– Уэйн! – Мараси вскочила. – Мы должны идти.
Тот со вздохом поднялся:
– Ну да, ну да.
– Ваксиллиум в том вагоне!
– Ага. Вы заметили, как часто он оказывается тем, кто путешествует с комфортом, в то время как мне постоянно приходится скакать галопом или ходить пешком? Не очень-то справедливо.
Закинув на плечо винтовку, Мараси поспешила вниз по склону.
– Знаешь, когда я читала отчеты, то даже не предполагала, что ты так много жалуешься.
– Ничего подобного. Довожу до вашего сведения, что я горжусь своим веселым и жизнерадостным отношением к жизни.
Мараси приостановилась и посмотрела на него, вскинув бровь:
– Ты этим гордишься?
Уэйн приложил руку к груди и произнес тоном, чем-то напоминавшим тон священнослужителя:
– Да, но гордость – это плохо, знаете ли. В последнее время я пытался вести себя более смиренно… Быстрее, быстрее! – продолжил он уже обычным своим голосом. – Мы их потеряем. Хотите, чтобы Вакс оказался загнанным в угол и в одиночестве? Ну что вы за женщина.
Покачав головой, Мараси развернулась и побежала вниз к подножию холма, где были привязаны их лошади.
Сцепив за спиной руки, Майлз стоял на носу Машины, которая тихонько скользила по каналу. Полукран-полубаржа выглядел почти так, как он себе представлял, излагая замысел мистеру Костюму.
Майлз гордился тем, что сделал: стал не просто вором, а тем, кто захватил воображение людей. Костюм мог болтать что угодно про театральные эффекты, но они сработали. Констебли даже не догадывались, каким образом он совершал свои кражи.
– Проверили всех шестерых охранников Текиэлей, босс, – доложил Тарсон.
Его рука была уже не на перевязи. Пьютерные саванты исцелялись быстро. Не так быстро, как кто-то вроде Майлза, но все-таки с поразительной скоростью. Правда, пьютерные саванты еще имели склонность доводить себя до смерти, не замечая, что тело истощено. Это опасное искусство сжигало людей так же быстро, как алломанты сжигали металлы.
– Машинистов тоже, – продолжал Тарсон. – В последнем вагоне поймали еще нескольких охранников, которые пытались выбраться наружу и посмотреть, как мы забираем груз. Мы их застрелили. Думаю, теперь мы чисты.
– Еще нет, – негромко проговорил Майлз, устремив взгляд во тьму. Казалось, баржа парила в тумане, а не двигалась по воде за счет двух медленно вращающихся винтов. – Ваксиллиум знает, как мы это делаем.
Тарсон явно растерялся:
– Э-э… вы уверены?
– Да, – рассеянно проговорил Майлз. – Он внутри грузового вагона.
– Что?!
Развернувшись, Тарсон уставился на вагон в центре баржи. Его как раз накрывали брезентом, чтобы спрятать от чужих глаз, поскольку они приближались к городу.
Под брезентом также спрячут краны и противовес, и их баржа превратится в обычную, ничем не примечательную баржу, доставившую груз из отдаленной каменоломни. У Майлза имелся путевой лист, разрешение на швартовку и было припасено несколько штабелей каменных плит, спрятанных под другими брезентами.
– Не знаю, как он туда проник, – продолжал Майлз, – но он там, внутри. Вакс мыслит как законник, а лучший способ отыскать наше логово – остаться с грузом, который точно будет украден, хоть ты и не знаешь, как именно. – Он помедлил. – Хотя нет. Он должен был догадаться, как мы это делаем. В этом риск того мастерства, каким он обладает. Каким обладал я. Начинаешь думать как преступник.
На самом-то деле лучше, чем преступник.
Было в некотором роде удивительно, что и другие законники в конечном счете не становились преступниками. Если ты постоянно видишь, как что-то делают неправильно, ты волей-неволей хочешь увидеть, как это наконец-то сделают правильно. Майлз начал планировать эти ограбления – чисто умозрительно – лет десять назад, когда понял, что охрана железных дорог сосредоточена на вагонах. И вот сейчас было чем гордиться. Он совершил грабеж и сделал это хорошо. Очень хорошо. И люди… Он специально прислушивался, когда выпадала возможность прогуляться по городу. Они говорили об умыкателях с благоговением.
Не что что в Дикоземье. Он защищал их, а люди его ненавидели. Теперь он их грабил, а они его любили. Люди сбивали его с толку, но было приятно не ощущать по отношению к себе ненависти. Страх – да. Но не ненависть.
– Так что же мы будем делать? – спросил Тарсон.
– Ничего. Вакс, скорее всего, не понимает, что я догадался о его присутствии. Это дает нам преимущество.
