
Шкипер Питер, едва священнослужители разоблачились, поспешно прошел на нос корабля и надолго застыл у резной фигуры птицы на форштевне, вглядываясь в туманную даль. От былого спокойствия на море не осталось ни следа. Судно то взмывало над водой, то стремительно опускалось, форштевень рассекал волны, взметая пену и брызги.
Ветер, между тем, набирал силу: сначала он был ровным, дул с запада, а к четырем часам пополудни повернул к северу и превратился в порывистый. Время от времени налетали шквалы. Небо на закате запылало мрачным огнем, но даже не эта картина, подобная окну в преисподнюю, тревожила шкипера. С севера надвигались, гася небо, тучи, в той стороне уже клубился сплошной мрак. Волнение росло, качка усиливалась, и многие на кораблях уже страдали от морской болезни.
Питер невольно выругался, помянув нечистую силу. Грешно, конечно, в такой день, но и сдержать себя он не смог: судя по перемещению сигнальных огней, зажженных на мачтах из-за рано наступившей темноты, корабли флотилии начали расходиться все дальше, нарушая первоначальный строй.
На флагманском нефе вместе с Ричардом находился предводитель тамплиеров Робер де Сабле — превосходный мореплаватель и знаток морских маневров, и уж если он допустил, чтобы корабли начали рассредоточиваться, значит, ему стало ясно, что этого все равно не избежать. Вскоре всякая связь между судами прервется, и шкиперам придется действовать по собственному разумению, на свой страх и риск. А ведь он, Питер из Бристоля, несет ответственность не только за судно, груз и команду, но и за невесту и сестру короля!
Все, что ему оставалось теперь, — следить за огнями флагмана, спустить паруса, закрепить гафели и гики и держать свой юиссье носом к волне.
Теперь шкипер твердо знал — грядет буря, и после долгого штиля и жары мощь ее будет огромной. Поэтому он больше не сквернословил, а хрипло напевал себе под нос покаянные псалмы, вторя голосам, доносившимся до него с палубы.
В своем покое в кормовой надстройке королева Иоанна и принцесса Беренгария горячо молились, время от времени вскрикивая и хватаясь за руки, когда судно взлетало ввысь, а затем стремительно проваливалось в долину между двумя волнами, словно норовило уйти прямиком на дно.
На короткое время ход юиссье выровнялся, и Иоанна, чтобы отвлечь Беренгарию, поведала ей о том, что на деле скрывалось за ее браком с Ричардом Английским. Ведь и здесь не удалось избежать расчета и тайной политической игры. Дело в том, что матерью матери Элеоноры Аквитанской была Филиппа Тулузская, а коль скоро это так, Плантагенеты имеют весомые права на графство Тулуза. Но для того, чтобы предъявить эти права, напав на Тулузу, необходимо обезопасить южные рубежи Анжуйских владений. И эта цель будет достигнута, когда Ричард и Беренгария обвенчаются, а Наварра станет естественным союзником державы Плантагенетов…
Она не закончила свой рассказ, с ужасом ощутив, как к горлу подступает тошнота. Пречистая Дева, когда же закончатся эти мучения!
На самом деле это было только начало. Снова и снова юиссье взлетал и падал в пропасти, буря швыряла его, как щепку, настил под ногами ходил ходуном. Но хуже всего было неведение. Что происходит на палубе? Велика ли опасность?
В конце концов Иоанна решилась покинуть покой и расспросить шкипера, но у самого выхода из надстройки ее остановил шотландец Осберт.
— Не вздумайте выходить, мадам! — закричал он, весьма непочтительно обхватывая талию королевы. И вовремя — иначе уже нависшая над бортом гигантская волна смыла бы сестру Ричарда за борт. В следующую секунду бушующая стихия лавиной пронеслась по палубе, сметая все на своем пути.
Иоанна с отчаянным возгласом вцепилась в рыцаря, оба потеряли равновесие и покатились вниз по сходням на нижнюю палубу. Сверху на них обрушились потоки соленой воды, но Осберт крепко держал королеву. В это время налетел новый шквал, и сильнейший град застучал по мокрым доскам палубы и кровлям надстроек.
Иоанна, сделав усилие, попробовала приподняться.
— Возвращайтесь немедленно, ваше величество! — закричал шотландский рыцарь, перекрывая могучим голосом рев бури. И он, и Иоанна вымокли до нитки. — Возвращайтесь! Корабль надежен, он выдержит и не такое, а вы из-за своего легкомыслия едва не отправились кормить рыб!
Королеве пришлось подчиниться. Она вернулась на полуют, напоминавший поле битвы. Среди разбросанных принадлежностей для шитья и раскроенных тканей лежали пластом, оглашая покои стонами, служанки, швеи и невеста Ричарда. Морская стихия, как известно, не знает разницы между знатными господами и прислугой. Гребни волн порой взлетали так высоко, что клочья пены достигали окон их покоя.
Никто не заметил, как наступил день. Но вокруг по-прежнему царил такой же мрак, а корабль, превратившийся в игрушку волн, несся в неизвестном направлении, содрогаясь до килевого бруса.
На мгновение сознание Иоанны помутилось — это был не то обморок, не то краткий сон, вызванный страшной усталостью. Но корабль снова накренился, ее тело покатилось по палубному настилу, и она пришла в себя.
Прямо перед ней, вцепившись в резной столбик ложа, на коленях стояла Беренгария. Иоанна поразилась: даже в этом клокочущем аду принцесса Наваррская умудрялась молиться. Глаза ее были устремлены ввысь, губы беззвучно шевелились.
Наконец их взгляды встретились, и Беренгария помогла Иоанне подняться.
— Это я всему виной! — скорбно вымолвила принцесса. — Я так боялась первой брачной ночи, что упросила небо отсрочить миг нашей свадьбы с Ричардом… А теперь мы все непременно погибнем, и мой возлюбленный не сможет исполнить свой обет! Я чувствую, что за это мне суждено гореть в геенне огненной!
