Фактически Мэриан уже совершеннолетняя и вольна сама решать свою судьбу. С другой стороны, Грэм может сделать так, что ее объявят недееспособной, если она пойдет против его воли и совершит поступок, который он сможет счесть ненормальным.
Заговорит ли она, если потребуется защитить собственную свободу? Или же удалится в свой мирок и тем подтвердит всеобщее мнение о том;, что она слабоумная?
Да, понял Доминик, надвигается катастрофа. Надо выяснить, известно ли дамам, когда должен вернуться из путешествия лорд Грэм. И молиться о том, чтобы лорд Эмуорт оправился от сердечного приступа.
Вечером, когда домочадцы собрались в гостиной перед обедом, Мэриан появилась изысканно одетая в один из роскошных туалетов матери и даже в туфельках из мягкой кожи, правда, слегка потертых. Обе дамы радостно улыбнулись при виде ее. Доминик понял, что она специально потрудилась, чтобы поднять им настроение. Миссис Маркс, хоть и приходилась Мэриан родней не по матери, а по отцу, много лет знала лорда Эмуорта, и его болезнь опечалила ее не меньше, чем миссис Ректор.
Лакей налил всем хереса. Даже Мэриан взяла бокал, хотя до этого Доминик не видел, чтобы она пила вино. Миссис Ректор пододвинулась к Доминику:
– Она сегодня выглядит просто очаровательно. Совсем… совсем как нормальная. Вы очень хорошо на нее действуете, милорд.
– Хочу надеяться. Но в том, что она выглядит такой элегантной… настоящей леди, есть и ваша заслуга. Вы обе подаете ей пример все эти годы.
Глаза миссис Ректор заблестели от удовольствия.
– А вы льстец, милорд.
Он собрался было ответить, как вдруг из передней послышался какой-то шум. Потом глубокий мужской голос:
– Ерунда! Конечно, они меня примут. Вы знаете, кто я такой?
Ответа лакея они не расслышали. В следующую секунду послышались тяжелые шаги, потом снова голос:
– Я бы раньше приехал, если бы не этот чертов экипаж. ось сломалась.
Доминик опустил стакан. Кровь застыла у него в жилах. Нет! Этого не может быть! Просто голоса похожи…
Дверь в гостиную распахнулась. Широкоплечий, исполненный достоинства человек шагнул в комнату. Доминик с ужасом узнал шестого графа Рексэма и черноволосую изящную молодую женщину, следовавшую за ним.
Его отец и сестра приехали в Уорфилд…
Глава 21
Миссис Маркс сделала шаг вперед, слегка изогнув брови.
– Добрый вечер, сэр. Разве мы с вами знакомы? Какого черта все врываются в этот дом без объявления! Благодаря судьбу за плохое зрение отца – о чем все знали, – Доминик постарался войти в образ Кайла. Заговорил с медленным тягучим выговором:
– Примите мои извинения, миссис Маркс. Я и не подумал о том, что вы с моим отцом незнакомы. Миссис Маркс, миссис Ректор, позвольте вам представить: граф Рексэм. А это моя сестра, леди Люсия Ренбурн.
Миссис Маркс быстро пришла в себя.
– Какая приятная неожиданность. Позвольте, я позвоню домоправительнице, прикажу, чтобы для вас приготовили комнаты. Как жаль, что мы не могли сделать этого раньше, – добавила она с едва заметным раздражением, дернув за шнурок звонка.
От Рексэма не укрылась ее нервозность, однако он лишь пожал плечами.
– Мы едем на север. Я просто решил заехать взглянуть, как тут у Максвелла идут дела с ухаживанием. – Он перевел взгляд на Мэриан. – Хорошенькая. И вовсе не похожа на сумасшедшую.
Мэриан отошла к стене. Взгляд ее стал совершенно пустым. В этот момент Доминик благодарил судьбу за то, что Мэриан не разговаривает. Одному Богу известно, что она могла бы наговорить.
– Вы, наверное, устали с дороги, – поспешно произнес он. – Не хотите ли бокал хереса?
– От бренди я бы не отказался. Доминик направился к буфету, надеясь, что дамы простят его за то, что он ведет себя как хозяин.
– А ты, Люсия?
– Как обычно.
Люсия взглянула на обеих дам извиняющимся взглядом, с такой искренностью, от которой могли бы растаять самый жестокие сердца.
– Миссис Маркс, миссис Ректор, я прошу прощения за то, что мы ворвались в ваш дом в такое неподходящее время. Выражение лица миссис Маркс смягчилось.
– Ничего страшного, моя дорогая. Я просто перенесу обед на час позже.
– Нет-нет. Мы сейчас допьем, а потом попросим принести подносы с едой к нам в комнаты. – Рексэм прикрыл рот рукой, пытаясь скрыть зевок. – Не хочу причинять вам еще большие неудобства. Мы пробудем у вас один день. Уедем послезавтра утром.
Он даже не счел нужным посоветоваться с Люсией насчет обеда, с раздражением отметил Доминик. И даже не спросил хозяек, как они относятся к тому, что незваные гости пробудут в их доме две ночи. Он попытался оправдать отца тем, что тот, вероятно, считает брак с Мэриан делом решенным, а значит, их семьи – как бы уже породнившимися. Однако на самом деле Рексэм скорее всего просто не допускает и мысли о том, что кто-то может воспротивиться его желаниям.
Наливая отцу бренди, Доминик пытался сообразить, что же обычно пьет его сестра. Он покинул Дорнлей, когда она еще училась в школе. Когда-то она очень любила лимонад, но он здесь его не обнаружил, как и никакого другого напитка, который, по его мнению, она могла бы любить. Ладно, будь что будет. Он налил ей хереса.
Отец, занятый беседой с миссис Маркс, взял из его рук бокал не глядя. Люсия же нахмурила брови:
– Херес, Кайл?
Она взглянула на брата. Глаза у нее расширились от удивления, она едва не выронила из рук бокал. Со зрением у сестрички все в порядке, и ее не провести. Доминик это прекрасно понимал. Она бы распознала его в первый же момент, если бы не ожидала увидеть здесь Кайла.
Повернувшись так, чтобы она единственная из всех могла видеть выражение его лица, он приложил палец к губам. Взглядом умолял ее молчать. Она сделала глоток, крепче ухватила пальцами ножку бокала, перевела глаза на отца.
– Хорошо, что он из тщеславия не хочет носить очки, – едва слышно произнес Доминик. – У меня есть веская причина находиться здесь, клянусь тебе.
Люсия испытующе смотрела на брата:
– Да, для тебя же лучше, чтобы она у тебя была.
– Я тебе потом все объясню.
Он отошел. Слава Богу, Люсия его не выдала. Пока.
Отец и сестра удалились в отведенные для них комнаты. Доминик вздохнул с облегчением. Однако присутствие отца ощущалось во всем доме подобно грозовой туче. На сегодняшний вечер он в безопасности. Но что будет завтра? У Рексэма, может быть, и плохое зрение, но глупцом его никак не назовешь. Если Доминик не сможет говорить с отцом на темы, близкие тому и Кайлу, его очень скоро выведут на чистую воду, и тогда только держись…
Занятый невеселыми мыслями о том, сколько людей придут в ярость, узнав правду, Доминик не мог наслаждаться обедом. Кусок не шел ему в горло.
