может предложить нечто ценное. Да, именно так.
Альва повернулась к надгробиям, сквозь слезы глядя на имена матери и отца, высеченные на могильном камне. Растерянная, она опустилась на колени и стала молиться, чтобы мама помогла ей советом, наставила на путь истинный, подсказала, как снова обрести себя. А еще она просила Господа, чтобы мама, невзирая ни на что, по-прежнему гордилась ею, а отец наконец-то понял, что дочь ничем не хуже сына.
Глава 36
Каролина
– Но почему? – спросила Кэрри, подбоченившись. Она пришла к отцу в библиотеку и потребовала у родителей объяснения. – Назовите хотя бы одну причину.
Каролина подняла глаза от рукоделия. На лбу дочери между бровями пролегла глубокая вертикальная складка. Уильям кхекнул, но не произнес ни слова. Орм Маршалл Уилсон только что попросил у него руки Кэрри. Уильям ему отказал и велел, чтобы молодого человека выпроводили из его дома.
Орм был симпатичный, образованный, воспитанный парень, но его семья разбогатела на строительстве железных дорог, что в глазах никербокеров считалось большим недостатком. К тому же его отец зарекомендовал себя мошенником: во время Гражданской войны он выручил немалые средства, продавая армии шерстяные одеяла, которые оказались хлопчатобумажными. Помимо всего прочего, Уилсоны дружили с Вандербильтами.
– Но Эмили ведь вы позволили выйти за Джеймса, – указала Кэрри спокойным рассудительным тоном. В ее немигающем взгляде сквозило ожесточение. – И как это понимать?
Каролина посмотрела на мужа. Тот впился пальцами в подлокотники своего мягкого кресла. Детям про дуэль они не рассказывали. Дети не должны знать, решил Уильям, что родители дали согласие на брак Эмили с Джеймсом лишь по одной причине, – чтобы их отец избежал неминуемой смерти. Он не хотел, чтобы дети считали его трусом.
– Это другой случай, – ответила Каролина.
– Чем же это другой случай? – Кэрри сложила на груди руки. Голос она не повышала. Выглядела собранной, полной решимости.
Каролина бросила взгляд на Уильяма. Его пальцы побелели.
– Другой, и все, – ответила Каролина, продолжая вышивать. – Во-первых, Орм Уилсон – охотник за приданым. – Она не выдумывала. Ни для кого не было секретом, что все мужчины из клана Уилсонов приумножали свое состояние, заключая браки с богатыми наследницами, – главным образом, из семейств нуворишей. Их прозвали брачующимися Уилсонами.
– Мама права, – произнес Уильям. Встав с кресла, он прошел к буфету и налил себе виски. – Ему нужны только твои деньги.
– Прошу тебя, не оскорбляй мой разум, – сказала Кэрри. – Я знаю, что он любит меня – меня, а не мои деньги. А я люблю его.
Иголка в руке Каролины застыла над пяльцами.
– Мы с папой желаем тебе добра.
– Если вы желаете мне добра, тогда позвольте мне выйти замуж за Орма.
– Выбрось это из головы, – предупредил Уильям. – Его женой тебе не бывать.
– Этот разговор не имеет смысла. – Кэрри повернулась и направилась к двери.
– Сейчас же вернись, юная леди, – приказал Уильям.
Кэрри и не думала повиноваться. Однако у выхода она остановилась и бросила через плечо:
– Мне лучше уйти. Если задержусь еще на минуту, наговорю чего-нибудь такого, о чем мы все потом будем жалеть. – Распахнув стеклянные двери, она вышла в холл и неторопливо, с достоинством стала подниматься по лестнице. Она полностью владела собой, пока они не услышали, как с грохотом закрылась дверь ее комнаты.
Каролина посмотрела на Уильяма, наливавшего себе очередную порцию виски.
– Пойду вразумлю ее, – произнесла она.
Подойдя к комнате дочери, Каролина поправила портреты, немного покосившиеся, когда Кэрри хлопнула дверью. Она пыталась урезонить дочь, убедить ее впустить мать.
