ним вновь.
Далее девочка-воришка. Я понимал язык ее жестов, и она молча наорала на меня, словно была знакома со мной. Уродливая мягкая лошадь. Я пока что не выбросил эту чертову штуковину, лишь запихал ее под койку; кишки игрушки все еще вываливались из набивки в том месте, где я ее пырнул.
Затем воровка. Проклятье. Я мигом встал на ноги и принялся мерить комнату шагами, стараясь даже не смотреть на пергамент.
Ее запах, ее волосы, ее отсутствие страха. То, что она знала, что я плохо читаю. Откуда воровка могла такое узнать? Зачем ей это? Не я был ее мишенью на Маск ав Аска, целью Хагена Штрома и нанятой им гильдии воров была власть.
И все же эта женщина постоянно приходила ко мне.
Может, она хотела заполучить мой месмер, но даже так ничего не сходилось. В каждую встречу она, казалось, хотела, чтобы я что-то сделал. Она не просила присоединиться к ней или служить ее гильдии своими тенями. Она просто будто желала, чтобы я ее узнал.
Я зажмурился и сдавил переносицу, когда жар пульсирующей болью разлился по мозгу.
Малли.
Вскипела ярость. Пинок по столу – и пергамент разлетелся. Я уселся на кровать, сжимая руками виски, и боролся с разрастающейся болью, что приходила всякий раз, когда я пытался пробиться через странности своей жизни.
Она хотела, чтобы я ее узнал. Она хотела, чтобы я ее хотел, и…
Так и было.
Я, черт побери, знал ее.
Мои глаза распахнулись. В черепе ярилась жгучая агония, но грудь стискивало что-то теплое, что-то уютное. Ее имя, ее прикосновение, пеклом клянусь, мы двигались вместе в идеальном танце. Ее тело казалось упоительно знакомым.
Безопасная гавань. Словно мое место всегда было – у той стены, с той женщиной в руках.
Так же быстро, как разгорелся жар надежды, его прогнал ледяной страх.
Медленно, с трудом повернув голову, я оглядел разбросанные по полу листы пергамента. Я знал эту воровку.
Но… не мог ее вспомнить.
Облизывая губы, я подобрал каждый отлетевший листок и положил их ровной стопкой на стол. Я поспешил одеться, затем взял эту пачку и решительно покинул свои покои.
Нужно было выполнить одну сделку.
* * *
– Герр Линкс, – я подождал, пока подмастерье кузнеца не поднимет свою взмокшую голову и не встретится со мной глазами. У этого мужчины на костях было столько мяса, что большинство местных девчонок хихикали, называя его навестившим нас замаскированным богом.
Для меня же он был всего лишь очередным слугой Черного Дворца, который меня не боялся и не давился словами от того, что я – злоносец. Он был одним из немногих, кто хоть немного успокаивал ураган в моей голове.
Уголок его губ дрогнул, когда он уронил молот на стол и вытер руки о грязные штаны.
– А. Несколько дней вас не видел, злоносец. Я получил ваше послание, что вы можете сегодня заглянуть. И как раз вовремя, потому что я сегодня отсюда уезжаю. У вас заказ?
– Нет. Нет сегодня.
– Просто поболтать, значит? – Линкс подмигнул. – Хорошо. А я тут новый рецепт пирога опробовал, с теми черными речными ягодами, что нашел. Думаю, вам понравится.
Я фыркнул. Что в Линксе было странно: он всегда спрашивал меня о заказе, но казался более довольным, когда я приходил без него. Обычно он меня кормил, потому что этот чертов человек готовил пироги лучше, чем все повара наших кухонь. Может, это и подтачивало мою устрашающую ауру, но мне весьма нравились праздные беседы и дегустация того, что сделал Линкс, словно мы были больше, чем просто знакомыми. Словно были приятелями.
И все же я был злоносцем Черного Дворца, так что признаться в своей слабости будет непросто. Пусть даже в подмастерье было что-то успокаивающее, это все равно выдаст ему слабость, которую он сможет использовать против меня.
Прежде чем Линкс успел сунуть руку в сундук, где держал свои образчики, я выставил ладонь.
– Вообще-то у меня есть просьба. Подумал, вы сумеете помочь.
Он замер и выгнул бровь.
– Да, с радостью, – он снова вытер свои мощные руки о штаны. – В чем дело?
– Вы же умеете читать, так? – Линкс кивнул. Я облизнул губы и, сунув руку в перекинутую через плечо суму из черной кожи, вынул оттуда стопку пергамента. Я связал листы бечевкой, чтобы не рассыпались, и теперь сжимал их, пока ладони не начали потеть. – Я тут подумал, не расскажете ли вы, о чем здесь говорится?
В груди нарастало напряжение, оно тянуло и давило, словно игла с ниткой. Я ждал его реакции. Я поборол желание накрыть глаза тенями, сотканными из моей собственной тревоги. Прятаться было бы трусостью, но я тут же заключил, что скорее пошел бы в битву, чем признался, что мне требуется помощь с такой простой задачей, как чтение.
Линкс помедлил, рассматривая меня из-под вопросительно приподнятых бровей.
Если бы преисподняя разверзлась и поглотила меня целиком, мне бы и то было легче, чем в ту секунду.
После долгой паузы Линкс прочистил горло и протянул руку.
– С радостью.
– Я умею читать, – выпалил я, вручая ему пергамент. Боги, мне хотелось отрезать собственный язык. – Просто иногда слова… путаются. Так будет быстрее.
Волна спокойствия расслабила мои напряженные плечи.
Линкс улыбнулся.
– Да незачем объяснять. Мне делает честь, что вы меня попросили.
Проклятье, он звучал настолько чертовски искренне, что я ощущал себя чуть ли не еще большим дураком из-за того, что испытывал стыд все эти годы.
Быстро отвернувшись, я принялся рассматривать увешанные инструментами стены хижины-кузницы, пока Линкс усаживался на табуретку, начиная читать. Время замедлилось до ползущего улиткой раздражения. Что я буду делать, если Малли солгала? Смогу ли исполнить свои угрозы? Я не знал, как мне это сделать, ведь какой-то глубинный инстинкт подсказывал, что я знаю эту женщину.
– Интересно, – голос Линкса выбил воздух из моих легких.
Лишь когда Линкс наклонился вперед на своей табуретке, я понял, что начал мерить хижину шагами, да так, что на земляном полу теперь были глубокие дорожки от моих следов.
– Ну?
Линкс пролистал пальцами пергаментные страницы, затем поднял глаза, ухмыляясь.
– Это – хроника первых войн за Восточное королевство. Сказание о двух семьях, что некогда здесь правили, и их уникальном месмере.
Я хрустнул суставами больших пальцев и поспешил к его стороне хижины.
– Что за месмер?
– Мощный. Такой, что может искажать истинные мысли, а то и вовсе их забирать, – он говорил медленно, словно не хотел, чтобы я упустил хотя бы слово. – Власть над нашими
