обратно.
Мой пульс участился. Та женщина общалась с Йенсом Штромом?
– Это моя ошибка, – продолжал Ивар. – После того как Хаген Штром захватил мой маскарад, мне стоило получше присмотреться к его родне. Теперь же, согласно этому посланию, воровка всерьез заинтересовалась… тобой, злоносец. Объясни.
Ладони горели. Я всегда считал Иро дураком, но он обхитрил торговца, Малли, даже Йенса Штрома, который знал все входы и выходы Черного Дворца. То, что я его недооценил, было моей ошибкой.
И что мне теперь делать? Желание – необходимость – снова поговорить с Малли были сильны. Я не мог отказаться от нее. По крайней мере пока не услышу правду – но Ивар следил за ней.
– Эта женщина пыталась связаться со мной, Лорд Магнат, – сказал я. Лучшая ложь начинается с правды. – Я не мог быть уверен в том, кто она такая, так что ничего не говорил, пока не узнал бы наверняка. Клянусь, я вас не предавал.
Лгать становилось все легче. Как и ненавидеть того человека, которого мне полагалось почитать, как бога.
Ивар прищурился. Его веки покраснели – единственный признак того, что он вообще начал свою пляску в сторону Иного мира.
– Это привело нас к мысли, что тебе может быть известно, куда она направится. Скажи мне, куда, и получишь мою защиту от их происков.
Проклятье. Когда я снова увижу эту женщину, я ее как следует научу писать зашифрованные сообщения.
Я напрягся. Слова застряли у меня в горле. Меня, черт побери, загнали в угол.
– Все в порядке, злоносец, – проговорил Сабэйн своим мягким, мерзким голосом. – Ты не предатель. Твои надежды всегда были связаны с Черным Дворцом. Она скрутит тебя и разорвет на части ради твоей силы. Скажи, как найти девчонку, и мы освободим тебя от ее лжи.
В груди разлилось какое-то радостное тепло. У меня было столько надежд. Надежд, о которых я и сам не догадывался. И все они начинались с нее. Воровка могла подарить мне покой.
– Я надеюсь увидеть ее. – Треклятое пекло, что я говорил? Я встретился взглядом с Сабэйном и выругался себе под нос. Эти чертовы глаза были белыми, как лед, сверкали его гадким месмером. Он контролировал людей покоем, узнавал об их желаниях через их надежды, их мечты. И он поймал меня. Я поднял кулак, чтобы побороть надежду страхом, но Ивар стиснул мою руку.
– Надеешься увидеть ее – где, злоносец?
Я посмотрел на Лорда Магната. Еще один всплеск спокойствия, мира развязал мне язык.
– Она должна была встретиться со мной сегодня, чтобы рассказать о том, чего я не понимаю.
Ивар похлопал меня по щеке.
– Ты запутался, так ведь, мальчик мой?
– Да, милорд. – Проклятье. Прекрати. Говорить.
Ивар улыбнулся, сверкнув злобной радостью.
– Я бы хотел поговорить с ней, со всеми ними, злоносец. Давай-ка поглядим, не получится ли у нас насовсем избавить тебя от этой ноши. Скажи нам, куда они отправились.
– Не надо, – прохрипел торговец.
Я стиснул кулаки, борясь с зудом в голове. Сабэйн шагнул ближе, на его уродливом лице – яростная ухмылка.
– Я принесу тебе мир, злоносец, – прошептал он. – Скажи нам.
Я раскрыл рот. Беспомощный и в тот же миг преисполненный гнева.
Глава 20. Воровка памяти
Хоб все еще не вернулся. Я придала лицу невозмутимое выражение, привязывая полоской кожи кинжал к поясу.
Инге высунулась из окна фасада Дома Штромов, ее ресницы были мокрыми от слез тревоги; подбородок чуть дрожал. Обычно эта женщина заплетала волосы в аккуратные косы, но из-за долгой дороги и тошноты, вызванной растущим малышом, она была бледна, и выбившиеся прядки ее темных волос прилипли к влажному лбу.
Мы немного общались. По правде говоря, мы встретились при не самых лучших обстоятельствах. Обманом заставили ее сшить мне платье на бал-маскарад, да при этом вывалили на Хоба ее секрет о двух братьях-скидгардах – куда уж еще дружелюбнее.
И все же ее тревога была мне понятна.
Когда я положила руку ей на плечо, она резко развернулась.
– Ой, – сказала Инге, резко выдохнув и вытирая глаза. – Ночной воздух, он помогает мне успокоить желудок.
– С ним все будет в порядке, Инге, – прошептала я.
Она поджала губы, и крупные слезы покатились по ее щекам. Прежде чем я успела ее остановить, женщина упала на мое плечо и разрыдалась.
Боги. Я вполне могла быть дружелюбной, но, прожив много лет как воровка памяти и забытая дочь лорда, я как-то не научилась физически утешать других людей.
Я быстро похлопала ее по плечу.
– Хоб выживет, Инге. Он только это и умеет. Он будет в порядке.
– Что-то пошло не так, – всхлипнула она. – Я это чувствую.
Мягко отстранив Инге, я заставила ее посмотреть мне в глаза.
– Послушай меня. Мы сегодня отправимся туда, и если к тому времени он не вернется, мы пошлем Раума и Вали его искать. Ты же знаешь, от них почти ничего не укроется.
Инге шмыгнула носом, но кивнула.
– Спасибо тебе. Что… что мне сделать перед вашей встречей?
– Будь здесь, – сказала я. – И помоги нам убедить Эша с Ханной остаться в длинном доме.
Инге на это фыркнула, усмехаясь.
– Значит, самая сложная задача вечера.
Я улыбнулась.
– Именно.
Двое малышей бегали по внутренним комнатам длинного дома. Я улыбнулась детям Анселя. После Маскарада Аски Ансель и Саша вернулись в Дом Штромов. Однако, учитывая риски сегодняшней ночи, они отправятся к Сигурду в Мерплаттс. Когда все это закончится, я планировала навестить человека, познакомившего меня с гильдией Кривов.
Ансель говорил с Хагеном; двое друзей пропустили целые годы из жизни друг дружки. Здесь было почти мирно. Почти как дома.
Не хватало только Кейза Эрикссона.
Ансель поймал мой взгляд и отошел, пока Саша и Хаген продолжали разговор.
– Мал, – поприветствовал меня Ансель, склонив голову.
– Ансель.
Он пару мгновений осматривал комнату.
– Знаешь, я все еще не могу поверить, что тощий Кейз Эрикссон – это Повелитель теней. Я же заключил с ним чертову сделку, а мне даже и в голову не приходило, что он когда-то помогал мне копать канавы и сажать репу.
Я улыбнулась, вспоминая отчаянные мольбы Анселя не заключать сделку с гильдией Кривов, иначе Повелитель теней заберет мою душу. Наш главный смотритель тогда как в воду глядел.
– А ты ведь знаешь, что он согласился на сделку с тобой, потому что ты был к нам добр, да? Он, как чумы, избегал людей из прошлого, но не тебя.
Ансель переступил с ноги на ногу.
– Ну, он меня одурачил. Он был такой
