— Замолчите, Беренгария! — с негодованием воскликнула Иоанна. — Неужели небесам больше нечем заняться, кроме молитв какой-то насмерть перепуганной девственницы?
— Не кощунствуйте, Пиона! — отпрянула принцесса, выпустив руку Иоанны.
Та покачнулась и с силой ударилась головой о стойку ложа.
Боль оказалась настолько резкой, что Иоанна, всегда казавшаяся себе сильной и мужественной, внезапно расплакалась, словно дитя. Беренгария бросилась к ней, пытаясь утешить, и королева Сицилии вдруг уткнулась в ее колени, исходя слезами и бормоча, что не хочет умирать, и как это страшно — стать мертвой…
Принцесса же стала уверять ее, что смерть — это всего лишь переход к иной жизни, подлинной, той, ради которой и приходит в полный греха мир человек, чтобы презреть все его искушения, а затем уйти туда, где все по-другому и где ждут его те, кого они любили в этом мире. Но не эти затверженные слова — ибо кому ведомо, что ждет его за гробом, а сам голос Беренгарии и звучавшая в нем пронзительно чистая вера успокоили Иоанну. Страх отступил, и она вновь стала самой собой…
Всему рано или поздно приходит конец, и много часов спустя на пороге их покоя возник Осберт Олифард. Одежда его была мокра и растерзана в клочья, белокурые волосы слиплись от соли, на скуле кровоточила ссадина. Но и таким он показался вдовствующей королеве Сицилии столь прекрасным, надежным и полным внутреннего покоя, что она протянула к нему руки, словно хотела заключить в объятия.
— Что скажете, Осберт? — проговорила она.
— Буря, похоже, стихает, мадам.
Он без всяких церемоний опустился на палубный настил рядом с сидевшей на ковре королевой и поведал о том, как ветер и волны двое суток несли их корабль, все время меняя направление, и как бесследно исчезли за горизонтом другие суда флотилии Ричарда. Буря сломала одну из мачт, трюм на треть заполнился водой, и юиссье основательно осел, но даже это не беда по сравнению с тем, что за борт смыта половина судовой команды, и шотландским рыцарям пришлось все это время выполнять работу простых матросов. Шкипер Питер, однако, доказал, что знает, как провести судно сквозь бурю, и вот — они спасены!
— Какой сегодня день? — спросила слушавшая рассказ шотландца Пиона.
— Один только Бог знает, — пожал плечами Осберт и внезапно, протянув руку, отвел с лица Иоанны прядь неприбранных волос. В этом прикосновении было больше чувства, чем в дюжине самых сладостных кансон.
— В любом случае мы должны возблагодарить Господа за наше спасение! — произнесла рядом Беренгария, складывая ладони перед грудью. По ее лицу текли счастливые слезы.
Но, похоже, возносить благодарственные молитвы было еще рано.
Корабль неспешно продвигался вперед в густом белесом мареве тумана. Лишь высоко вверху мерцало призрачное пятно солнца. Шкипер, будучи не в силах определить, где они находятся, приказал трубить в рога и бить в судовой колокол в надежде, что их хоть кто-нибудь услышит. Не могла же буря разметать огромную армаду настолько, чтобы хоть одно судно не оказалось поблизости!
Увы, так оно и было. Туман постепенно рассеивался. Целый день они шли по ветру, не видя на горизонте ни одного паруса. Ночь прошла спокойно, лишь поверхность моря все еще колебала мертвая зыбь. А на рассвете матрос, посланный на мачту, возвестил, что на горизонте — земля. Все поспешили на палубу, даже женщины, на ходу кутаясь в покрывала.
Первой узнала очертания берегов Иоанна.
— Силы небесные — это Кипр! — воскликнула она, осеняя себя знаком креста.
Беренгария молча следила за тем, как королева совещается со шкипером и рыцарями. Когда Иоанна вернулась к принцессе, лицо ее было сумрачным.
— Что вас тревожит, милая? — спросила Беренгария.
— Шкипер Питер говорит, что из-за повреждений мы не можем продолжать плавание, и нам придется пристать к берегам Кипра.
— Но ведь это удача, что рядом оказалась земля? — улыбнулась Беренгария, вглядываясь в голубоватые очертания гор и темные курчавые пятна зарослей на побережье. Все еще не успокоившаяся морская стихия пугала принцессу гораздо больше, чем незнакомая суша.
Лицо Иоанны осталось напряженным. Ее скулы заострились, голос зазвучал прерывисто.
— По словам нашего шкипера, Всевышний послал нам землю как раз вовремя, ибо корпус судна расшатан, скрепы разошлись и вода в трюме продолжает прибывать. Наш юиссье теряет устойчивость, и даже при небольшом волнении может перевернуться. Если бы море было спокойным… но это, увы, не так. Поэтому нам придется встать на якорь в одной из бухт на Кипре, ну а там…
Иоанна сглотнула, словно у нее внезапно пересохло в горле. Но Беренгария продолжала смотреть на нее вопросительно, и королеве пришлось кое-что пояснить. Они вынуждены пристать на Кипре, и одному Богу известно, сколько времени займет починка судна. Однако местом сбора кораблей армады Ричарда назначен остров Крит. Никому и в голову не придет, что судно с невестой короля и его сестрой буря могла унести так далеко на запад.
— Мы можем и здесь попросить о пристанище!
Беренгария продолжала вглядываться в приближающийся берег. Уже были видны желтые скалы, небольшая гавань с десятком судов, стоявших у причала и на рейде. Выше лепились строения небольшого городка, над которым господствовала небольшая крепостца, над сторожевой башней развевался флаг.
— Скоро мы будем в безопасности, Пиона, — улыбнулась принцесса. — Что вас так беспокоит, милая? Разве Кипр не христианская земля? Никто не посмеет причинить вред кораблю, который находится под покровительством короля-крестоносца.
Иоанна ответила коротким невеселым смешком.
— Несомненно, христианская. Но правит ею ныне Исаак Комнин, а этот человек… Он не государь, а отъявленный негодяй!
И она поведала принцессе, что нынешний правитель Кипра, Исаак из знатного ромейского рода Комнинов, хоть и приходится родней императорам в Константинополе, семь лет назад захватил власть над Кипром и отказался подчиняться столице империи. Завоеванный остров он объявил своей собственностью, назначил самозваного патриарха, а тот, по воле Исаака, короновал его как императора. Константинополю это, разумеется, не понравилось, и ромеи выслали на остров флот. Тогда хитрый и дальновидный Исаак обратился к королю Сицилии, ибо эта держава соперничала на море с ромеями. И Вильгельм, ныне покойный супруг Иоанны, помог Исааку Комнину отбиться. С тех пор ромеи больше не пытались свергнуть самопровозглашенного императора.
Беренгарию меньше всего тревожило то, что впавшие в ересь ромейские схизматики утратили одно из своих владений.
