— Что прихватил?
— Он взял с меня слово, что я никому не скажу.
Эбби снова схватила его за руку, и он отскочил, вырываясь.
— Да так, всякую ерунду. Веревку. Упаковочный скотч. Старые одеяла. И еще папин топор, который мы берем в походы.
— А что он тебе говорил о будущем? Ты станешь миллионером?
Эбби всегда была язвой; ее мама часто ворчала по этому поводу. И еще ее раздражало, что Эбби постоянно витает в облаках. Мама не раз говорила, что Эбби была бы красавицей, если бы не стриглась так коротко и хотя бы немного думала о своей внешности, а не ходила бы в шортах, футболках и старых толстовках.
— Он сказал папе, что тот не доживет до декабря, — сказал Бобби Маркус.
— Откуда он знает? — фыркнула Эбби. — Он же не врач.
— У папы лейкемия, — мрачно проговорил Бобби. Эбби знала, что мистер Маркус болен, но никто в городе не представлял себе, насколько серьезно. Все знали только, что раньше он был дородным мужчиной, а теперь катастрофически похудел. — Сейчас была ремиссия.
До этого лета Эбби нисколько не сомневалась, что окружающих ее людей никакая беда не коснется. Но потом она стала беспокоиться, а раз начав, уже не могла остановиться.
— Ты не волнуйся насчет предсказаний Лоуэлла. Похоже, он тот еще врун.
— Я не знаю. — Сейчас Бобби выглядел намного младше своих двенадцати лет. — Сегодня папа не встал с постели.
* * *
На следующий день, в бассейне, Кейт была мрачнее тучи. После обеда начался ливень, все пловцы разбежались, спрятались в раздевалке, а Кейт осталась сидеть на бетонном бортике, не обращая внимания на дождь. Она была похожа на водную нимфу, на существо из какой-то другой стихии.
— Ты же промокнешь, — крикнула Эбби из-под навеса, где тоже почти не осталось сухого места.
— Это всего лишь дождь, — медленно проговорила Кейт, словно ее вообще не волновало, что происходит вокруг, словно она пребывала в каком-то другом, недосягаемом мире, в сказочном царстве гораздо дальше любой Калифорнии.
Эбби читала книгу, спрятавшись от дождя под навесом, сама — в другом мире. А потом у нее вдруг возникло стойкое ощущение, что кто-то тонет, хотя в бассейне никого не было. Оторвавшись от книги, она увидела, что Кейт уже не сидит на бортике. Ее вообще нигде не было. Эбби снова пробрал озноб. Встревоженная и готовая сорваться с места в любой момент, она дождалась, пока всех детей не разобрали родители, а потом бросилась бежать. Дождь усилился. Она перелезла через забор и побежала вдоль речки, в которой вода поднялась из-за ливня. Она так хотела, чтобы Лоуэлл исчез, собрался и уехал еще вчера, в голове билась всего одна мысль: «Пусть его там не будет». Но палатка стояла на месте, и слабо дымился погасший под ливнем костер. Эбби резко остановилась буквально в шаге у входа в палатку и позвала слабым, дрожащим голосом:
— Кейт?
Но ей никто не ответил, и она не могла разобрать, есть ли кто-то в палатке и действительно ли она слышала девичий голос или это был шум дождя.
* * *
На следующее утро Кейт не ждала ее на углу, где они обычно встречались, чтобы вместе идти на работу. По кварталу кружило несколько полицейских машин. Ударившись в панику, Эбби со всех ног помчалась в бассейн. У нее было дурное предчувствие, и всю дорогу она ругала себя за то, что не предупредила Кейт насчет Лоуэлла. Ангел, лжец, человек в черных перчатках. Но Кейт оказалась на месте и преспокойно учила ребят из самой младшей группы плавать по-собачьи.
— Где ты была? — Голос Эбби звенел эхом паники.
Кейт не отрывала взгляда от малышей, плескавшихся в воде.
— Загребайте руками, — крикнула она им и только потом повернулась к подруге. — Мы не обязаны делать все вместе, правда? И потом, это ты опоздала, не я.
Весь день Кейт старательно избегала Эбби, и той удалось подойти к ней только в обеденный перерыв.
— Он никакой не двоюродный брат Бобби Маркуса, — сказала она, присев за столик рядом с Кейт.
Кейт одарила ее ледяным взглядом.
— Я знаю. — Ее мокрые волосы прилипли к спине.
— И к тому же еще и вор, — добавила Эбби.
Кейт презрительно прищурилась.
— Что, считаешь себя самой умной?
— Ты была с ним, когда я искала тебя вчера? — Эбби самой очень не нравилось слышать, как дрожит ее голос.
— Он говорил, что ты будешь ревновать.
— Думаешь, я ревную? — Эбби резко поднялась, ее сердце бешено колотилось в груди.
Кейт пожала плечами.
— Тебе лучше знать.