– Но…
– Мы не можем открыть вагон здесь, – перебил Майлз. – В этом-то все дело. Нам понадобится мастерская. – Он помедлил. – Хотя, полагаю, мы могли бы просто выкинуть вагон в канал. Тут достаточно глубоко, чтобы он затонул целиком. Очень сомневаюсь, что Вакс сможет открыть дверь.
– Не думаю, что мистеру Костюму понравится, если мы утопим вагон, босс, – заметил Тарсон. – Он, должно быть, сильно потратился, чтобы сделать копию.
– Да. К несчастью, глубина канала всего-то около четырнадцати футов. Если выбросить вагон, нам не успеть скрыться до того, как другая баржа налетит на него и все откроется. Какая жалость.
Смерть Ваксиллиума почти стоила потери груза. Мистер Костюм просто недооценивал этого человека. Причем вел себя так, будто был полностью в курсе. Но если бы он на самом деле знал, насколько Ваксиллиум опасен, насколько эффективен… что ж, он бы ни за что не дал разрешения на это ограбление. Он бы остановил все операции и убрался бы из города. И Майлз бы согласился с таким шагом, если бы не один нюанс.
В этом случае не произошло бы никакого противостояния.
Баржа вместе с грузом и пассажиром уже вошла в черту города. Вакс проделал путешествие, точно лорд в великолепной карете, которая была также почти неприступной крепостью, защищавшей его от расправы дюжины или около того людей на борту.
Няньки, приставленные мистером Костюмом, – они называли себя Нажим и Тяга – молча присоединились к стоявшему на носу баржи Майлзу. Так все вместе они и продвигались через Элендель. Уличные фонари в тумане выглядели бегущими вдоль канала линиями яркого белого огня. Высоко в небе блестели другие огни – окна домов, также укрытых туманом.
Большинство считали туман дурным знамением – Майлз слышал, как поблизости ворчал кто-то из его людей, – хотя по крайней мере две главные религии принимали его в качестве проявления божественной силы. Майлз так и не определился, что думать об этом явлении. Поговаривали также, что туман усиливал алломантию, но способности Майлза и без того превосходили все возможные пределы.
Церковь Выжившего учила, что туман принадлежал ему, Кельсеру, Повелителю Тумана. Он появлялся в те ночи, когда туман был особенно густым, и даровал свое благословение независимым людям. Они могли оказаться ворами, учеными, анархистами или фермерами, живущими на своей собственной земле. Любой, кто выживал, полагаясь лишь на себя, – или мыслил без оглядки на кого бы то ни было, – был тем, кто следовал Выжившему, пусть даже сам об этом и не догадывался.
«Над этим нынешние власть имущие тоже насмехаются», – подумал Майлз.
Многие из них заявляли, будто принадлежат к Церкви Выжившего, но при этом отучали подчиненных мыслить самостоятельно. Майлз покачал головой. Что ж, он больше не последователь Выжившего. Он нашел кое-что получше, кое-что куда более правдивое.
Баржа миновала наружное кольцо Четвертого и Пятого октантов. Два массивных здания – Башня Текиэль и Железный Шип – вздымались друг против друга на противоположных берегах канала. Их вершины исчезали в тумане.
Рядом с Железным Шипом находилось небольшое ответвление канала, где и располагался причал. Туда и завели баржу, затем с помощью неподвижного портового крана подняли с палубы замаскированный грузовой вагон. Согласно путевому листу, это был громадный штабель каменных плит. Его медленно развернули в воздухе и аккуратно опустили на платформу.
Спрыгнув с баржи, Майлз в сопровождении Нажима и Тяги прошел туда же. За ними с довольным видом последовали остальные. Поговаривали, что за это ограбление полагается премия.
Скоба почесывал шрамы на щеке. Он был последователем Выжившего, и шрамы свидетельствовали о его истовой вере. Тарсон широко зевнул, растянув серые губы, потом хрустнул костяшками.
Платформа содрогнулась, пришла в движение и начала опускаться на этаж ниже, в литейный зал. Едва они оказались под землей, двери наверху закрылись. Майлз бросил взгляд в сторону, вдоль длинного туннеля, который, как говорил мистер Костюм, когда-то должен был обеспечить движение поездов под городом. Туннель выглядел пустым и безжизненным.
– Цепи! – спрыгивая с платформы, скомандовал Майлз. – Крепите грузовой вагон!
– Может, подождать? – спросил, нахмурившись, Тарсон. – Он ведь сам откроется через двенадцать часов.
– Через двенадцать часов меня тут не будет, – сказал Майлз. – Вакс и его люди подобрались слишком близко. Мы вскроем этот вагон, разберемся с тем, кто внутри, потом схватим алюминий и удерем. За работу! Давайте сорвем эту дверь с петель.
