– Почему мифическим? Честь превыше всего! – возмутился но-Рох.
Зря он затеял этот разговор. Я начал потихоньку заводиться:
– Где-то читал красивое определение: «Честь – это то, что ты сам знаешь о себе». А местные «благородные» могут лгать под присягой, говорить за спиной гадости, насиловать крестьянок или забить до смерти простолюдина за то, что недостаточно низко поклонился. А тот даже ответить не имеет права! Какое у вас наказание за нападение на дворянина?! И вот эти выродки хватаются за шпагу, потому что ты, видите ли, оскорбил их слишком пристальным взглядом!
– Да что бы ты понимал, чужак! – Альвин вскочил на ноги. Кулаки сжаты. – Это их крестьяне! Лорд имеет право!
– Альвин, заткнись!
Опешил не только я. Тихий и спокойный Гален рычал не хуже крайса! И как-то сразу стало заметно, что Гален на полголовы выше и гораздо шире в плечах.
– Или ты думаешь, что Альмерский бунт начался потому, что крестьянам скучно стало? Знаешь, когда у меня проснулся дар? Когда нас заживо похоронили в старой шахте! Всю деревню, не разбирая, кто прав, а кто виноват! Только за то, что возразили против права лорда насиловать и калечить наших девчонок! Знаешь, что такое смерть от удушья, а, благородный? Там остались мои друзья и родные! Сестра была младше ее! – Кивок на сжавшуюся в комочек Элеонору. – Я был счастлив, когда мой топор раскроил череп старшего из сыновей но-Торнхила! Я смеялся, руша стены замка! Я был счастлив от того, что эти ублюдки больше никому и никогда не причинят боль. Хотя, что ты можешь об этом знать? Знаменитая банда Хальдорского леса – это те, кто вышел из шахты возле Альмера. Что, этого ты об Альмерском бунте не знал?
– Знал. – Голос Альвина сух и безжизнен. – Во время Альмерского восстания я и получил рыцарскую цепь.
– Что, резал крестьян и насиловал пленниц? – вскинулся успокоившийся было Гален. И тут же покатился от мощного удара в челюсть.
– Хватит! Прекратите! Сейчас же! – Катарина встала между парнями. На глазах слезы.
Кажется, подействовало. Альвин разжимает побелевшие кулаки и садится на место.
Порывшись в рюкзаке, перебрасываю ему флягу:
– Выпей, успокойся. И расскажи, – чувствую, не все так просто. И не должно быть недоговоренностей в таком деле.
Глотнув, Альвин закашлялся. Еще бы! В местном самогоне градусов сорок пять – пятьдесят. Я его больше для дезинфекции брал, хоть и на вкус он весьма неплох. Сделав еще один неслабый глоток, но-Рох кинул флягу обратно и заговорил:
– Да, я убивал крестьян. Убивал без сожаления. Объясни мне, Гален, почему, разрушив замок но-Торнхилов, бунтовщики пошли дальше?
– Не знаю, – пробурчал здоровяк. – Меня с ними не было.
– Толпа обезумела от крови. Мне хватило одного селения, разрушенного восставшими, чтобы убивать их, не чувствуя угрызений совести. Как животных. Даже животные не делают такого. А ведь это были такие же, как они, крестьяне!
– А цепь? – задал я наводящий вопрос.
– Девчонка одна. Прирезала благородного, – короткие рубленые фразы и абсолютно безжизненный голос выдавали, насколько трудно дается рыцарю рассказ. – Тоже решил поразвлечься. Не вышло. Казнь устраивать не стали. Не до того. Но-Хорди приказал отвести подальше от лагеря и прирезать. Я отвел и… не смог. Отпустил. Сэр Трувор, кажется, догадался. Долго смотрел мне в глаза, но ничего не сказал. А на следующий день посвятил в рыцари.
На какое-то время воцарилось молчание.
– Прости, – выдавил из себя Гален. – Я погорячился.
– Принято, – кивнул Альвин. – Я тоже был не прав.
– Ну, за мир и взаимоуважение! – делаю глоток из фляги и передаю сидящему рядом Галену. Тот тоже прикладывается и протягивает Альвину, но Катарина перехватывает сосуд на полпути. А пить она не умеет. Дрожащими руками протягивает флягу Альвину, судорожно пытаясь вдохнуть. Наконец заветный сосуд снова у меня в руках. Тепло растекается по венам. Впрочем, здесь не холодно даже ночью, лето уже полностью вступило в свои права. Шум леса, уютное потрескивание костра и пляска языков пламени. Благодать! Развалившись на одеяле, смотрю в звездное небо. Уже за полночь, но сон не идет. Слишком насыщенный день.
– Даркин, – выводит меня из задумчивости голос Элеоноры, – а почему тебя называют Музыкантом?
– Кто называет? – приподнявшись, смотрю на девочку.
– Ну, старшие ребята, – смущается та. – А на чем ты играешь?
– Ни на чем.
– А почему тогда музыкант? – присоединяется Катарина. – Я тоже слышала.
– Помнишь наш первый ментальный поединок? Вот за такие шутки.
– Ты со всеми противниками так танцуешь? – усмехается Гален.
– Нет, только с красивыми девушками, – парирую я. – Для остальных есть музыка погрубее.
– Это как? – удивляется Альвин. – Можешь продемонстрировать?
– Вы же не враги, – мне лень.
– Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – Чисто ребенок!