– Мама, уйди. Оставь меня в покое, прошу тебя.
– Кэрри. – Каролина опять постучала. – Сейчас же открой. Мне нужно с тобой поговорить. – Она уже готова была сдаться, но тут услышала легкие шаги босых ног и следом – лязг отодвигаемой щеколды. Слава богу.
Каролина переступила через туфли дочери, валявшиеся на полу посреди комнаты вместе со скомканными чулками лавандового цвета. Платье Кэрри небрежно бросила на кресло у открытого окна. Кэрри была раздета до нижнего белья, заплетенные в косы светло-каштановые волосы падали ей на спину, достигая пояса. Если б не опухшие глаза, красный нос и румянец на щеках, Каролина не догадалась бы, что она плакала. Они стояли лицом к лицу. Глаза у Кэрри были сухие, взгляд – невозмутимый.
– Я знаю, это трудно понять, но так будет лучше, – сказала Каролина.
– Я сама знаю, что для меня лучше. Я уже не ребенок. И я вам не Хелен с Шарлоттой. Хелен вышла замуж за Рузи в угоду вам. Шарлотта согласилась на брак с Колманом, потому что ты не оставила ей выбора, и с тех пор она несчастна. Ты разбила ей сердце, прогнав Дункана, и понятия не имеешь, как она страдает, живя с Колманом. Прости, мама, но я не отступлюсь. Не могу. Это моя жизнь, и я выйду замуж за Орма.
Самообладание дочери выводило Каролину из себя, но она понимала, что должна оставаться столь же хладнокровной, даже еще больше уравновешенной.
– Если ты так сильно любишь мистера Уилсона, тогда сбеги с ним, – предложила Каролина – само олицетворения спокойствия.
Кэрри посмотрела на мать так, будто ожидала чего-то подобного. Предложение Каролины не застало ее врасплох.
– Мама, это не выход из положения, как ты понимаешь. Никому от этого лучше не станет. Общество не одобряет побеги, а ты, я уверена, вряд ли пожелаешь, чтобы наша семья угодила в скандал. Я – урожденная Астор и поступаться своим именем не желаю. Не допущу, чтобы общество от меня отвернулось. Я намерена выйти замуж за любимого человека и сохранить свое положение в свете. А без родительского благословения и то, и другое невозможно, как тебе хорошо известно.
Каролина опешила. Рассудительность Кэрри ставила ее в тупик. Она умела утихомирить дочерей, когда те злились, устраивали истерики, шалили, но сейчас, столкнувшись с холодным расчетливым противостоянием, она поняла, что Кэрри научилась этому у нее самой. Твердый взгляд, раздражающая логика аргументов, ровный голос – все эти приемы Каролина сама использовала в спорах с Уильямом. И теперь она не знала, как реагировать. Кэрри сидела на кровати и смотрела в стену. Каролина ушла, решив, что позже попытается еще раз поговорить с дочерью.
Настало время ужина, но Кэрри отказалась спуститься в столовую и не съела ни крошки с подноса, на котором Томас принес ей еду в комнату. На следующее утро она не притронулась к завтраку.
– Ты должна что-нибудь поесть, – сказала Каролина.
– Я не голодна.
Прошло три дня, голодовка продолжалась. Кэрри не прикасалась к еде, не выпила ни капли воды. Ей исправно приносили подносы с завтраками, обедами и ужинами, а через несколько часов забирали их нетронутыми. При виде бокалов с водой и чашек с чаем Кэрри попросту отворачивалась.
– В чем дело? – спросила Каролина. – Чего ты добиваешься?
– Я намерена выйти замуж за Орма. И жду от вас с папой благословения. Чего ж тут непонятно?
То есть кто кого переупрямит. Каролина – дочь или Кэрри – мать. Одно Каролина знала точно: преимущество было на стороне дочери. Она задавала тон, а Каролине оставалось только ждать, когда той надоест артачиться.
Еще через два дня Каролина забеспокоилась. Кэрри за все время даже глотка воды не