— А он случайно не говорил, что отец Бобби выгнал его из дома? И что в Калифорнии он украл машину?
— Он рассказал мне обо всем, — спокойно проговорила Кейт. — И еще он сказал, что нельзя дружить с человеком, исполненным зависти.
— Это он в будущем видит? Что мы больше не будем дружить? Он так сказал?
— Он сказал, что я окажусь в Калифорнии даже раньше, чем думала.
* * *
Под конец дня Эбби отпросилась домой пораньше, сказала старшему инструктору, что она себя плохо чувствует. Ей даже не пришлось врать — у нее и вправду разболелась голова. Эбби пришла на поле и встала на берегу речки. Она вовсе не удивилась тому, что увидела. Теперь в густых зарослях ежевики стояла машина. Нужно было как следует присмотреться, чтобы ее разглядеть. Старенький микроавтобус, об угоне которого отец Бобби Маркуса заявил в полицию сегодня утром. Поэтому-то по кварталу и разъезжали патрульные машины: полиция искала зацепки, с чего начать поиски украденного автомобиля.
В первый миг Эбби захотелось развернуться и бежать прочь со всех ног, бежать без оглядки подальше. Но она осталась на месте. Она смотрела на угнанный микроавтобус, на заросли ежевики, на поле, куда она приходила всю жизнь. Она думала о вещах, которые Лоуэлл прихватил из гаража Маркусов, о веревке, о скотче.
Лоуэлл был там же, под деревом. Увидев ее, он рассмеялся и помахал ей рукой. Он был высоким, изящным, уверенным в себе. Эбби пошла к нему по высокой траве, и трава жалила кожу там, где прикасалась к ее голым ногам.
— Я знал, что ты придешь, — сказал он, когда Эбби подошла совсем близко. — Между нами что-то такое есть. Она думает, это ее все хотят, но на самом деле — тебя. Я вижу твою красоту. — Он взял ее лицо в ладони. Он смотрел на нее, не отрываясь. Она поняла, как у него получается заставить любую девчонку почувствовать себя особенной.
Теперь Эбби увидела, что он старше, чем им показалось вначале. Не семнадцать и не восемнадцать, а лет двадцать пять. На поляне вокруг кострища валялись перья, потому что Лоуэлл ловил птиц на ужин. Перья и кости жаворонков и воробьев, обглоданные до белизны. Она подумала о детишках, веривших, что на поле упал ангел, и убежденных, что скоро случится чудо. Она подумала о книгах в библиотеке, которые ждали ее на полках. Каждая книга прекрасна, каждая неповторима.
Он поцеловал ее, и она не противилась. Скоро кто-то заметит украденную машину. Лоуэлл не останется в городе, он уедет уже сегодня; у него почти все готово, есть скотч, веревки, топор — ему надо лишь увезти кого-нибудь с собой. Может быть, он остановится где-то в поле, рядом с другим городком, где тело девушки не опознают. Может быть, просто поедет дальше. Он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй. Она знала, что Кейт увяжется следом за ней, увидит их вместе и убежит прочь в расстроенных чувствах.
Когда он схватил Эбби и потащил к машине, она вырвалась, выскользнула из его рук, оставив ему свой набитый книгами рюкзак. Она была в шортах, толстовке и старых кроссовках, которые мама считала страшненькими и немодными. Эбби бежала домой, словно была ангелом с черными крыльями, и после этого вечера она уже никогда не гуляла одна по ночам и всегда запирала окно. Она знала, что Кейт прорыдает всю ночь и перестанет разговаривать с Эбби, но еще она знала, что спустя много лет, когда Кейт приедет из Калифорнии к родителям погостить, она непременно заглянет в городскую библиотеку, чтобы спросить у бывшей подруги, почему та ее предала, и Эбби ответит, что человек в поле был не единственным, кто видел будущее.
Посвящается Рэю Брэдбери
О рассказе «Защитные чары»Шедевр Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту» — настоящий гимн книгам и силе печатного слова — это не просто классика американской литературы, но и одна из важнейших книг нашего времени. В серии романов, отдельных рассказов и рассказов, связанных между собой, Брэдбери создал собственный жанр, оказавший большое влияние на всю американскую литературу. Благодаря произведениям Брэдбери волшебство вышло за пределы жанра фантастики и проникло во всю американскую беллетристику. Критики называют это магическим реализмом, но Брэдбери, безо всяких определений, так и писал свои вещи с самого начала.
В творчестве Брэдбери вновь и вновь повторяются темы невинности и опыта. Мир его произведений — мир, составленный из света и тьмы в равных пропорциях, мир, где герои тоскуют о будущем и о прошлом и где неизбежны потери, — рисует читателям уникальную картину жизни маленьких городков Америки, где в зеленой траве обязательно тянется черная нить. Мир Брэдбери — это мир провинциального волшебства, радостно воспевающего американскую мечту, но в то же время это тревожный сумеречный мир темных возможностей, мир кошмаров, противостоящих свету.