Элеоноре отказать не могу. Связь устанавливается просто, они готовы слушать. Что бы такое изобразить? Не одну из тех песен, что пугают моих противников, точно. И что-нибудь понятное, чтобы не пришлось объяснять каждое второе слово. И не слишком агрессивное.
«Орел» Маршала вполне подойдет под мое умиротворенное настроение. Лиричная песня о детстве и мечте.
– Красиво, – произносит Катарина, когда стихают последние аккорды.
– Еще! – требует Элеонора. Гален кивает. Остальные тоже не против.
На этот раз кое-что поживее. «Каждый выбирает по себе» – одна из моих любимых песен, правда, в обработке Газманова. Авторское исполнение, которое видел по телевизору, абсолютно не впечатлило. А значит, и сейчас не смогу воспроизвести как должно.
Идее вайт фью зих,Эншейде ан – со хут искан,Эйнем ден айспурхе них,Идее вайт фью зих.
Последнее четверостишие произношу на общем, так как у Газманова его нет.
– Правильная песня! – восхищается Альвин. – Ее бы на общий перевести. Сможешь?
– Не настолько хорошо знаю язык, – качаю головой. – Ты и переведи. Или музыка и стихосложение в число рыцарских добродетелей не входят?
– В этом я не силен, – разводит руками Рох.
– Еще одну! – Снова Элеонора. Вот ведь неугомонная!
– Спи давай! – шикаю я на нее.
– Правда, Даркин, давай еще одну, – поддержала малявку Кэт. – Как раз малое ожерелье получится.
Ожерелье – это термин бардов. Несколько песен на заданные темы. Минимум три – малое ожерелье. Например «О любви» – «О страдании» – «О судьбе».
– Там же вроде по очереди поется. Так что давай ты.
– Что ты, – замахала руками девушка. – Я и не умею. Я с пяти лет с отцом по гарнизонам, в сигналах горна разбираюсь лучше, чем в ладах риттоны.
– По-моему, ты лукавишь, – замечает Гален. – У тебя красивый голос и неплохое образование.
– А ты вообще помолчи! – напустилась на него Катрин. – А то сейчас сам петь будешь!
– Последнюю. Ну пожа-а-алуйста. – Элеонора решила меня сегодня доконать.
Ладно, вы просили песню – вы ее получите. На лицо сама собой выползла ухмылка. И не жалуйтесь потом. Транслирую «Некроманта» «Короля и Шута». А что? В чем-то даже почти про меня. Особенно припев.
– Даркин, ты слабоумный, такие песни перед сном петь? – возмутился Альвин.
– Спокойной ночи, – откликнулся я, заворачиваясь в одеяло.
Утром тело слегка ломило: подстилка из лапника – это не голые камни, конечно, но и не мягкая перина. Впрочем, стандартная утренняя разминка привела организм в порядок. Умывшись и позавтракав, мы двинулись дальше.
Постепенно местность повышалась, зато мы нашли тропинку. Шли спокойно – только один раз на меня с ветки попыталась прыгнуть змея. Даже убивать не стал – отбросил посохом в сторону. Ближе к обеду дорогу нам преградила река. Не слишком широкая – метров пятнадцать-двадцать, но быстрая. К тому же берега были отвесными. Эдакое ущелье пяти-семи метров в глубину. Раньше через речку был перекинут подвесной мост. Увы, о том, что он когда-то был, напоминали только уходящие в воду веревки. Следы крови на камнях (я проверил – именно кровь!) наводили на мысль, что мост не сам упал.
– Чует мое сердце, кто-то отрывался от преследования. – Альвин задумчиво смотрел на остатки моста. – Интересно, что его так напугало?
– Волки. – Голос Галена заставил нас обернуться.
Действительно, волки. Большие, черные. Около дюжины этих тварей вышли из леса и теперь медленно брали нас в кольцо. Скинув на землю рюкзак и пристроив сверху посох, отхожу на пару шагов влево. Альвин подхватывает щит и становится правее. Гален и девушки выстраивают клин справа от нашего главного бойца.
– Бой! – командует но-Рох и запускает в ближайшего волка ледяное копье.
Завертелось. В животных полетели камни, молнии, копья льда и огненные шары. Шары – это мои. Воздушный кулак способен отбросить волка, но не убить. А вот усиленные «феверкуги» сжигали волка за раз. Возможно, я переборщил с энергией. Я успел положить троих. Еще двоих, кажется, достал Альвин и одного Элеонора. За это время волки успели подойти на дистанцию прыжка. Элеонора мажет, и волк прыгает на Галена. Катарина не спит. Оглушенный ударом о щит зверь становится легкой добычей. Топорик Торуса раскалывает череп хищника. Пока смотрю за ребятами, чуть не пропускаю атаку. Еле успел пустить энергию в левую перчатку, ловя зверя на щит. Взмах правой руки разваливает волка на две части. Возвратным движением пытаюсь достать еще одного. Тот отскакивает, но попадает под удар Альвина. Полсекунды наблюдаю за уверенными действиями рыцаря. Единственный из нас, кто одет хоть и в легкую, но броню, а движется как молния. Очередной волк бросается в ноги. И тут же еще один слева. Приходится отступить. Мне все равно, чем бить – рукой или ногой, но сапоги придется после такого выкидывать. От первого зверя увернулся, а второго разрубил в полете. Проскочившего волка добила Элеонора. Все же молнии у нее получаются лучше всего. Последнего волка добиваю огненным шаром. Отбились.
